«Гранд-отель» может не волноваться насчет этих комиссионных. В конце концов, это внутреннее дело зарубежной сети модельных агентств. Но одно дело, когда они уплачиваются легально, и совершенно другое, когда тайно. Тогда эти комиссионные выглядят, как финансовые махинации. А что, если бухгалтер каким-то образом раскопал эти комиссионные? И начал шантажировать ими Елену Штокман? Тогда это действительно скандал.

Стоп. Ты чересчур расфантазировался, подумал Пéтрович. Ты еще даже не знаешь, найдешь ли ты в этом отчете комиссионные. На сегодня хватит. Завтра утром в клуб, а после обеда к братьям. Чтобы посмотреть аудиторское заключение.

Вопреки порочной привлекательности этого заведения, его бухгалтерия представляла собой очень скучное зрелище. Варьете есть варьете. Расходы на музыкальное и цветовое оформление, реквизит, спиртные напитки и так далее. Медицинское обслуживание. Конечно, в таком заведении необходимо проверять здоровье девочек. Капитальные затраты. Здесь, в первую очередь, оплата контрактов восточноевропейской сети, а также ремонт сцены и туалетных комнат.

Пéтрович закрыл папку расходов. Никто же не будет убивать из-за замены писсуаров.

Доходная часть также не вызвала особых эмоций. Вот они, гастроли в Рейнензиштадте. Но основная масса поступлений – это входные билеты и членские взносы. Понятно, что дополнительные услуги девочек оплачиваются наличными и не проходят по бухгалтерии.

Нет, дорогой, ты ошибаешься, подумал Пéтрович, когда увидел следующую строку. «Массаж. Оплата наличными.» Значит, дополнительные услуги тоже приходуются. Давай-ка мы посмотрим приходные ордера.

Пéтрович стал листать приходные ордера и застыл в недоумении. Поступления наличных были гораздо ниже тех расценок, которые складываются в районе вокзала на подобные услуги. Да и фамилии сплошь и рядом славянские. Значит, это действительно просто массаж и не более. Но девочки, они что, делают его только своим соотечественникам?

Пéтрович осмотрелся по сторонам. Хозяин клуба услужливо предложил ему свой кабинет. Да, он действительно с самого начала был очень услужлив. «Поймите, – сказал он при знакомстве, – для меня ваша работа важна не менее, чем для полиции. Здесь на кону моя репутация. И репутация моего заведения. Так что, не стесняйтесь и беспокойте меня в любое время. Я всегда к вашим услугам.»

Пéтрович встал и начал рассматривать кабинет. Согласно традиции, здесь был даже большой глобус. А на стенах были развешаны разные сувениры, репродукции и фотографии. Его внимание привлекло большое цветное фото. Полуобнаженные девушки в трехцветных плюмажах, а на заднем плане акробатический этюд, составленный почти голыми юношами. Да это же «Мулен Руж», подумалось Пéтровичу.

В этот момент дверь кабинета открылась и вошел хозяин:

– Доктор Пéтрович, скоро уже время ланча. Вы составите мне компанию? – спросил хозяин. Но, увидев, как аудитор разглядывает фотографии, подошел поближе:

– Вы узнаете? – спросил он.

– По-моему, это «Мулен Руж», – ответил Пéтрович.

– Да, – ответил хозяин. – «Мулен Руж». Моя молодость. Видите, на вершине акробатической пирамиды? Это я. А вот здесь, – хозяин указал на репродукцию, висящую рядом с фотографией, – моя начальная школа в развлекательном бизнесе. Это набережная Касабланки.

– Касабланки? – удивленно воскликнул аудитор. – Вы там бывали?

– Доктор Пéтрович, давайте отобедаем, и за обедом я вам расскажу про Касабланку.

После сытного обеда Пéтрович решил пройти до бюро братьев Клемен пешком.

Обед получился не просто сытным, но и насыщенным. За разговором с хозяином клуба Пéтровичу удалось выведать очень интересную информацию. И ее обдумывание также требовало неспешной прогулки.

Правда, думать совершенно не хотелось. Это же была первая прогулка по городу после возвращения.

