Заинтригованная ее реакцией, я таки заглянула в чат. Санек уже успел добавить в него Бессмертного, а взбесившее Голицыну сообщение выглядело так: «Добро пожаловать в наш дружный класс, Максим! С радостью поможем обжиться на новом месте» Следом шло до тошноты идеальное селфи Царевой, посылающей Бессмертному виртуальный воздушный поцелуй. Картину портило разве что перекошенное лицо Янки Баженовой, не успевшей подготовиться к эпичному фото. Но Нику подобные мелочи мало волновали. Еще меньше они волновали Егорика.

– Держи, – хмыкнула я, протягивая другу салфетку.

Егор вопросительно взглянул на меня.

– Вытри слюни, – объяснила я шепотом. – Твой восторг от царевского селфи слишком очевиден.

– Жестоко, – криво улыбнулся Егорик.

– А этот сразу потек от радости, ты погляди, – бубнила Ирка, метая молнии в несчастного новичка.

Жгучая ревность Голицыной позабавила меня даже больше, чем собачья преданность Егорика. И если с чувствами Глинина все было понятно еще с 6-го класса (именно тогда он признался нам с Иркой в тайной любви к Нике), то с проявлением голицынских симпатий я столкнулась впервые за всю нашу с ней дружбу.

– Что вас так возмутило, позвольте полюбопытствовать? – громко спросил Циркуль.

Мы одновременно отвернулись в надежде, что он обращался к кому-то позади нас.

– Вас, Голицына, вас, – Циркуль уставился на нее поверх очков с толстенными линзами.

– Меня? Ничего. – Ирка невинно улыбнулась.

– Тем лучше, – процедил Циркуль сквозь зубы. – В таком случае будьте любезны напомнить нам, что такое золотое сечение.

Я осторожно придвинулась как можно ближе к Иркиному уху.

– Это наилучшее отношение частей и целого, при котором отношения частей между собой и каждой части к целому равны, – пропела Ирка под мою диктовку.

– Верно.

Голицына расплылась в довольной улыбке.

– Не обольщайтесь, – одернул ее Циркуль. – В следующий раз я разделю оценку напополам между вами и вашим суфлером.

Пристыженная Ирка уткнулась носом в пол. Мы не сговариваясь убрали смартфоны куда подальше. Циркуль, конечно, мужик адекватный, но и незаряженное ружье раз в год стреляет. А схлопотать второй неуд за день не было ни малейшего желания.

С физкультуры нас, слава богу, отпустили домой пораньше. Видимо, даже Валентине Игоревне, ЗОЖнице в пятидесятом поколении (не меньше), осточертело смотреть на наши тщетные попытки разыграть хотя бы одну стоящую комбинацию в волейболе.

Мы воодушевленно засобирались в штаб-квартиру комитета по перемыванию костей нерадивых одноклассников и прочих нехороших людей. Иными словами, к Егорику в гости.

– Идем, Кенни. – Ирка потрепала меня за рукав.

Они с Егориком давно постановили, что я неимоверно похожа на этого мультяшного персонажа. Особенно, когда натягивала капюшон своей рыжей парки по самое не балуй. Сначала мне это сравнение не особо нравилось, ведь по сюжету Кенни мочили чуть ли не в каждой серии. Но в нашем трио царила власть большинства, и мне пришлось смириться. А со временем мне даже начала нравиться эта нелепая кличка, и я сделала ее частью своего ника в инсте.

– Лида, – шелковистый бас Бессмертного застал меня врасплох.

Я застыла как вкопанная.

– Тебя ведь Лида зовут, верно? – Максим вкрадчиво посмотрел мне в глаза.

Благо остальные части моего озадаченного лица были скрыты под капюшоном.

– Э… Да, – промямлила я.

Бессмертный улыбнулся во все зубы. Такие белые, аж засверкали. Это как-то противоестественно.

– Я хотел извиниться перед тобой, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу.

А я-то думала, что московские красавчики не из тех, кто нервничает перед… ну… перед такими, как я.

– За что?

– За твою двойку по физике, – хмыкнул Бессмертный. – Неловко вышло.

– Я тебя умоляю. – Мои глаза закатились сами собой, честное слово. – Волчаре не нужен повод, чтобы смешать кого бы то ни было с дерьмом.

Услышав бранное слово, Бессмертный скривился, и мне даже стало немного стыдно. Но ненадолго.

