Алёнка бежит по дороге, перебирая маленькими ножками. В руках воздушный шар. Порыв весеннего ветра и его срывает с места, уносит высоко под провода.

– Мама, мама, шар улетел!

– Ничего купим новый в другой раз.

– Но я хотела сейчас с ним играть, – пускается в слёзы малышка.

– Что ж, доченька, такое бывает. Не всё можно получить одновременно. Нужно было держать крепче, – последние слова прозвучали медленно, настороженно.

– Я держала! – продолжала свой плач Алёна.

Они подошли к воротам своего дома и малышку отвлекла огромная грузовая машина. Или ей так казалось в то время. Машина была заполнена какими-то вещами. Алёнка разглядела знакомый телевизор и комод.

Рядом с заведённым грузовиком стоял папа. Тогда она его видела в последний раз. Ревущий мотор не давал расслышать слова, которые мама и папа кричали друг другу. Алёнка только запомнила, как рука отца взметнулась и остановилась ударом на мамином лице. Мама замолчала и быстро ушла в дом.

К ночи разыгралась гроза. Алёна крепко обнимала маму в страхе от раскатов грома. Но ей казалось, что мама к ней прижимается гораздо сильнее:

– Не бойся, мамочка. Я не отдам тебя грозе.

– Спасибо, доченька, – сквозь слёзы отвечала, убитая горем Марина.

– Папа забрал телефизор. В грозу нужно его выключать.

– Да, доченька.

– Если нет телефизора, то как же я буду смотреть про кухню. Я хочу такое кафе, как в телефизоре.

– Значит так и будет, когда вырастешь. А телевизор купим новый.

Ещё месяц Марина пряталась дома с синяком и тем, что не хотелось обсуждать со знакомыми. В миг из прекрасной девушки она превратилась в старушку, закутанную в свитера. Только спустя время оттаяла и вновь стала наряжаться, гулять с дочкой в праздники как прежде.

В тот трудный год и приехала бабушка. Впервые она не была гостем, а помогала по хозяйству, возилась с Алёнкой. Иногда казалось, что бабушка состоит из огромных рук, а всё остальное маленькое. Точно волк с огромными ручищами из сказки. Но бабушка больше напоминала огромную добрую кошку. Все бабушкины руки были покрыты рыжими веснушками.

– Бабушка, а почему у меня веснушки только на носу? А у тебя вон сколько!

– Вот вырастешь, станешь как я бабушкой и тоже будет много.

– Хорошо, я подожду.

В такие моменты дом наполнялся бабушкиным скрипучим смехом. А мама брала тетрадь и что-то записывала. Через года эти детские перлы из тетради очень поднимали настроение, растворяя усталость от жизни.

Бабушка любила подсолнухи. Они выходили на поле и часами бродили по грунтовой дороге, вели беседы про веснушки, букашек и всякую всячину. Бывало забредали в лес, шли до самой пасеки. Находили лесные крохотные груши и очень кислые дикие яблоки. Даже осенью, когда листва совсем опадала с деревьев, они умудрялись набрать тёрн – прощальный дар засыпающей на зиму природы. После первых заморозков эти синие ягоды были очень вкусны.

Вот бабушкино лицо совсем рядом. Она целует Алёну в обе щёчки и растворяется среди зелёной листвы бескрайних полей и лесов.

Очнулась Алёна под чёрно-красным клетчатым пледом на незнакомом диване, но со знакомым запахом мяты. На неё смотрел старый зеркальный сервант с множеством чашек и бокалов. В углу стоял старый телевизор. Такой купили только через год после развода родителей. Он был цветной, а не чёрно-белый как прежний. Если к нему подойти в плотную, то можно было увидеть море цветных шевелящихся снежинок. И в нём показывали яркое кафе, о котором приходили детские грёзы.

В незнакомой комнате одно окно было завешено тяжёлой бардовой шторой. А второе показывало своей синевой, что уже настал поздний вечер. Переведя взгляд дальше, Алёна вздрогнула, потому что на неё пялились два маленьких зелёных глаза. Угольно-чёрный котёнок мяукнул и вышел прочь.

– А, проснулась, Алёнушка? Пойдём чай пить, – заглянула в комнату соседка Нина и снова скрылась в коридоре.

