Меня потихоньку посвящали в таинства нынешней семьи.

— Аркадий Иванович, теть, — я попытался вернуть разговор в конструктивное русло. — Я что-то не припоминаю, это кто?

— Неудивительно, что не припоминаешь! Еще парочку раз по голове получишь, и родную тетку перестанешь припоминать! — она сердито убрала руку, помолчала. — Дядя Аркаша — это командир РККА, переговорю с ним, может, возьмет тебя к себе помощничком...

— В Красную Армию? Меня? — я аж супом подавился, не похож был мой реципиент на того, кто способен службу армейскую нести.

— Я теперь не знаю, кто тебя, голенького, туда возьмет, а я ведь деньги тебе на что давала? — обиженно сказала Глаша.

— На что давали? — как болванчик повторил я

— На одежду армейскую, обмундировку, а ты их на что потратил?!

Ясность пришла — выходит, тетка дала Гришке деньги на то, чтобы тот в преддверии приезда некого Аркадия Ивановича закупился и привел себя в божеский вид для службы. А Гришка, то есть я, бабки эти благополучно спустил. И, судя по всему, это происходило не в первый и не во второй раз, тетушка еще спокойно реагирует, привычная, видно, к выкрутасам племянника.

— Добавочки будешь, Гриш?

Я не успел отказаться, как в тарелку вылился еще один половник. Супчик только казался наваристым, а по вкусу напоминал растворенный в кипяточке бульонный кубик типа «кнорров». Жрать такую лабуду можно, но в умеренных количествах. Но тетушке не было до этого никакого дела.

— Сегодня пойду к Аркаше и переговорю, — продолжала Глаша, — надеюсь, что по старой памяти к Томке он пристроит ее сына. Да и ты сам хотел России служить!

Я задумался, помешивая бульон деревянной ложкой. Ясно, что ничего не ясно. Отчего-то очень сильно сомневаюсь, что Гришка реально хотел идти к красным. Скорее, по ушам тетушке ездил, чтобы та его из дома не выгнала. А в армию, любую, хоть белую, хоть красную, я не пойду. Никаким помощником ни у какого дяди Аркаши я не стану. Да и зачем командиру такая морока — взять он меня, может, и возьмет, но в качестве пушечного мяса. Я ж, как-никак, сын женщины, в которую этот Аркаша был беззаветно влюблен. И живое свидетельство неудачи Аркадия — ведь ему дали тогда от ворот поворот. Так что да, роль пушечного мяса мне ненадолго, но обеспечена.

— Теть, не надо никуда идти. Я передумал.

Глаша вздрогнула. Нахмурилась и подошла к окну, скрестив руки на груди. Я увидел, как по морщинистой щеке скатилась слеза. Тетушка явно не хотела, чтобы я видел ее слезы.

— Честно сказать, Гриш?

— Ага, — подтвердил я.

— Дурак ты, раз думаешь, что свою жизнь выстроишь отлично от отца. Не будет тебе счастья... — вздохнула она. — Я золото продала, по головке тебя глажу, перед Аркашей буду позориться, а ты... воровать хочешь.

— Не собираюсь я воровать, — спокойно проговорил я, не хотелось, чтобы эта женщина плакала. — И позориться ни перед кем не надо, ты правильно говоришь, я уже взрослый и по жизни разберусь безо всяких Аркаш.

— А что собираешься делать? — резко повернулась ко мне тетя Глаша. — Я думала, ты, как дед, военным станешь, людьми будешь командовать! Россию новую строить... Ведь такие времена! Или ты хочешь вот так всю жизнь похлебку поганую есть?

Напрягали меня малость все эти сравнения с родственниками, но, похоже, воспоминания о них были тем малым, что помогало этой женщине жить. Я решил, что от меня не убудет, если я открою планы. Возможно, тогда тетка отстанет.

— Ментом буду, теть Глаш! — признался я.

— Господи... — она заморгала глазами часто-часто. — Гришенька, скажи, что ты пошутил!

— Я серьезно.

— Да лучше вором быть, чем ментом! — выдала тетя Глаша. — Там хоть выживешь, а тут... ты видел этих милиционеров, они, прости господи, с простыми палками ходят на бандитов и от того как мухи мрут!

Я решил не терять время почем зря и принялся за вторую порцию бульона. Зараза, хоть он и никакущий, а добавочки захотелось.

— Это они пока не знают как с бандитами работать, — прокомментировал я меж делом слова тетки.

