1966 Акробат Жизнь у акробата трудновата, На трико заплата — вся зарплата, Каждый день на брата — стершийся пятак. И грохочут будни, будто бубны, На афишной будке — в метр буквы, Пощедрее будьте — выньте кошельки. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. В волосах сединки, как дождинки, — Люди, посидите, подождите! Люди, подождите — что-то тут не так… Жил актер на свете — в смерть не верьте! Бросьте по монете, не жалейте! Старики и дети, выйдите за дверь. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. Не грустите, братцы, — надо драться! За работу, братцы, надо браться. Выпьем на поминках доброго вина. …Сеньоры и сеньориты! Только одно представление! Заходите, сеньорита, прошу вас… И грохочут будни, будто бубны, На афишной будке — в метр буквы — Пощедрее будьте — выньте кошельки. Соленый пот – не для господ. Моя галерка в ладоши бьет. 1966 Свадьба Окна в белый снег одеты, Словно в белые манжеты, И дома торжественны, прямы и величавы, Как родня невесты при венчаньи. Мерзли розы в целлофане, Мы друг друга целовали, И мурлыкал кот тепло и сонно Свадебные марши Мендельсона. Где-то полные бокалы Звонко сходятся в вокалы, А земля пьяным-пьяна, ах ей сейчас поспать бы, Словно гостье с чьей-то поздней свадьбы. Окна в белый снег одеты, Словно в белые манжеты, И дома торжественны, прямы и величавы, Как родня невесты при венчаньи. 1966 Будто синяя лошадь – ночь уносится прочь Будто синяя лошадь — Ночь уносится прочь. Я иду через площадь — Как идут через ночь. В несчастливые миги Ухожу от тоски. Как неслышные крики — Жмут вдогонку такси. Мне бывало и хуже. Зарубил на носу, Что стучать в ваши души — Что аукать в лесу. Я смешон и галантен — Но ни звука в ответ. Я в какой из Галактик, На какой из планет? Кабачок на Дзержинке — Чистота и уют. То ли спорят о жизни, То ли попросту пьют… Незнакомые лица И чужие слова… «С добрым утром, моя столица, Золотая моя Москва!» 1966–1967
Если ты мне враг – кто тогда мне друг? Если ты мне враг — Кто тогда мне друг? Вертится Земля, Как гончарный круг. Мучась и бесясь, Составляет Бог Карточный пасьянс Из людских дорог. Смотрит он, чудак, В миллионы схем — Что, когда и как, Где, кому и с кем. Перепутал год, Перепутал век, — И тебе не тот Выпал человек!.. Я не виноват. Он не виноват. И на всех троих — Узенький Арбат. 1967 Варшавский вальс Простите, пани, и позвольте обратиться. Я в меру честен, в меру прост и в меру пьян. Мы беспокойны, словно пальцы органиста, И вся душа от нас рыдает, как орган. Простите, пани. Я не врач и не фотограф, Я не искал вас – это вы меня нашли. А я другой, я просто ваш, я тот, который Подарен вам как знак внимания Земли. Как ни смешно, Земля имеет форму шара. Я заговариваюсь, я немножко пьян. Простите, пани, если вы – сама Варшава, То я – один из ваших верных горожан. Прощайте, пани. Я не врач и не фотограф, Я не искал вас – это вы меня нашли. А я другой, я просто ваш, я тот, который Подарен вам как знак внимания Земли. 1966–1967 Свадебный этюд Полный снежным скрипом, конским храпом И крахмальной свежестью рубах, По утрам похрустывает Краков, Как морозный пряник на зубах. Пять саней подкатывают к месту, Где пылает солнечный костел, Пять парней несут в него невесту, Будто ветку хвороста в костер. А жених уже ступает следом, А жених уже очами ест Пахнущие ладаном и снегом Губы самой лучшей из невест. А невеста вздрагивает чутко: И чего скрывать перед людьми! — Как же свадьбу, этакое чудо, Бог позволил сделать без любви?.. А в дому она опять все та же, Смотрит, улыбается незло: Кто сказал, что панночке Наташе С женихом не очень повезло? Полно, все ли сыты в этом доме, Может, что забыто второпях?.. …Бестолково, как сверчок в ладони, Мечется улыбка на губах… |
