В центре города было людно. Я вяло тащилась по широкой улице, еле сдерживая себя от ругательств, когда очередной лихач решил обогнать пробку со стороны тротуара. Со мной внезапно поравнялся велосипед, и я с удивлением узнала блондинистую макушку, владелица которой заставила меня открыть окно ещё шире.
– Луиза? – негромко позвала я, сбавляя ход ещё больше. Новая знакомая мгновенно обернулась.
– Вивиан! – воскликнула она так, что вся вереница машин наверняка услышала. Улыбка украсила её разрумянившееся лицо, оно заискрилось неподдельной радостью. – И ты тут?
– Я бы предложила тебя подвезти, но очевидно ты доберешься быс…
Но Луиза не дослушав уже слезла с велосипеда и под нервные выкрики стоящих рядом водителей открыла багажник. Те, кто ехали сзади, уже начали объезжать мою машину, вставшую посреди дороги, в багажник которой девушка отчаянно пыталась запихнуть сложенный велосипед. Я, прикусив губу, негромко застучала ногтями по приборной панели.
– Я положу сюда, не против?
Я устремила взгляд в зеркало заднего вида и покачала головой. Луиза захлопнула багажник слишком громко и поспешила сесть на переднее сиденье. За время всех её манипуляций пробка ощутимо продвинулась. Я нервно надавила на педаль газа, и Луиза вжалась в сиденье от резкого манёвра. Однако ожидать быстрой поездки дальше не пришлось – ряд снова встал.
– Я думала, ты живёшь в общежитии, – я повернулась к девушке, одной рукой сжимая рулевое колесо.
Луиза беспечно отмахнулась.
– После того, что произошло на той неделе, мама потащила меня домой. Она, конечно, сначала предложила мне перекраситься, но я слишком долго добивалась этого цвета, – она взмахнула волосами, демонстрируя мне идеальный блонд с пепельным отливом.
– А где машина?
– А, утром увезли на штрафстоянку. Не знаю, что я там нарушила, но, когда я утром встала, её уже не было. Пришлось экстренно собираться, я даже позавтракать не успела. Я поем тут, ты не против?
Я медленно кивнула и сжала руками руль. Луиза вытащила из пакета свой завернутый в бумагу сэндвич и захрустела салатом. Соус брызнул и тотчас же потёк по её бледному подбородку. Я проследила за траекторией падения майонезных капель и покачала головой. Окно в миг стало грязным. Я открыла бардачок и протянула девушке салфетку.
– Спасибо, – пробубнила Луиза, вытирая жирные капли с лица. – Я ужасно голодная.
Я натянула слабую улыбку и кивнула.
– Какая у тебя первая пара? – Луиза отряхнула руки.
– История литературы.
– Моя кузина сказала, что у вас там просто офигенный препод.
Я безразлично пожала плечами, но Луиза и не думала заканчивать.
– Насколько я слышала, он сам недавно выпустился и параллельно работает в какой-то газете. Молодой горячий писатель. Я завидую тебе, подруга.
Больше мы не разговаривали. Луиза звонко хрустела овощами, заставляя всё внутри меня сжиматься от крайне неприятного звука, я переменно нажимала на педаль газа, наполовину высунувшись из окна, чтобы не чувствовать обилие специй в замкнутом пространстве. Когда я остановила машину на парковке напротив университета, пара уже 10 минут как началась. Внутри всё похолодело – я искренне не понимала, как такое могло произойти, ведь выехала я намного заранее.
– Спасибо, Вив, я побежала, – послав мне воздушный поцелуй, Луиза схватилась на ручку, оставляя на ней жирный след, и выскочила из машины, вновь забыв придержать дверь.
Я бесшумно вздохнула и покачала головой, после чего протерла грязное место салфеткой. Я всё равно опаздывала, пара секунд, потраченные на уборку, ничего не поменяют.
