– Не впечатляет, ваша светлость?
Рядом с Альбериком встал молодой монах с типично северными чертами. Среди язычников часто рождались дети исключительной прелести, однако быстро старились из-за скверной жизни и демонического влияния шепчущих-слева. Вера в Пророка позволили монаху сохранить свежесть и красоту.
– Брат Стурла. Его святейшество доверил мне представлять церковь на поединке.
– Мое имя вы знаете, – сказал граф.
– Эдрих! – позвал брат Стурла.
Бородач вонзил меч в землю и подошел к канату. Вблизи он казался еще более диким и не соответствующим званию рыцаря.
– С кем имею честь?
– Альберик, владетель Весхольга, – представил графа брат Стурла.
– А, так это ваши заварили такую кашу? – Эдрих улыбнулся, продемонстрировав гнилые зубы.
– Вы дерзки, сэр Эдрих, – заметил Альберик.
– Да мне просто терять нечего! Уже выбрали бойца, который распотрошит меня?
– Не сомневайтесь.
– Поверьте, Светлость. – Рыцарь Ордена постучал себя пальцем по груди. – Лично я ничего не имею ни против вас, ни против того, чтобы кто-то насиловал Аллисанну. Маленькая шлюшка заслужила. Заслуживала еще будучи послушницей.
Брат Стурла скривился.
– Но я не хочу умирать, Светлость, – продолжал Эдрих. – Так и скажите вашему. Эдрих будет кусаться, пинаться, рубиться нечестно, бить в спину, лишь бы не сдохнуть вот так, ради того, во что давно не верить. Просто со мной не будет.
Он вытер потный лоб рукавом, отвесил короткий поклон и пошел в тренировочный круг. Взял меч и начал рубить деревянный манекен, из которого так и полетели щепки. Мощь Эдриха граф оценил. Вот чем-чем Пророк одарил своего защитника, так это грубой силой. Альберик не раз и не два видел, как такие бойцы побеждали более опытных соперников. Эдрих не лукавил, когда говорил, что легко Вилреду не придется.
– По правде говоря, – брат Стурла кивнул в сторону, приглашая Альберика пройтись, – я не верю в победу Эдриха. Но честь Ордена дороже всего.
– Чем он так важен?
– Орден это символ, Ваша Светлость. Когда великий магистр решил замахнуться на кусок пирога, который не смог проглотить, а именно на верховную власть, реакция короля была быстрой и жестокой. Слишком быстрой и жестокой, как считает Его Святейшество. Но даже обезглавив Орден, власть мирская не посмела его запретить, рассудив, что он вымрет, ведь без десятки старших рыцарей посвящать новых членов в его ряды.
– И это так, – сказал Альберик.
– Так. Но это не значит, что у нас не осталось принципов, Ваша Светлость. Преступление против девы остается преступлением, и церковь имеет права требовать за него возмещения, как и за любой другой ущерб.
Брат Стурла остановился возле статуи, изображавшей мученичество святого Маркуса. Пронзенная бронзовыми стрелами фигура святого стояла на высоком подиуме; безмятежный лик Маркуса не искажали ни боль, ни гнев, но рука сжимала боевой молот.
– Маркуса убили легионеры Старой Империи, – сказал брат Стурла, – когда узнали, что он поклялся в верности Пророку. В отличие от других священномучеников, Маркус отказался добровольно идти на казнь. Он считал, что истинная вера требует защиты железом не в меньшей степени, чем защита смирением…
– И убил десять человек, прежде чем пасть, – закончил Альберик. – А бездыханное тело Маркуса тайно омыли десять правоверных дев.
– Вот откуда пришло устройство Ордена. Десять старших дев, десять старших рыцарей и великий магистр. Теперь вы понимаете, Ваша Светлость? Это просто защита веры, от которой мы не можем отступиться.
– Даже если ваша дева порочна?
– Порочность? – Монах поцеловал пальцы и приложил их к подиуму статуи Маркуса. – Это всего лишь клеймо на коже. Когда плоть истлеет, клеймо исчезнет, а принадлежность к Ордену останется, и дева Аллисанна возвысится, ибо прах не знает стыда.
Альберик не нашел ответа.
