— Жив, — коротко ответил я.

Цесаревич перевел взгляд на подлетевшего медика. Не знаю, как этот медбрат оказался возле Кремля, но уверен, что карьера у парня теперь попрет вверх. Он на ходу, поскольку наш конвой и не думал тормозить, умудрился проверить у государя пульс, зрачки на реакцию на свет и поводить над телом какой-то ерундой, печально пискнувшей алой лампочкой.

— Жив, — подтвердил медбрат.

Тут мы дошли до кареты скорой помощи, куда аккуратно перегрузили государя и несколько бойцов. Саму скорую взяли в плотное кольцо охраны и со всеми возможными сиренами и проблесковыми маячками рванули в госпиталь.

Иван на мгновение замер рядом со мной, прикрыл глаза и выдохнул так, словно все время, что меня не было рядом, парень не дышал. Затем подозвал Серова и скомандовал:

— Пофамильный список медиков и бойцов мне лично до конца дня.

— Слушаюсь, — склонил голову Серов.

Я поискал глазами Василису, но Иван, закончив с особистом, ответил на мой незаданный вопрос:

— Мы увезли их в особняк к ближайшему доверенному роду, — объявил наследник престола, — к Чернышевым.

— Ты справишься без меня? — спросил я, внимательно посмотрев на цесаревича.

— С тобой было бы лучше, — не стал спорить тот, — но тебе нужен отдых. Встретимся на новоселье.

— Думаешь, все так быстро уляжется? — с сомнением спросил я.

— Не уляжется, — нехорошо усмехнулся Иван. — Я уложу.

Москва, Виктор Сергеевич Нарышкин

В страшном сне боярин Нарышкин не мог себе представить то, что разворачивалось сейчас в столице. Конечно, за историю Российской Империи всякое случалось — бунтовали регионы, какие-то отдельно взятые рода, иногда даже полки, но чтобы вот так, разлад в императорской семье?

Романовы всегда были едины или старательно казались одним целым. А потому происходящее казалось полным абсурдом — семья, непосредственно сидящая у кормушки, не поделила власть. Как такое вообще могло случиться? Что им там делить-то, они и так с норковых пеленок с золота кушают!

Но реальность умела удивлять, и даже на такой вариант развития событий у всех государевых ближников имелся протокол. И согласно этому протоколу, сегодня боярин Нарышкин приговорил много слабых духом и волей людей, по какому-то чудовищному стечению обстоятельств оказавшихся у руля власти.

Ничего, кроме брезгливости, Виктор Сергеевич не испытывал, но был очень неприятно удивлен, увидев, кто же решил позаигрывать со своими должностными обязанностями.

Нарышкин недовольно дернул щекой.

— Виктор Сергеевич, юго-запад садового кольца зачищен отрядами родов Ермаковых и Меншиковых, — отчитался подскочивший боец.

От таких новостей боярину показалось, что градус сюра только увеличивается.

— Ермаковых и Меншиковых? — переспросил Нарышкин.

— Так точно. Ведут отряды юные княжичи, действуют сообща.

Дела-а-а… Как бы дальше ни развивались события, баланс сил уже изрядно нарушен.

Однако строить прогнозы боярин не стал — телефон пиликнул входящим сообщением о прямой трансляции из Кремля. С замиранием сердца Виктор Сергеевич открыл ссылку и увидел Ивана Романова. Цесаревич был собран, хмур и суров, насколько это вообще возможно в столь юном возрасте.

— … Наша страна в очередной раз столкнулась с чужой жаждой власти, — говорил наследник престола. — Личные амбиции готовы были столкнуть нас в братоубийственную войну ради выгоды предателя. Были предприняты чудовищные попытки обезглавить нашу с вами Империю, посягнув на жизнь государя. Но им это не удалось. Император жив и скоро вернется к выполнению своих обязанностей. Верные короне рода выступили единым фронтом и удержали столицу от погромов. Мы, как и всегда, выстояли и дали отпор вероломному врагу. Российская Империя сильна в своем единстве. Так было, есть и будет.