Я поспешила к нужному корпусу, поднялась к уже ранее изведанной аудитории и несмело приоткрыла дверь. Светловолосый молодой мужчина, активно жестикулируя, рассказывал что-то слушателям. Людей было немного, большая часть заинтересованно внимали рассказу, остальные скучали, рисовали что-то в тетрадях или увлеченно листали новостные ленты в мобильных устройствах. Я кинула быстрый взгляд на доску. Небрежным крупным почерком на ней было выведено «Английский романтизм», под надписью – несколько известных фамилий, жирно обведенных в круг. В верхнем углу уже ровнее было выведено «Мистер Адам Филлипс». Я вошла, мужчина тут же обернулся и долго посмотрел в мою сторону. Это он отправил меня на собрание вчера. Я быстро кивнула преподавателю и хотела уже занять место на трибунах, но Филлипс покачал головой.
– Постойте, мисс. Если вы думаете, что истоки английского романтизма совсем необязательная тема для заслушивания с самого начала, может вы зачитаете нам одно из стихотворений… Ммм… Блейка?
Я подняла брови и удивленно посмотрела на трибуны в поисках поддержки, которой ожидаемо не оказалось. Его ерундовая просьба, которую я услышала, выбила меня из равновесия. Некоторые студенты, не раздумывая, сменили фокус внимания и сейчас с жадным интересом наблюдали за вырисовывающейся сценой. Я прокашлялась. Блейка значит? Ну-ну.
– Ни любопытства, ни тоски
Ни в ком не вызвал мой удел.
Никто не подал мне руки,
Никто в глаза не поглядел.
Мир тайных грез и тайных бед
Не озаботил никого.
Промчалось восемнадцать лет
Со дня рожденья моего.
Случалось: забывая спесь,
Душа молила об одном —
Чтоб душу любящую здесь,
Здесь, на земле, найти свой дом.
То было время страстных снов,
Но чувство не вошло в зенит.
И после долгих вечеров
Огонь зари почти забыт.
Иссяк фантазий дивный пыл,
Надежда обратилась в прах,
И дальше опыт мне открыл,
Что правды нет в людских сердцах.
О жизнь – как страшно было в ней
Зреть лицемерье, фальшь, разврат:
Бежать в себя и – что страшней —
В себе найти весь этот ад.
– Прекрасно, просто прекрасно. Только вот это не Блейк, – мужчина скрестил руки на груди и прислонился к высокому столу.
Я покачала головой и спокойно улыбнулась. Не Блейк.
– Эмили Бронте. Вы обсуждаете английский романтизм и на доске нет ни одного женского имени. Я решила это исправить.
– Исправить мою рабочую программу? – преподаватель вздёрнул бровь. Он смотрел на меня холодно и строго, ещё строже и холоднее, чем вчера. Его взгляд был отталкивающе резким, я могла разглядеть в его глазах медленно нарастающее недовольство.
– А чтение стихов при опоздании являются её частью?
– Да, и это ждёт каждого, кто решит опоздать на мои пары. Что касается вас, мисс…
– Вивиан Льюис.
– Мисс Льюис… Репрезентация – это похвально.
– Это не репрезентация. Это одно из самых громких литературных имён 19 века.
– Громких… Какой был псевдоним… Элис Белл? Мне кажется, о таком слышали только мы с вами. И вы думаете, она должна стоять в одном ряду с Байроном и Шелли?
– Так думают все, кроме вас, очевидно, – я завела руки за спину и сжала их в кулаки, к ладоням под давлением ногтей прилила кровь. Ощущение возможной потери самообладания непрерывно нарастало, я почувствовала, как порозовели щёки.
– Давайте обсудим феминистскую литературу в другой раз.
– Это готический роман, а феминистскую литературу породила её сестра Шарлотта.
Мужчина долго посмотрел мне в глаза и закусил губу. Я почувствовала его напряжение – бегающий взгляд явно свидетельствовал о том, что контроль над ситуацией он отпустил.
– «Джейн Эйр», конечно. Присаживайтесь, мисс Льюис.
Я закусила губу и не раздумывая заняла место на первом ряду. Он продолжил лекцию. Явно сбитый с толку, он то и дело посматривал на меня. В его светлых глазах под нахмуренными бровями читался опасливый интерес. Я не смущаясь ловила каждый его взгляд, увлеченно слушала и что-то помечала в тетради, так как рассказ его был вполне познавательным.
После звонка в конце пары я с трудом собрала свои вещи и поднялась из-за трибуны. Я чувствовала на себе взгляд Филлипса и уже ожидала, что он задержит меня, но мужчина ни слова не сказал, и я спокойно покинула кабинет.