Дойдя до памятника Моцарту, он присел на скамейку. Тюльпаны перед памятником, высаженные, как всегда, в форме скрипичного ключа, уже начинали распускаться. Надо же, чему-то в этом мире удается оставаться вечным.

Пéтрович достал трубку и закурил. Краем глаза он заметил, как возле подвесной урны рядом с газоном остановился молодой человек и что-то аккуратно в нее положил. Да, подумал Пéтрович, в этом мире ничего не меняется. Не только тюльпановый скрипичный ключ. Сейчас к урне должен подойти другой молодой человек и забрать посылку.

Но это оказался не молодой человек, а девушка. Подойдя к урне, она пугливо осмотрелась вокруг, потом опустила руку в урну, быстро ее подняла и почти бегом направилась к выходу из парка.

Пéтрович как-то за биллиардом рассказал Шнайдеру об этой уличной традиции. Покупать дурь напротив Моцарта. На что сыщик ответил ему, что об этом знает весь департамент полиции. Но ставить полицейского рядом с Моцартом казалось еще более кощунственным. И бесполезным. Поставишь полицейского там, так они начнут торговать рядом со Штраусом. Поэтому дело ограничилось камерой видеонаблюдения на воротах парка. По крайней мере, подвел тогда итог беседе сыщик, у отдела борьбы с наркотиками всегда есть актуальная база данных об уличных торговцах.

Обед с хозяином клуба оказался более чем изысканным. Хозяин оказался услужливым и здесь. На аперитив были поданы французский брют и устрицы. Откуда ему знать, усмехнулся про себя Пéтрович, что последнее время я только и делал, что ел устрицы и запивал их французским брютом.

– Так вы действительно хотите услышать про Касабланку? – спросил хозяин.

– Да, – ответил Пéтрович.

– Тогда слушайте. – Хозяин вилочкой выудил из раковины очередную устрицу, запил ее вином и сложил руки на столе:

– Когда закончился мой контракт с «Мулен Руж», то один французский коллега предложил мне отправиться в Касабланку. Французы ушли оттуда в еще в пятидесятые, но местная элита успела привыкнуть к их привычкам и традициям. И мой коллега предложил мне открыть в складчину там варьете. Вы знаете, я сразу загорелся этой идеей. Вы смотрели сам фильм?6

– Конечно, – доедая последнюю устрицу, ответил аудитор.

– Тогда вы сможете меня понять. Сыграть в жизни роль Хэмфри Богарта, это же такой челлендж. Правда, нас немного беспокоила уже тогда нараставшая исламизация тамошней повседневной жизни, но у моего напарника была потрясающая идея. Несмотря на все предписания шариата, мусульмане очень терпимо относятся к демонстрации танца живота. И мы придумали номер. На сцену выходят три танцовщицы, скидывают прозрачные туники и начинают танцевать под оригинальную музыку. Потом музыка становится все тише, а фрагмент сцены под танцовщицами начинает подниматься вверх. Музыка танца постепенно переходит в интермеццо, а на сцену выходит кордебалет, закутанный в такие же прозрачные туники. Интермеццо стихает, и начинается канкан. Кордебалет сбрасывает туники, грудь и бедра остаются еле прикрытыми, головы украшает трехцветный плюмаж, и начинается танец. А после классического прыжка и шпагата, на заключительном аккорде, каждая девушка кладет своей партнерше справа руку на плечо, опускает бретельку лифа и тут же поднимает ее. И при всем этом три турчанки продолжают исполнять танец живота на подмостках! Представляете?

– Впечатляет, – улыбаясь, сказал Пéтрович.

– Мы держали этот номер три сезона, – хозяин сделал знак рукой, и тут же на столе появились две закрытые супницы. Официанты открыли их, и над столом поплыл запах вареных крабов. Пéтрович опять усмехнулся про себя. Что поделать, здесь почитают за роскошь то, что на Карибах считается повседневностью.

Он намазал на хлеб масло, попробовал суп, удовлетворенно качнул головой и – начал работать:

– Я сам никогда в Касабланке не был, но в моей семье ей отдавалось должное уважение. Как Хэмфри Богарту, так и Ингрид Бергман. Но давайте вернемся сюда. У меня появились некоторые вопросы, которые я хотел бы вам задать.