Среди поисков наткнулись в подвале многоэтажного частично рухнувшего дома на бывшую резиденцию игроков. Во всяком случае их обглоданных до белизны костей тут валялось аж шесть комплектов. Брошенное системное оружие, даже карты.

С надежной перебрал их, но они оказались какими-то не функционирующими, погасшими, то есть система посчитала что у них истек срок годности (что интересно, оружие оставалось системным, видимо, с точки зрения системы есть разные методики старения).

Там же, прямо на круглом металлическом столе выставлено в пирамиду шестнадцать вытянутых слитков золота, каждый весом больше десяти килограмм. Закинул к себе, пусть будет. Надо же мне над чем-то чахнуть.

После мы вернулись на поверхность, где уже вовсю светили звезды, и поехали в направлении маяка. По дороге Джим посчитал что местная ландмиля получается примерно десять и шесть десятых километра. Для расчета по карте — информация полезная.

Сам континент (кстати, название я пока не знал) напоминал чуть приплюснутую Гренландию, но только не с такой толщины льдом и другим расположением гор и рек, конечно. Если город Стортлагер был чуть смещён на северо-запад от центра, то долины теплых пещер по данным карты — крупный промышленный мегаполис в четырех сотнях километров. Именно там расположен алтарь. Причем, по словам Старика, он нам скажет точное расположение только когда я поборю обезьян.

Для начала похороны.

Вернулись, убрал Джима, убрал машину, блинком вернулся в город.

Тоора имела вид скучающий и всё ещё за что-то обижающийся на меня. Я нахмурился, всем видом своим показывая, что мне не до бабских разборок. Поймал за рукав проходящего рядом стражника (а если точнее, он бродил чтобы посмотреть на меня поближе, игрок для них экзотичнее живого слона).

— Эй, любезный, где сейчас мэр?

— Ну, это…

По его лицу понятно, что он был бы склонен меня послать в местное эротическое путешествие, однако информация о том, что чемпион и самый результативный убийца обезьян — это я, что хамить мне может быть вредно для здоровья, уже бродила по городу, что делало его чуть более вежливым.

— Ну… он это… у себя дома.

— Логично. Тоора, где у вас хоронят умерших?

— В пещере Скорбящей Тени, это внизу.

— Ритуал какой?

— Ри-ритуал?

— В разных культурах мёртвых хоронят по-разному. Какой у вас?

Уяснив для себя алгоритм погребения, ультимативно потребовал достать мне прямо здесь и сейчас необходимое, повернулся к охраннику и потребовал, чтобы он метнулся к мэру и притащил его на похороны. Быстро, роняя кал на асфальт.

Мой тон прозрачно намекал, что я не шучу.

И да, я — то ещё хамло, во всех мирах. Ничего с этим поделать не могу.

— Кто это? — спросила ставшая серьёзной Тоора, когда я достал в погребальной пещере из инвентаря труп красивой, теперь уже вечно молодой девушки и передал двум тёткам, занимающихся обертыванием в специальную ткань. Гробов тут не знали. Тем временем двое копарей (подозреваю, что сегодня днём это они копали ход к моему дому) делали нишу-могилу в боковой стене, а писарь писал табличку, на которой по моему указанию было написано краткое «Йера. Последний солдат».

Я промолчал.

На похороны сами собой стянулись человек триста, новости разошлись, многим стало интересно кого хоронит иномирец — игрок. Среди прочих на заднем плане маячил Старик, а мэр с весьма хмурым лицом (мероприятие было в нашей терминологии — «несанкционированным») наоборот, в первых рядах. Ну «копать» под местного градоначальника, бросая тень на его авторитет, не планировал.

— Уважаемый мэр Толлэк! Пройдите сюда, пожалуйста. Я скажу пару слов, дальше вы, как правитель.

Он молча шагнул, лицо его оставалось серьёзным, но для его авторитета ситуация чуть выправилась, дела в городе не творятся без его участия, пусть все это видят.