Алёна поднялась и прошла на кухню прямо в пледе.

Над чашками поднимался пар. Запах мяты заполнял всё пространство и от него никуда нельзя было деться. Снова закружилась голова, напоминая, что пора бы присесть. Вместо привычных табуретов, на кухне оказались стулья, обитые полосатой тканью. Ножки и спинки, покрытые мелкой резьбой, заставляли засмотреться на причудливые узоры. Сидеть на них было сплошным удовольствием. Мягкое сиденье и спинка повторяющая изгибы тела говорили о том, что стулья были сделаны настоящим мастером своего дела.

– Чай у меня мятный успокаивающий, – хлопотала хозяйка над красными чашками в белый горох, – печенье есть с маком и с изюмом. Угощайся, не стесняйся.

– Спасибо, – отозвалась Алёна, – я что ли в обморок упала?

– Морок? – вдруг нахмурилась только что улыбавшаяся соседушка.

– Обморок, – поправила её нечаянная гостья.

Но Нина уже не слушала, бормоча себе под нос странные слова. Затем вышла из комнаты, зашуршала куртками на вешалке, хлопнула входной дверью и долго не возвращалась. За это время чай успел остыть, напоить гостью и чаинками присохнуть ко дну чашки. Соседка вернулась через битых пол часа, протянула Алёне ключи от квартиры:

– Вот, держи. В снег ты их обронила, возле подъезда, когда сумку открывала. Будь внимательной, дочка, если сам Морок тебе подсказки даёт, то судьба скоро очень поменяется.

– Что вы такое говорите?

Нина прищурила глаза, повертела головой, рассматривая уши и плечи Алёны. Потом улыбнулась, с облегчением вздохнула:

– Вон оно что!

– Что?

Но Нина больше ничего не сказала, села пить чай. А у ног её стал тереться тот самый чёрный котёнок. Было понятно, что не сами уши заинтересовали эту странную женщину. Но что же тогда она видит? Что-то за гранью?..

Чай был допит, чашки вымыты и Алёна ушла от соседки озадаченная, но очень спокойная. Было здорово вернуться в свою уютную норку после такого странного дня.

Утро на работе всегда проходило шумно, суетливо, в полном беспорядке. Постоянными и упорядоченными оставались только действия главной работницы.

Открыть ставни-жалюзи, расставить подносы на стойке и салфетницы по столикам. Отдать людям хлеб, без конца продавать вкусности тем, кто уже с утра хотел горячий напиток и свежую выпечку прямо здесь на месте. Поток людей на главной улице городка Болтино всегда был такой быстрый, что и головы поднять порой было некогда. Потому Алёна всегда смеялась, когда подруги её спрашивали в очередной раз: «Ну что? Ты познакомилась с кем-нибудь?» И в ответ слышали: «Я своё имя забываю в такой суматохе! А вы говорите ещё успей познакомиться».

В пекарню заходили люди и располагались за столиками. Шумная компания у окна, молодая мама с трёхлетним сынишкой возле финиковой пальмы, пожилая пара в самом дальнем углу. Они помогали друг другу расположиться поудобнее. Вот от столика с шумной компанией к стойке направился парень. Что-то в нём было очень знакомое. Он пристально посмотрел Алёне в глаза и сказал:

– О, здравствуйте! Это же вас я вчера доставал из сугроба.

Алёна покраснела и не знала, что ответить. Заметив её испуганно-растерянный взгляд, парень представился:

– Меня Лео зовут, полное имя Леонид. Можно мне чай ваш знаменитый с чабрецом и пряник, который с вишней.

– Конечно можно, – наконец вышла из оцепенения Алёна.

Чай немного расплескался, кондитерские щипцы никак не слушались. А когда пришла пора отдавать поднос с заказом, Алёна подняла голову, чтобы пожелать приятного чаепития… и вдруг всё поплыло, ей начало казаться что она также утонет в этих огромных карих глазах, как вчера. Только уже не в кошачьих. А в чьих же?

– Благодарю, – сказал Леонид, забирая поднос. И пошёл обратно к столику широко улыбаясь, довольный произведённым впечатлением. Прошёл между стульями нисколько не заботясь тем, что каждый задел и сдвинул с места. Каждый шаг медленный, огромный… как у медведя.