– Зачем так выражаться.

Ох, и зря же ты начал нравоучения, Максимка.

– Ты же девушка.

Терпеть не могу лицемеров.

– А ты, значит, из тех, кто предпочитает следовать принципу «жопа есть, а слова нет» вместо того, чтобы называть вещи своими именами? – теперь я жалела, что мое лицо было прикрыто капюшоном, иначе Бессмертный точно был бы сражен наповал его надменным выражением.

– А тебе палец в рот не клади, – он загадочно улыбнулся.

Тупой трюк.

– Себе палец в рот положи, – пробубнила я и, не дожидаясь ответа, поспешила к топтавшимся у выхода Ирке и Егорику.

Обожаю Крайний Север. На дворе только сентябрь, а в Охе уже зима на пороге. Обледенелый асфальт был припорошен снегом, что создавало иллюзию безопасности передвижения. Надежда бодрой поступью преодолеть скользкий участок разбилась вдребезги, как только мы с Иркой одновременно наступили на замерзшую лужу. От позорного падения нас не спасли ни рифленые подошвы Иркиных новеньких тимб, ни подхвативший меня под руки Егорик. Самоотверженный друг шлепнулся рядом с нами. Ожидаемо. С таким весом Егорику было никак не справиться.

К нам подскочил Фил. Имя смахивает на собачью кличку, согласна. Однако обладателем несравненного погоняла был Артем Филаретов, покровитель гопников всея Охи. Ромео местного розлива. Однажды Ирке «посчастливилось» стать его Джульеттой (перебрала, с кем не бывает), с тех самых пор Фил не давал ей прохода.

– Так и будешь стоять, как истукан? – процедила сквозь зубы Голицына в тщетной попытке встать самостоятельно.

– Пардон, мамзель. – Фил подхватил ее на руки и в два шага перенес на безопасный участок школьного двора. Его бы силу да в мирное русло…

– А остальные пусть сами корячатся? – возмутилась Ирка, позабыв о благодарности за спасение от неминуемой гибели во льдах.

– Одна сек, отвечаю, – заверил ее Фил.

И не соврал: уже через мгновение я стояла рядом с Иркой. Правда, к Егорику Фил был не столь благосклонен. Глинина гопники вообще никогда не жаловали. И если бы не крепкая дружба с «мамзель» Голицыной, Егорик страдал бы от систематических побоев, как и все остальные «недогопники».

– Куда путь держите, ненаглядные? – ощерился Фил, намеренно игнорируя страдальческие вздохи подползавшего к нам на четвереньках Егорика.

– Не твое собачье дело, – мило улыбнулась Голицына.

– Малая, я ведь и втащить могу, не забывай, – оскорбился царь гопников.

– Ты че, совсем страх потерял? Втащит он, – Ирка звонко рассмеялась.

Ценой неимоверных усилий Егорик таки смог принять вертикальное положение. Мы с Голицыной подхватили его под руки с обеих сторон и побрели прочь от Фила.

– Будешь моей, так и знай! – крикнул он вдогонку.

Ирка промолчала, дабы не провоцировать гоп-царя на продолжение разговора. Иначе он того и гляди увязался бы за нами, несмотря на откровенную неприязнь к Егорику.

Комитет по перемыванию костей базировался в типичной давно нуждавшейся в капитальном ремонте хрущевке. Однако квартира Егорика выгодно отличалась от остальных. Нет, не планировкой. И даже не дорогущей мебелью и навороченной техникой (кредиты на которую, к слову, его матушка до сих пор исправно выплачивала). Все просто: в его квартире всегда было очень чисто. И всегда вкусно пахло сосновым лесом. Тетя Люся, мама Егорика, всю свою сознательную жизнь проработала уборщицей и к настоящему моменту повысила квалификацию на этом поприще до уровня бог.

Егорику было всего два года, когда его папы не стало. Он был первоклассным геологом, участвовал в разработке шельфа. После этой фразы все думают, что папа Егорика погиб в какой-нибудь аварии на месторождении. Это не так. Папу сожрал рак. Да так быстро, что никто и оглянуться не успел. Всего через два месяца после постановки диагноза здоровый и жизнерадостный молодой семьянин пошел на корм червям. И тетя Люся осталась совсем одна. Близкие родственники предлагали ей вернуться на материк, но она так и не смогла покинуть место последнего пристанища папы Егорика.