Is sickly’d o’er with a pale manuscript;

And enterprisers of great fire, and spirit,

With this regard from Dodsley turn away,

And lose the name of authors…

Ричард Джейго (1715–1783)

Подражание монологу Гамлета

Печатать или нет — вот в чем вопрос;

Что благородней — запереть в сундук

Ростки и россыпи своих фантазий

Иль, набело листки переписав,

Отдать печатнику? Издать, издаться —

И знать, что этим обрываешь цепь

Бессонниц, колебаний и терзаний

Честолюбивых… Как такой развязки

Не жаждать? Напечатать — и стоять,

Сверкая корешком, бок о бок с Пóпом!

Иль, может, покрываться паутиной

Средь стихоплетов нудных? — Вот в чем трудность!

Какой судьбе ты будешь обречен,

Когда в безгласный томик обратишься?

Вот в чем загвоздка. Вот что заставляет

Поэта колебаться столько лет.

Иначе кто бы вынес прозябанье

В глухой безвестности, мечты о славе,

Зуд авторства — и, более всего,

Друзей своих обидные успехи,

Когда так просто сводит все концы

Станок печатный? Кто бы плелся с ношей,

Под бременем ума изнемогая,

Когда б не страх пред высотой Парнасской —

Страной, откуда мало кто вернулся

С венком лавровым, — воли не смущал,

Внушая нам, что лучше жить безвестно,

Чем сделаться посмешищем для всех.

Так критики нас обращают в трусов,

И так румянец свеженьких поэм

Хиреет в груде ветхих манускриптов,

И стихотворцы, полные огня,

Высоких замыслов и вдохновенья,

Робея пред издательским порогом,

Теряют имя авторов…

Перевод Г. Кружкова

Thomas Gray (1716–1771)

Ode on a Distant Prospect of Eton College

Ye distant spires, ye antique tow’rs,

That crown the wat’ry glade,

Where grateful Science still adores

Her Henry’s holy Shade;

And ye, that from the stately brow

Of Windsor’s heights th’ expanse below

Of grove, of lawn, of mead survey,

Whose turf, whose shade, whose flowr’s among

Wanders the hoary Thames along

His silver-winding way.

Ah, happy hills, ah, pleasing shade,

Ah, fields belov’d in vain,

Where once my careless childhood stray’d,

A stranger yet to pain!

I feel the gales, that from ye blow,

A momentary bliss bestow,

As waving fresh their gladsome wing,

My weary soul they seem to soothe,

And, redolent of joy and youth,

To breathe a second spring.

Say, Father Thames, for thou hast seen

Full many a sprightly race

Disporting on thy margent green

The paths of pleasure trace,

Who foremost now delight to cleave

With pliant arm thy glassy wave?

The captive linnet which enthrall?

What idle progeny succeed

To chase the rolling circle’s speed,

Or urge the flying ball?

While some on earnest business bent

Their murm’ring labours ply

’Gainst graver hours, that bring constraint

To sweeten liberty:

Some bold adventurers disdain

The limits of their little reign,

And unknown regions dare descry:

Still as they run they look behind,

They hear a voice in ev’ry wind,

And snatch a fearful joy.

Gay hope is theirs by fancy fed,

Less pleasing when possest;

The tear forgot as soon as shed,

The sunshine of the breast:

Theirs buxom health of rosy hue,

Wild wit, invention ever-new,

And lively cheer of vigour born;

The thoughtless day, the easy night,

The spirits pure, the slumbers light,

That fly th’ approach of morn.

Alas, regardless of their doom,

The little victims play!

No sense have they of ills to come,

Nor care beyond to-day:

Yet see how all around ’em wait

The ministers of human fate,

And black Misfortune’s baleful train!

Ah, show them where in ambush stand

To seize their prey the murth’rous band!

Ah, tell them they are men!

These shall the fury Passions tear,