– Нет, офицер. Это уже мой дом.

Глядя на то, как санитары увозят Смита, Браун впервые за неделю почувствовал себя в своей тарелке. История с выдуманным убийством подействовала на него угнетающе. Оставив Стиви за главного, Браун провел с семьей долгие выходные: свозил в луна-парк Джима-младшего, потом, оставив сына с матерью, посвятил полный день Сью, и, наконец, организовал пикник на берегу океана. Обнимая жену и глядя на бегающего по песку Джима-младшего, шеф Браун окончательно выбросил из головы Джека Рэндалла Смита.

На следующее утро Браун явился в участок, выкурил первую сигарету дня и сел за печатную машинку. Чуть позднее подошел Стиви.

– Умер наш шизик, – сообщил помощник.

Долгих шесть лет Браун не вспоминал о Джеке Рэндалле Смите. Война во Вьетнаме кончилась победой хиппи, которые, в свою очередь, повзрослели и остепенились или превратились в обшарпанных, утративших лоск юности наркоманов. Вспыхнул и истлел скандал с участием президента Никсона. В волосах Сью появилась седина, а Джим-младший нашел подружку и целыми днями пропадал на побережье или в кино. Папка преступлений пополнялась все с той же невеликой скоростью, что и в благословенные шестидесятые; судьба хранила крохотный прибрежный городок от волнений, охвативших страну и мир.

К дому покойной мисс Болт присматривались многие, однако на протяжении двух лет он пустовал. Когда в один погожий день к живой изгороди подкатил грузовик, и рабочие принялись перетаскивать мебель в дом, Браун вышел на крыльцо и помахал новой соседке. Высокая черноволосая женщина улыбнулась и махнула в ответ. Второй рукой она гладила голову мальчишки лет шести. Насупленный мальчишка сосал большой палец и никак не отреагировал на приветствие Брауна.

Вечером соседка пришла с бутылкой вина и накрытым белым полотенцем подносом.

– Не хотела ограничиваться взмахом руки, тем более, с таким симпатичным мужчиной, – начала она, но осеклась, когда за плечом открывшего дверь Брауна показалась Сью.

– Заходите. Вы без сына?

– Рэнди не очень любит новых людей.

– Что ж, его имя мы знаем. – Браун принял из рук женщины поднос. – Отнесу, и пожмем друг другу руки. Джим Браун.

– Сьюзен, – сказала Сью. – Тоже Браун.

– Моника. Просто Моника.

На подносе обнаружился яблочный пирог.

– Бабушкин рецепт. Она всегда делала пирог кислым, чтобы подчеркнуть вкус вина, – поведала Моника, разливая красное по стаканам для виски. – Многие говорят, что это извращение, а я считаю, что вино – не священный нектар, чтобы пить по строгим правилам.

– Между прочим, Джим как раз следит за выполнением правил, – заметила ревнивая Сью. Брауну почему-то стало неловко за жену.

– Коп я. Шеф здешнего участка.

– Правда? – Моника подняла свой стакан. – Тогда предлагаю тост за то, чтобы мы встречались только в нерабочее время.

Восьмидесятые Браун встретил растерянным и разочарованным. Годы брали свое, а жители Кейп-Окса начали изменять самим себе.

– Это Judas Priest виноваты, – крикнула со своего участка Моника, когда однажды Брауну довелось слишком громко посетовать на доставших магазинных воров.

– Кто?

– Рок-группа, они песню записали “Breaking the Law”. Легко проникнуться.

– Что-то раньше никто не проникался, даже от мафиози Синатры, – пробурчал Браун, в сознании которого опасность ассоциировалась с обманчивым бархатом мелодий золотого века.

Стиви сравнялось сорок пять, Брауну – шестьдесят. Бегать за преступниками и приспосабливаться к новым временам у Брауна не было ни сил, ни желания, и более молодой помощник занял кресло шефа, а парни, еще недавно бегавшие с игрушечными пистолетами возле участка, стали настоящими копами. На прощальной вечеринке Браун торжественно передал Стиви свой набитый на машинке архив, толкнул прощальную речь, от которой расчувствовались даже новички, а потом напился до бесчувственного состояния.

Следующим утром черный кофе в постель принес Джим-младший.

