О лете, весне,

Когда в вышине

Птицы поют…

Дам тебе я приют;

Так лежи, недвижим,

Чтоб отрадам земным

Не скрыться с глаз

В предрассветный час.

Жизнь долга моя,

Много видела я:

Радость, беду,

Прибыль, нужду.

Умолчу обо всем —

О благом, о дурном, —

Скажу лишь одно:

Скоро будет темно,

А в доле любой

Отраден покой.

Перевод В. Рогова

Вблизи Авалона

В ладье, что мчится над волной,

Шесть дев плывут, нежны,

В златых коронах; у одной —

Одежды зелены.

Парят на зелени знамён

Изображенья дивных жён;

Средь них портрет Джиневры; он

На всех ветрилах повторён.

Шесть смелых рыцарей стоят

На судне у руля —

Забрало заслоняет взгляд,

Им не видна земля.

Рвёт с копий ветер, обозлён,

Лохмотья пламенных знамён.

И каждый рыцарь удручён,

И прядь таит златую он.

Перевод С. Шоргина

Эхо в храме любви

Любовь дары несёт в расцвете жизни всем:

«Любовь назад берёт дары свои затем».

Любовь подарит речь молчавшему дотоль:

«Любовь отнимет речь, коль вместо счастья — боль».

Любовь откроет взор всем, до того слепым:

«Любовь туманит взор всем, но не нам двоим».

Любовь — прекрасный свет, коль радость впереди:

«Любовь — источник бед, когда тоска в груди».

Любовь! Меняешь всё — меня не измени!

«Любовь! Меняешь всё — о, радость мне верни!»

Любовь, сжигая мир, взлетает в высоту:

«Любовь, сжигая мир, оставит пустоту».

Остались мы вдвоем, и нас труды не ждут:

«Остался я один; кто мой оценит труд?»

Любовь, тебя молю о радости в судьбе!

«Я грешен — но люблю… Прислушайся к мольбе!».

Перевод С. Шоргина

Страда любви

Дрожащих рук не отводи:

Шумят — ветра, стучат — дожди,

И стыд не ждёт нас впереди,

Хоть листья облетают.

Твердишь, что скоро холода…

Но пусть и жизнь, и смерть — беда:

Живым — не ведать нам вреда,

Умрём — пускай болтают.

Вновь будет зелено вокруг,

Не зря мы сеяли, мой друг;

Был корень — рай, росток — недуг,

А колос — их сплетенье.

Но корень навсегда зачах,

И стебель сохнет на глазах,

А колос спрятан в закромах

До светопреставленья.

Перевод С. Шоргина

Гром в саду

Ветви сада прогнулись, дрожа под дождем,

Вновь послышалось пенье дрозда;

Я припомнил, услышав раскатистый гром,

День, когда отступила беда.

Был у мрачного дня лучезарный финал,

Озарённый сияньем небес;

В свете молний я счастье своё вспоминал,

День нежданных, безумных чудес.

Был роскошный июнь. Вслед грозе — тишина,

Вслед дождю — пополуденный зной…

Всё тогда для меня изменила она,

Улыбнувшись улыбкой иной.

Сколько было в той новой улыбке огня!

Помню рук нетерпенье и жар;

Ее пальцы с моими сплетались, пьяня,

И дарили неведомый дар.

Снова ливень — и грома вернувшийся звук;

Прочих звуков не слышно опять;

И слияние губ, и касание рук

Только чудом могу я назвать.

Ее губы коснулись лица моего,

Как мечталось мне тысячу раз;

И сияло в слезах ее то волшебство,

Что весь мир изменяет подчас.

Было время дневное, но царствовал мрак;

Нас желанье как гром потрясло.

Позже свет возвратился, и ливень иссяк,

И запомнили руки тепло.

И, как прежде, она улыбнулась тогда;

Поднялись мы, покинули дом,

Вышли в сад — и услышали пенье дрозда