Перевод К. Бальмонта
Семья пролетариев в Англии
Они как воры в дом вошли,
Весь скарб, всю мебель унесли,
Все — и приданую кровать:
Бедняк на досках может спать!
Сжимая грозно свой кулак,
Хозяин им вослед взглянул,
Нахмурил лоб, рукой махнул
И от жены ушел в кабак.
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
Жена в отчаяньи — одна;
Рукой иссохшею она
Ребенка бледного берет,
И душит в ужасе, и бьет,
И к жизни хочет вновь воззвать…
Напрасно: труп ребенка нем.
Кричит безумная: зачем
Меня не задушила мать?
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
Завернут в грязное тряпье,
В вонючем ящике забит,
Без погребения лежит
Другой умерший сын ее.
У ней нет денег гроб купить,
Могилу даром не дадут,
Попы без денег не придут
Обряд последний совершить.
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
У них еще была и дочь;
Она ушла от них туда,
Где нет ни чести, ни стыда…
Ей нищета была невмочь,
И смерть пред нею впереди…
Ей гробом был рабочий дом,
Она перед последним сном
Звала: о мать моя, приди!
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
Увы! Напрасен этот стон,
Перед судьею смущена
Трепещет мать. Не скажет он,
Что сумасшедшая она.
Допрос не долог. Кончен суд.
Ее на площадь привели;
Шатаясь, муж стоит вдали,
И все на казнь смотреть идут.
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
О богачи! За вас закон!
Не слышен вам голодных стон.
Ваш взор суров, ваш дух жесток,
Вы нищих прячете в острог.
Но неизбежен мести час!
Рабочий проклинает вас!
И то проклятье не умрет,
А перейдет из рода в род.
Ура! Да здравствует Англия!
Да здравствует хлебный налог!
Перевод К. Бальмонта
Коммунист
Что хочет коммунист? Ему, видать, охота
Всем поровну платить за разную работу.
Он борется за то, чтоб в классовой борьбе
Свой пенс отдать тебе, твой шиллинг взять себе.
Перевод Г. Бена
John Wilson (1785–1854)
Mary Gray’s Song (from “The City of Plague”)
I walk’d by mysel’ owre the sweet braes o’Yarrow,
When the earth wi’ the go wans o’July was drest;
But the sang o’ the bonny burn sounded like sorrow,
Round ilka house cauld as a last simmer’s nest.
I look’d thro’ the lift o’ the blue smiling morning,
But never ae wee cloud o’ mist could I see
On its way up to heaven the cottage adorning,
Hanging white owre the green o’ it’s sheltering tree.
By the outside I ken’d that the in was forsaken,
That nae tread o’ footsteps was heard on the floor;
O loud craw’d the cock whare was nane to awaken,
And the wild-raven croak’d on the seat by the door!
Sic silence sic lonesomeness, oh! were bewildering I
I heard nae lass singing when herding her sheep;
I met nae bright garlands o’ wee rosy children
Dancing on to the school-house just wakened frae sleep.
I past by the school-house when strangers were coming,
Whose windows with glad faces seem’d all alive;
Ae moment I hearken’d, but heard nae sweet humming,
For a night o’ dark vapour can silence the Hive.
I past by the pool whare the lasses at daw’ing
Used to bleach their white garments wi’ dafifm and din;
But the foam in the silence o’ nature was fa’ing,
And nae laughing rose loud thro’ the roar o’ the linn.
I gaed into a small town when sick o’ my roaming
Whare ance play’d the violthe tabor and flute;
Twas the hour lov’d by Labour, the saft-smiling gloaming,
Yet the Green round the Cross-stane was empty and mute.
To the yellow-flower’d meadow and scant rigs o’ tillage
The sheep a’ neglected had come frae the glen;
