— И при этом у вас имеется доступ в сейф, при аресте-то?

На это ему никто не ответил, поэтому он уточнил:

— А у кого был ключ? Кто открыл грабителям сейф?

Марк Леонидович обернулся на Шварца. Я видел, как напрягся банкир, на одно только мгновение, но напрягся.

— Ключ был у меня... — Шварц всплеснул руками. — Попробовали бы вы не открыть, когда вам револьвером в лицо тычут, и вообще — они мне сломали нос! Вам в погоню за злостными бандитами надо, а не вопросы тут разводить!

— А разве ключ от сейфа не должен храниться в отдельном месте? — пропустил выпад начальник. — Почему он оказался у вас, если деньги арестованы?

— Ну как же, мне перед их визитом позвонили и предупредили о съемках, что деньги понадобятся в качестве реквизита, агитационное кино... — Шварц посмурнел, прищурился. — Да на что вы вообще намекаете, уважаемый? Напомню, что вы прибыли через полчаса, как последовал вызов! И на вас такая же ответственность, как и на нас, если не больше. Я все это отражу в рапорте!

Я не вмешивался, пока, по крайней мере... хотя все для себя давно понял. Буду говорить, когда слово дадут, чтобы не устраивать балаган.

Но Шварц не успокаивался, и ему так и не терпелось переключить внимание с себя на кого-нибудь другого. Этим «кем-нибудь другим» банкир выбрал меня. И Остапа, что называется, понесло.

— Вот этот шкет, — начал заводиться он, вылупив на меня глаза. — Да вы вообще в курсе, товарищ начальник, что грабители заказали ему привезти самогон! Са-мо-гон! Чтобы отпраздновать ограбление... арестовывайте его! Подельник, шарлатан!

Я не пошевелился, но, надо отдать должное начальнику милиции, он отреагировал на выпад банкира весьма сдержанно, и не бросился меня арестовывать. Хотя я по глазам видел, что ему очень этого хотелось.

— Успокойтесь, уважаемый, мы во всем разберемся, и виновные понесут наказание, соизмеримое с совершенным преступлением, — сухо оборвал банкира милиционер и перевел взгляд на тело под занавеской. — Убитый, как понимаю, налетчик? Из нагана стреляли?

— Он самый, подлец, — подтвердил Марк Леонидович. — Один из грабителей.

— Кто его застрелил? — уточнил мент.

— Так вот же он, негодяй! — снова распетушился Шварц.— Не поделили, видно, что-то между собой! Убийца, грабитель — все в одном флаконе, почему он до сих пор на свободе, извольте объяснить!

Я смерил Шварца взглядом. Поведение банкира не вызывало удивления, но не у одних бандитов ограбление пошло не по плану. Похоже, что у Шварца все также не заладилось. Сейчас он тяжело дышал и сверлил меня взглядом. Однако два мента, которые прибыли в банк с начальником, переглянулись и, получив кивок, всё же двинулись на меня — арестовывать. Упырь в погонах был не прочь свести со мной счеты, поэтому оказался готов воспользоваться липовым обвинением, лишь бы упечь меня за решетку.

Ладно, Гриша, настало твое время.

Пора было внести в разговор банкиров и милиции ясность из собственных наблюдений.

— Буквально одну секундочку, товарищ начальник. У меня есть заявление по произошедшему, прошу принять, — спокойно сказал я.

Начальник поднял руку, останавливая готовых схватить меня милиционеров.

— Пусть выскажется, давайте послушаем.

Я кивнул, набрал полную грудь воздуха и заговорил.

— Ефим Альбертович, верно ли то, что банк не работал в штатном режиме, а имеющиеся в хранилище средства были арестованы советской властью?

— Однако, посмотрите только на этого юнца! — эмоционально отреагировал Шварц. — Что за вопросы задает здесь этакий оборванец!..

— Да или нет, вопрос закрытый, Ефим Альбертович, — настоял я.

— Это что за допрос? Товарищи милиционеры, прошу остановить этот цирк! Да меня так в ЧК не допрашивали, и, на минуточку, ничего не нашли. Я чист, как слеза младенца и, не собираюсь отвечать на инсинуации этого молокососа!