— Сегодня, — повысил я голос, — Мы хороним воина и героя прошлого, неизвестного солдата, вернее известно только имя, Йера, который воевал и пал смертью храбрых двести лет назад в Последней войне. Он дрался и погиб буквально за вас и ваши жизни. И, в моем мире говорят, что война не закончена пока не похоронен последний павший. Сегодня… Конечно, наверняка есть много неупокоенных, но мы делаем этот маленький шаг и — хороним. Быть может это прапрабабушка кого-то из вас. Спи крепко, боец. Мы отплатим за тебя.

— Я не думала, что ты такой, — серьезно посмотрела на меня Тоора.

Мы сидели дома, а если точнее в большом фойе моего нового дома (понятие новизны в этом мире условное), я пытался придумать, как тут всё устроить, наладить быт, но был немного потерянным.

Если подумать, кроме пещеры, которой я не покупал и комнаты в общаге, ипотеку по которой не закрыл, и не факт, что закрою, это моё первое жильё. Надо же, бляха-муха, оказаться в другом мире, полностью закрытом льдом, чтобы наконец приобрести жильё?

Похороны. Напугал горожан. Я ведь в какой-то момент даже транслирование гнева активировал, чтобы они, мать их, прониклись моей эмоцией. Ну, вроде прочувствовали.

Сейчас я сидел на сохранившем прочность деревянном столике, аналоге журнального и вяло подергивал ногами от перенапряжения последних суток. Тоора, временно сбросила с себя маску и искренне пыталась помочь. Ходила туда-сюда, пока я думал. В какой-то момент она известным только женщинам способом создала некое подобие уюта и кровати (точнее привычного тут «гнезда») и привела меня спать, укрыла одеялом, обняла. Мы спали не раздеваясь, не трогая друг друга, если не считать её рук, охватывающих меня за талию сзади и дыхания на шее. Было уютно и чертовски мило, я чувствовал это даже сквозь сон.

Впервые за долгое время смог проспать больше трёх-четырёх часов.

Утром проснулись одновременно, рано, она встала, повернулась через плечо, улыбнулась молча, собралась, посмотрела на меня с блаженной полуулыбкой и унеслась в свою лавку.

— Ты обязан её взять с собой, — хмурил брови Старик.

Усмехнулся, посмотрел на Тоору, она выглядела смущённой, по глазам видно, что это не её идея, но понимает о чём речь.

— Обоснуй.

— Я есть последний жрец и никому ничего не должен доказывать! Ты здесь чужак и не будешь распоряжаться.

— Вот тебе хрен. Я не командую тобой, Старик. Но и выполнять твои приказы не стану. Тем более ты не хочешь обосновывать, объяснять. А там, знаешь ли, будет писец как опасно.

— Ты вчера напомнил про такую важную вещь, которую мой мир потерял. Почти потерял. Гордость. Мы не ведали страха, когда дрались с детьми железа. Наши боги не ведали страха, когда убили себя ради спасения мира.

— Убийства мира.

— Ты не понимаешь! Они пожертвовали собой ради победы.

— Как раз это я могу понять. У нас говорили, « лучше убиту быти, чем полонёну быти». Понять через системный нельзя, но смысл в том, что смерть более предпочтительна, чем плен, рабство и бесчестие. Мы всегда это знали и никогда не теряли, буквально во всех эпохах и поколениях. Но как это связано с Тоорой?

— Ты собираешься совершить великие дела. И если их совершит чужак и не примет участие кто-то из людей нашего мира, то это позор. Что скажут Боги? Что скажет мне Тень? Она скажет — вы не достойны жить, раз все подвиги совершили не вы.

— Или хотя бы не примазались? Допустим, а как же ты сам, ссышь идти со мной? Думаешь, погибну?

— Нууу, я же жрец…

— Всё с тобой ясно.

— Чужак!

— Я тебя услышал. Вот тебе компромисс. К обезьянам я сбегаю сам, просто посмотреть, на разведку, ничего такого. Как примазать ваше воинство, придумаю, если что. Ну или погибну, делов-то. В Тёплые пещеры… название какое странноватое, ты не находишь? Так вот, я согласен её взять в поход, типа участник, но в основной махач не приму. Договорились?

— Нет.

— А я считаю, что договорились.