Whose names thy winds and waters bear along;

What did the world bestow for their reward

But suffering, sorrow, bitterness, and wrong? —

Genius! — a hard and weary lot is thine —

The heart thy fuel — and the grave thy shrine.

Cemetery of the Smolensko Church on the Vasili Ostroff near Petersburg

They gather, with the summer in their hands,

The summer from their distant vallies bringing;

They gather round the church in pious bands,

With funeral array, and solemn singing.

The dead are their companions; many days

Have past since they were laid to their last slumber;

And in the hurry of life’s crowded ways,

Small space has been for memory to cumber.

But now the past comes back again, and death

Asketh its mournful tribute of the living;

And memories that were garnered at the heart,

The treasures kept from busier hours are giving.

The mother kneeleth at a little tomb,

And sees one sweet face shining from beneath it;

She has brought all the early flowers that bloom,

In the small garden round their home, to wreath it.

Friend thinks on friend; and youth comes back again

To that one moment of awakened feeling;

And prayers, such prayers as never rise in vain,

Call down the heaven to which they are appealing.

It is a superstitious rite and old,

Yet having with all higher things connexion;

Prayers, tears, redeem a world so harsh and cold,

The future has its hope, the past its deep affection.

The Cemetery of the Smolensko Church is situated about two versts from Petersburgh, on one of the islands on the mouth of the Neva, and less than a quarter of a mile from the gulf of Finland. The curious ceremony represented takes place yearly, when the Russians gather from all parts, to scatter flowers on the graves, and to mourn over the dead, and afterwards proceed to regale themselves with soup, fruit of all kinds, and wine; in many instances spreading their cloths on the very graves over which they had been bitterly mourning.

Летиция Элизабет Лэндон (1802–1838)

Шильонский замок

Твой, озеро, видений полон брег;

Здесь лютня барда гулким эхом веет,

Стопой обутой здесь ступать не смеют —

Здесь побывал великий человек.

Преданий полон здесь столетий бег,

Но как печальна летопись деяний —

Пленений, заключений и терзаний,

Что совершались здесь за веком век!

Поэт, и женщина, и патриот —

Молву о них твои разносят воды,

Но чем же мир их дарит от щедрот?

Достались им позор, беда, невзгоды.

О гений! Тяжек путь твоим стопам;

Твой светоч — сердце, гроб — твой светлый храм.

Перевод А. Серебренникова

Смоленское кладбище на Васильевском острове близ Петербурга

Они приходят, принеся с собой

Из дальних долов радостное лето;

Вкруг церкви ходят набожной толпой

С напевом скорбным, траурно одеты.

Усопшие — их свита; много дней

Прошло с тех пор, как их земля прияла;

Средь сутолоки жизненных путей

Для памяти осталось места мало.

Но прошлое вернулось; смерть зовет

Живущих к подношенью скорбной дани;

Приносят память, что в сердцах живет,

Клад, сбереженный средь земных блужданий.

Вот над могилкою склонилась мать

И видит лик, столь нежный и знакомый;

Цветы едва расцветшие собрать

Она успела в садике у дома.

Друг вспоминает друга, что исчез;

Юнец — тот миг, что полон был любовью;

Возносятся молитвы до небес —

В них не найдется места суесловью.

Причудлив суеверный сей обряд,

Но он причастен силам вечносущим:

Молитвы, слезы мир животворят,

Есть в прошлом нежность, а мечта — в грядущем.

Перевод А. Серебренникова

Смоленское кладбище расположено примерно в двух верстах от Петербурга на одном из островов в устье Невы, меньше чем в четверти мили от Финского залива. Изображенный здесь любопытный обряд совершается ежегодно, когда русские со всех концов собираются, чтобы рассыпать цветы над могилами и помянуть усопших, а затем угощаются похлебкой, всякого рода плодами и вином, зачастую расстилая скатерти на тех же самых могилах, над которыми еще недавно горько рыдали. (Прим. автора)

Winthrop Mackworth Praed (1802–1839)

The Vicar

Some years ago, ere time and taste

Had turned our parish topsy-turvy,

When Darnel Park was Darnel Waste,

And roads as little known as scurvy,

The man who lost his way, between

St. Mary’s Hill and Sandy Thicket,