Шварц явно рассчитывал, что начальник милиции его поддержит как гражданина уважаемого, но тот только покачал головой.

— Ответьте, будьте так добры, — попросил он.

Куда строже, конечно, чем это мог бы сделать я.

— Конечно... — опешил банкир. — Верно, средства были арестованы до дальнейших распоряжений, и в привычном графике банк не работал. Но какое это имеет отношение...

— Верно ли то, что распоряжения на транспортировку денег не поступало, и вы не ждали инкассации? — перебил я, буквально вторым же вопросом ловя банкира за жабры.

Тот промолчал, надулся как лягушонок и смотрел на меня испепеляющим взглядом. Ответил Марк Леонидович.

— Вот именно, что верно, мы вообще оказались здесь, по сути, только из-за того, что нам поступил звонок от этого преступника, называвшегося Иннокентием!

— Почему, в таком случае, деньги в хранилище были подготовлены к инкассации? И почему у вас оказался ключ от этого самого арестованного хранилища?

— Понятно, почему, товарищ начальник, вам же только что Марк Леонидович сказал, что накануне нам звонил этот Иннокентий, упоминал распоряжение, подписанное Калининым... — начал выкручиваться банкир. — Я же не мог не подготовиться к съемкам! Я ответственный советский человек и, когда услышал, что нужна помощь в продвижении революционных идей, среагировал незамедлительно.

Давно ли Шварц стал ответственным советским человеком? Я смотрел на этого завравшегося толстяка и думал вот о чём: будь его воля, и он бы прибил всех революционеров собственными руками.

— И вы, не удостоверившись, поверили на слово какому-то Иннокентию? — изумился, в свою очередь, милиционер.

— Виноват, но поверил я товарищу Калинину! Я даже думать не смел, что кто-то станет использовать имя этого видного человека в преступных целях... Тем более, Михаил Иванович со дня на день должен прибыть в Ростов и лично принять участие в митинге!

Я видел, что начальник колеблется, искоса зыркая на меня, поэтому продолжил:

— Выходит, вы утверждаете, что поверили некому Иннокентию, представившемуся режиссером и никак не подтвердившему свои слова. А поверив, нашли возможным обойти распоряжение властей, взять ключи от хранилища и подготовить деньги для якобы участия в съемке агиткино?

— В качестве реквизита исключительно! — вскинул подбородок Шварц.

— Вы же говорили, что прежде связывались с конторой... — было начал Марк Леонидович, но запнулся, поймав на себе сверлящий взгляд шефа.

— Все верно, планировал связаться, не отказываюсь от своих слов. И, естественно, связался — когда эти так называемые киношники пришли в банк, я звонил в контору и уточнял правомерность действий. Вы же все это прекрасно видели, Марк Леонидович, своими же глазами! — парировал Ефим Альбертович.

Я медленно подошел к телефону, с которого звонил Шварц. Тот насторожился, глядя на меня с подозрением и не понимая, чего ожидать.

— Товарищи банкиры, такой простой вопрос, прошу припомнить, с какого аппарата сегодня звонил Ефим Альбертович Шварц, чтобы отчитаться по документу, якобы подписанному товарищем Калининым? — начал я.

— Да вот как раз по этому и звонил, — охотно подтвердил Марк Леонидович, припоминая злополучный звонок начальника руководству.

Второй банкир тоже закивал, подтверждая слова коллеги — мол, так все и было. Дело ведь очевидное, спорить не о чем, так? А вот Шварц раздул ноздри, похоже, догадываясь, куда я веду, ну и среагировал достаточно бурно, меняя стратегию. Вопросы ему явно были поперёк горла.

— Ума не приложу, почему вы не арестовываете этого баламута! — взорвался он возмущением. — Я буду жаловаться на подобную халатность! У нас деньги украли, труп в помещении, а мы занимаемся, простите, неизвестно чем неизвестно с кем...

Пока Шварц расходился, я поднял телефонный шнур и показал его обрезанный край начальнику, который внимательно следил за каждым моим шагом.

— Разрешите продолжать? — спросил я, глядя прямо в глаза милиционеру.