– Отец, мы приехали, чтобы сообщить лично, – сказал сын. – У нас с Бетти будет ребенок.

Жизнь старших Браунов потекла по-новому. Джиму-младшему пришлось вернуться в Сиэтл, где он работал, а беременная Бетти осталась в Кейп-Окс. Сью моментально взяла невестку под свое крылышко, и женщины начали то часами пропадать в магазинах, то гулять по побережью, то сидеть на кухне. Браун заскучал. Все чаще он стал наведываться в участок, где вспоминал со Стиви старые добрые времена или перелистывал свою подшивку, сравнивая ее с отчетами, которые составляли молодые полицейские. Жизнь определенно была лучше, заключал Браун каждый раз, или, возможно, он сам был лучше.

Как-то раз, возвращаясь из участка, Браун заметил соседского мальчишку. Пареньку уже исполнилось пятнадцать, но поведением он мало чем отличался от себя шестилетнего. С Браунами он не перемолвился ни словом, в гостях не был ни разу, а стоило кому-либо переступить порог дома, как Рэнди отцеплялся от подола материнского платья и бежал в свою комнату. Лишь в последние года два он начал выходить из дома и научился немного обслуживать себя – ездить на велосипеде до магазина или кино. Школу Рэнди не посещал, но, принимая приглашения на чаепития от Моники, Браун видел учебники и энциклопедии на полках, столе и диване. Мальчишка постигал мир доступном ему способом – молча, сосредоточенно, не принимая чьей-либо помощи.

Рэнди стоял посередине проезжей части. Правая рука подростка по самый локоть была покрыта чем-то бурым. Левую Браун не видел, она таилась за спиной.

– Что случилось, парень? – спросил Браун, подходя ближе.

Взгляд Рэнди блуждал где-то за спиной Брауна, на лице застыла странная улыбка. Парень медленно повернулся к бывшему полицейскому боком, и тот замер, увидев, что скрывалось за спиной. В левой руке Рэнди держал за уши собачью голову.

– Дай сюда немедленно!

Браун отобрал голову. Края раны неровные, словно отделяли ее от тела отделяли чем-то тупым, глаза раскрыты, изо рта свесился бледный розовый язык.

– Где ты ее взял? Ну?

– Я, Джек Рэндалл Смит, сознаюсь в убийстве, – тихо ответил подросток.

Посмотрел на Брауна серьезными карими глазами и добавил:

– А вы старик. Не останавливайте меня, мне же так хорошо.

– Слушай, Стиви, я не шучу. Не сошел с ума и не страдаю слуховыми галлюцинациями, – Браун потряс файлом c описанием случая пятнадцатилетней давности. – Вот оно! Те же самые слова, тот же самый голос! Да, черт возьми, это невероятно, но…

– Вот именно, Джим, это невероятно, – сказал Стиви.

– Хорошо, пусть так. Тогда помоги мне успокоиться. Мне нужно всего лишь понять, кто такие эти Смиты. Справься об этом, тем более, предлог есть – инцидент с собакой.

Стиви вздохнул, встал со старого кресла, взял кружку остывшего кофе, подошел к окну и сделал большой глоток.

– Только ради тебя, Джим.

Тело собаки так и не нашли. Рэнди Смит утверждал, что оставил его на побережье, где и отрезал голову, но, помимо пятен крови на камнях, там не было ничего. Точно так же не нашли и тела пятерых членов семьи, убитых в семьдесят первом, подумал Браун, однако тогда Смит не додумался прихватить с собой сувенир. Все остальное совпадало.

Получив на руки распечатанную сводку по Монике Смит, Браун заперся в своем кабинете, отогнал от двери встревоженную Сью и принялся читать. Родилась Моника на Аляске, но переехала на юг совсем маленькой. Родители, торговые представители крупной фирмы, умерли рано, оставив в наследство достаточно денег, чтобы некоторое время не голодать, но слишком мало, чтобы получить пристойное образование. Семнадцатилетняя Моника меняла город за городом, пока не осела в крошечном городке Роме на среднем западе. Там-то от неизвестного отца у нее и родился Рэнди. Вместе с сыном, как ни странно, пришли и деньги – Браун подчеркнул это в распечатке. Кейп-Окс стал последним местом жительства семейства Смитов.