***
На трибунах, окружавших арену, собрались все обитатели летнего дворца за исключением караульных, но большая часть мест все равно пустовала. Рыцари-телохранители заняли лавки возле королевской ложи. Его Величество сидел рядом с женой и наследником, щурясь от яркого солнца. Эдрих обвел трибуны взглядом, нашел графа Весхольгского и брата Стурлу, леди Пернбери и даже служаночек, носивших еду и обстирывавших его все эти недели. Кланяться зрителям Эдрих не стал. Не спеша натянул перчатки, оправил дублет, проверил принесенный слугами круглый щит, пару раз взмахнул мечом, приноравливаясь к легкому боевому клинку. Сэр Вилред стоял напротив. В отличие от Эдриха, северянин пренебрег разрешенной правилами поединка защитой, отказался от дублета и обошелся рубахой на голое тело. Глядя на соперника, Эдрих пытался понять, что за боец перед ним. Естественно, Вилред прошел не одну сечу: вряд ли граф Весхольгский выставил бы неумеху. Манеру боя он наверняка подстраивал под язычников, сражавшихся топориками и копьями, значит, против мечника должен быть не так хорош.
– Давай, не тяни! – крикнул Эдрих.
Вилред издал короткий смешок, приложил кулак к груди в знак уважения к противнику, взял щит и принял из рук оруженосца длинный меч. Бойцы начали сближаться. Вилред двигался неспешно, боком, подняв щит почти до подбородка. Опытный боец ждал удара, чтобы понять, на что способен соперник; при этом подпускать его слишком близко было опасно. Сделав первый выпад, Эдрих ткнул острием меча в щит Вилреда. Ответом стал широкий взмах, от которого пришлось отпрыгивать. Моментально развернувшись, Вилред пошел в атаку. Эдрих ловил его удары на щит, почти не пытаясь отмахиваться.
– Хорош, – сказал Вилред, отступая.
Первый натиск не дал результата. Оба бойца запыхались. Левую руку Эдриха жгло огнем.
– Ты тоже ничего. Зачем деву насиловал?
– Она сама дала, – осклабился Вилред, поднимая меч.
На сей раз Эдрих был готов. Он отбил меч Вилреда своим, сблизился с соперником и ударил его щитом в щит. Толкнув Вилреда, он заставил того отступить и рубанул мечом сбоку, целя в незащищенный бок. Северянин успел отбить удар краем щита; лезвие рассекло железный обод, дерево и застряло. Тогда Вилред рванул щит на себя в попытке выдернуть меч из руки Эдриха. Рыцарь Ордена зарычал и вновь рванулся на противника. Новый удар щитом пришелся в лицо Вилреда. Из носа северянина брызнула кровь. Эдрих еще раз ударил его щитом, но на сей раз неудачно. Тогда он пнул Вилреда, опрокидывая того на спину. Высвободив меч, Эдрих размахнулся и со всей силы опустил клинок на врага, однако опытный рыцарь сумел выставить увернуться. Острие меча рассекло лишь песок.
Вскочив на ноги, Вилред снова поднял щит к лицу.
– Страшно? – прохрипел Эдрих.
Северянин не ответил. Шмыгнув носом, чтобы унять льющуюся кровь, он не спеша пошел кругом, вращая мечом, и стал похож на охотящуюся гадюку. Отдышавшись, Эдрих пошел в атаку. На сей раз он наносил один удар за другим, пытаясь разбить щит. Вилред отбивал и отступал, не предпринимая контрвыпадов. Затем его щит все-таки дал трещину, и лезвие Эдрихова меча врубилось в него так далеко, что почти задело руку. Вырвав меч, Эдрих рубанул еще и еще, в стороны полетели щепки, Вилред попятился. Рыцарь Ордена ринулся вперед, его меч с протяжным стоном рассек воздух и… провалился в пустоту. Одним неуловимым движением Вилред сместился вбок, приложил Эдриха рукоятью меча в висок и добавил щитом. Из глаз рыцаря Ордена брызнули искры, он развернулся, вспарывая воздух с удвоенной силой, но и на этот раз более свежий северянин даже не стал отбивать удар. Эдриха занесло, и он не успел отразить выверенный укол Вилреда. Острие меча проникло сквозь дублет, пронзило живот. От боли пальцы разжались сами, Эдрих завыл и отшатнулся от северянина, высвобождая клинок и вскрывая рану. Бил Вилред наверняка, в кишки – такая рана считалась самой скверной, после нее не выживал почти никто.
– Она сама пришла, – повторил победитель громче, чтобы слышали все. – Пророк свидетель!
Он повернулся к раненому спиной и пошел. Эдрих посмотрел на меч. Оружие лежало совсем близко. Если поднять его, можно будет забрать северного ублюдка с собой. Эдрих сделал два неуклюжих шага, наклонился, и тут его ноги подогнулись. Рыцарь Ордена упал лицом вниз, дотянулся до меча, сжал рукоять и захрипел. Боль была невыносимой, настолько сильной, что не получалось даже попросить об ударе милосердия.