Нарышкин не стал дослушивать речь наследника, ему и так все было более чем понятно. Ему и всем тем, кто умеет читать между строк. Император жив, но править не в состоянии. Аристократы зачистили улицы, потому что армия пробуксовала. Сейчас все будет успокаиваться, а потом начнется раздача всем сестрам по серьгам. И никто не уйдет обиженным.

Но это будет потом, а сейчас у боярина есть еще дела.

— Ты, ты и ты — едете со мной, — скомандовал боярин. — Остальные — на отдых.

— Куда едем, Виктор Сергеевич?

— Завершать дела, — коротко ответил Нарышкин, садясь в бронированный автомобиль.

Нужно забрать императрицу из бункера и предъявить ее людям. Самое время государыне покататься по госпиталям и продемонстрировать чудеса сочувствия. Удержать власть — лишь половина дела. Успокоить бойцов с разгоряченной кровью — вот задачка со звездочкой, и справиться с ней может только женщина.

Центральная Россия, трасса, автомобильная колонная без опознавательных знаков

Сидящий на заднем сиденье мужчина тяжело дышал. Непросто дались ему эти сутки и морально, и физически. Но возможности заехать в какой-нибудь санаторий, чтобы поваляться на перинах и отдохнуть, у него не было.

Да, наверное, уже и никогда не будет.

Мужчина бы злился, если бы у него были на то силы. Планы, конечно, созданы для того, чтобы им не следовать, но все-таки он надеялся, что все пройдет если не гладко, то хотя бы успешно.

Впрочем, он выжил, а это означало, что еще есть шансы отыграться.

Пока он жив, шансы всегда есть.

На экране телефона крутилось выступление цесаревича, сменяемое кадрами погромов в Москве, и Виталий Романов недовольно цокнул. Щенок решил поиграть в политика? Или брат не пережил их столкновения?

Но император стоял, когда Виталий покидал дворец. Отпустил? Или просто не хватило силы добить?

Дмитрий никогда не отличался мягкостью характера. Мог бы добить — добил.

Добил бы?

Неделю спусти, Москва, имперская высотка, Александр Мирный

Все-таки чего у женщин не отнять, так это таланта сделать уютным любое помещение. А уж если дать им карточку и полную свободу действий, результат превзойдет самые смелые ожидания.

Гости были того же мнения. Ну, девушки, по крайней мере. Писки и визги на тему стен, полов, потолков и каждой завитушечки раздавались регулярно, пока мы с парнями, совершив стратегическое отступление в мой кабинет, уговаривали бутылку отменного коньяка, который принес Меншиков.

— У тебя не будет репутационных рисков за вечер в такой компрометирующей компании? — спросил у Максима Лобачевский, задумчиво разглядывая содержимое своего бокала.

— Да наплевать, — отмахнулся Меншиков. — После того, как дружина отца встала на мою сторону, свое ценное мнение он может засунуть себе… э-э-э… куда-нибудь, — неловко свернул монолог парень.

— Под правильным соусом любая вечеринка будет выглядеть полезной для левого крыла, — отозвался Ермаков, обновляющий бокалы себе и Нахимову. — Хотя бы потому как после бунта у левых очень шаткое положение.

— Да-а-а, цесаревич кротостью характера не отличается, — хмыкнул Тугарин. — Может, и вообще размажет всех либералов на хрен… — мечтательно протянул Алмаз и спохватился: — Максим, без обид.

— Это вряд ли, — подал голос боярич Новиков. — Если выбить левую партию, кто-то должен занять ее место. А из неприкаянных у нас остаются только радикалы.

— Жаль, — вздохнул Тугарин. — А так хотелось.

Присутствующие хмыкнули, подумав каждый о своем.

— Кирилл, ты чего весь на взводе? — перевел беседу в менее скользкое русло Иван. — Расслабься, с нами Мирный. Он самого наследника откопал из-под завалов, так что даже если дом сложится, мы отсюда выберемся!

— Переживаю за Анну, — честно признался княжич.

— А чего за нее переживать? — не понял Алмаз. — Мы ж не съедим ее, она с тобой.

— Вы-то нет, — протянул Нахимов, и все как-то синхронно посмотрели на дверь из кабинета.

Да, если девчонки не поладят, это будет проблемой.