— А ты прямо знаешь! Что ни день, так либо с разбитой башкой, либо подранный весь приходишь! — возмутилась Глаша. — Знаток нашелся, тьфу на тебя. Да и кто тебя в милицию позовет, воришку!

— Меня звать не надо, я сам пойду. Вы вот говорите, теть Глаш, что надо на пользу России матушке служить, так вот милиция — самое то. Буду ловить бандитов. Вор должен сидеть в тюрьме, — я пожал плечами. — Вот введем в практику работы органов оперативно-розыскные мероприятия всякие, не палками едины...

На минуту в кухне воцарилось молчание.

— Кто тебя на это надоумил, — медленно покачала головой женщина, а потом внимательно посмотрела на меня, подозрительно так. — Гриш, а Гриш, тебе марафета понюхать дали? Я тебя не узнаю, как подменили мне племянника. Откуда ты это все понабрался? Мероприятия эти?

— Да, так — вершков от одного красногвардейца нахватал, когда за формой ходил, — решил отбрехаться я. — Форму, как видишь, не купил, зато послушал, как уголовный розыск в Москве работает.

— В Москве? Ты в Москву собрался ехать? — насторожилась тетя.

— Мне и здесь работы хватит, в Ростов скоро следователь приедет, будет открывать УГРО. Уголовный розыск то есть.

Тетя задумалась, помолчала. Никак не могла смекнуть — шучу я или на полном серьезе всё это говорю. А подумав, начала массировать виски.

— Ох, Гришка, ты каждый день новую историю придумываешь, одна другой краше, лишь бы не работать и пользу советскому обществу не приносить. Ох, добегаешься... так, поел? Посуду за собой убери! Вкусно хоть?

— Пальчики оближешь, — щедро выдал я.

Вообще, конечно, интересный получился разговор. По моим делам за два десятка лет приговоров вынесено в несколько раз больше, чем лет моему новому телу, а я всерьез рассуждаю о том, как пойду в УГРО стажером. Буду ходить по городу с дубинкой против бандитских револьверов. Правда, существовал нюанс, в Ростове к началу моего разговора с тетушкой не было никакого уголовного розыска и в помине. И хрен знает, когда он появится. Я помнил что-то о возникновения УГРО на Дону, но вот точную дату его образования не знал. Мента, который организует в Ростове розыск, могли отправить сюда как завтра, так и через несколько месяцев... Поэтому собственные планы даже для меня выглядели более чем туманными.

Прибравшись за собой, я вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не хочу курить. Гришка, видимо, не знал этой привычки, курево обошло его стороной. Классно, что еще сказать, потому что в прошлой жизни я годами ломал себе голову, как расстаться с вредным пристрастием. Пластыри никотиновые покупал, всего Алана Кара от корки до корки прочитал и не раз. Только не помогало ни хрена, по две пачки сигарет за день приговаривал.

Тетя Глаша ушла с кухни, но продолжала доставать меня вопросами из другой комнаты. Вспомнила про Лизку, о моем тесном общении с которой женщина, похоже, знала.

— Ты думаешь, твоя Лизка будет с милиционером?

— Почему нет? — ответил вопросом на вопрос я, хотя правильнее было бы спросить — я сам захочу ли быть с Лизкой? Я вообще не определился до конца, что делать, а мне уже бабу суют.

— Ты ж вроде ее отцу обещал, что станешь военным и будешь белых гонять, — Глаша прищурилась.

Обещать, может, и обещал прежний Гришка, но обещать — не значит жениться, ведь так? Стоп... меня как осенило — и тут наш пострел везде поспел, выходит Нафаня Лизкиному отцу тоже по ушам ездил. Так нет, вроде он «под Америку» ему денег занял. Опять тетушке Гришка набрехал... Вот пострел.

— Теть Глаш, Лизка, вроде, девчонка хорошая, но я пока твердо на ногах не стою, чтобы о сватовстве думать. Вот дослужусь до МУРа московского, там и посмотрим.

— Так ты ведь у ее отца просил деньги на форму военную, забыл, что ли, Гриш?

Во как. С мира по нитке — бедному рубаха. Интересно, кому я еще должен? Куда ни плюнь, там уже прежний Гришка отметился. Тут кусь, там хвать. Шустрый какой был пацан — одним говорит, что на форму занял, другим — что на билеты в Америку... во даю. Правда, разбираться теперь со всеми этими долгами мне.