Он снова замолчал на несколько мгновений, и я поняла, что Сэйнт вот-вот вернется.

— Если бы вы были убийцей, то позволили бы Рафаэлю убить меня той ночью в отеле.

Снова молчание. Отсутствие его реакции убедило меня в том, что я на правильном пути и иду в нужном направлении.

— Мила, — голос его оставался монотонным, — не рассказывай моему сыну о нашем маленьком разговоре.

— Вы не хотели уходить…

Он повесил трубку прежде, чем я успела закончить предложение. Смущенная и озадаченная, я уставилась на телефон и положила его на подушку, где и нашла. Возможно, мистер Руссо был прав. Святой не должен знать, что я ответила на его звонок и провела короткую, но запутанную беседу с его отцом. В разговоре мы затронули тему матери Сэйнта, самоубийства и того факта, что большая часть меня не считала его отца причастным к этому. Сэйнт был настолько убежден, что за этим стоит его отец, что если бы он узнал о моих сомнениях, это вызвало бы разлад между нами. А сейчас я просто хотела насладиться ощущением покоя, пока оно длится. Если я чему-то и научилась за время, проведенное со Святым, так это тому, что никогда не нужно ждать, что все будет оставаться неизменным. Перемены были неизбежны. Но сейчас я все еще наслаждалась плавной волной надежды и тошнотворного счастья.

Шаги заскрипели по деревянной дорожке крыши, и я посмотрела в ту сторону, откуда шел Сэйнт. Без рубашки, с расстегнутой верхней пуговицей брюк, лунный свет рисовал его как полотно — широкие плечи и идеально накачанный пресс. Очерченный V, который оставлял заманчивый след, исчезая под верхней частью его брюк, был достаточен, чтобы заставить любую девушку упасть в обморок.

— Когда я уходил, ты была сонной. — Он протянул мне бутылку воды. — А сейчас ты бодрствуешь.

— Наверное, мысль о том, что я буду ласкать тебя до рассвета, наполнила меня новой энергией.

Он сел передо мной на колени и наклонился вперед, опираясь на руки, расположенные рядом со мной, понемногу заставляя меня отступать назад.

— Кажется, я передумал.

— О чем?

Он поднял руку, его пальцы задевали край простыни, прикрывавшей мою грудь.

— Думаю, я бы предпочел быть тем, кто ласкает меня. — Он спустил шелковую простыню с моего тела, оставив меня обнаженной перед ним.

Голод в его глазах усилился, он закусил губу, его взгляд неторопливо опускался по моему телу и снова поднимался.

— Если бы ты не носила моего ребенка, я бы разорвал эти шелковые простыни на ленты и привязал твои запястья к лодыжкам, чтобы ты не могла сомкнуть ноги.

Мое сердце сжалось, и от его четкой картины у меня заколотилось сердце.

— Я беременна, Святой. Я не инвалид.

Он наклонился вперед и приблизил свои губы к моим.

— Как бы мне ни хотелось вернуться к нашей извращенной ебле, я не собираюсь рисковать. — Он коснулся большим пальцем моего подбородка, проведя по коже и разжигая в моей душе жгучее желание. — Но когда ты снова станешь моей, и только моей, я не пощажу твое тело.

Эта мысль привела меня в восторг, и я задрожала. Наши отношения со Святым могли быть сложными, но сексуальная связь и притяжение между нами были простыми. Мое тело принадлежало ему всегда и везде. Грубый, жесткий, неумолимый и доминирующий — именно такой аппетит он пробуждал во мне. Но пока что придется действовать медленно и легко.

17

МИЛА

Я ходила по воздуху.

Прошла неделя с тех пор, как Сэйнт сделал мне предложение старым добрым способом. Я поймала себя на том, что смотрю на кольцо на пальце, как только что обрученная женщина, которой еще предстоит спланировать свадьбу своей мечты. С той лишь разницей, что… я уже была замужем. Святой казался более спокойным, вел себя как заботливый муж, не стесняясь публичного проявления привязанности перед Еленой и новым охранником, который работал на месте Джеймса, пока его не было в городе.

Елена укрепляла свои позиции, и мне нравилось, что она здесь. Я проводила с ней большую часть дня в те моменты, когда Сэйнт был занят делами, используя самую дальнюю комнату в квартире как свой кабинет. Я не могла лгать. Чем больше я смотрела на закрытую дверь его кабинета, тем больше задавалась вопросом, чем он занимается. Что за бизнес он ведет? Конечно, если это было что-то, чем он не мог со мной поделиться, значит, он не продавал печенье, как "Девочка-скаут" и не работал над решением проблемы глобального потепления. Но я приняла решение несколько недель назад. Я никогда не буду спрашивать его о том, что происходит в его офисе, а значит, ему никогда не придется мне лгать. Я должна была найти способ справиться со своим любопытством и оставить все как есть. К тому же, если быть честной, он мог оказаться лидером крупнейшего в мире наркокартеля, а я все равно была бы безнадежно влюблена в него.

— Пожалуйста, скажи мне, что мы скоро вернемся в Италию, Марчелло. — Елена отложила вилку и сделала глоток мимозы. — Этот нью-йоркский воздух такой душный, и я клянусь, что мои волосы в такую погоду хуже поддаются укладке.

Сэйнт закатил глаза.

— У тебя идеальные волосы.

— Только потому, что я трачу часы по утрам, пытаясь их укротить.

Я хмыкнула и откусила кусочек круассана. Бранч был единственным временем, когда мы все трое сидели вместе и ели на открытом воздухе на крыше. Чаще всего во время обеда Сэйнт сидел в своем кабинете и работал. А когда его не было, он предпочитал, чтобы мы проводили время наедине — либо на крыше, либо в спальне между простынями. Но он оставался верен своему слову и сдерживал свою доминирующую сторону во время секса. Мне хотелось, чтобы он этого не делал, и я много раз пыталась возбудить в нем зверя. Он был прав. У меня появился вкус к тому, как он трахается, и я жаждала этого каждый раз, когда он прикасался ко мне, и я видела тот же голод в его глазах, когда он был внутри меня. Нам обоим нужно было больше, но я понимала, что теперь, когда я беременна, ему необходимо контролировать себя.

Сэйнт положил салфетку на стол и откинулся на спинку стула.

— Если ты захочешь вернуться в Италию, Елена, то всегда пожалуйста. У тебя есть полный доступ к моему поместью, а также к Императрице. Тебе нет необходимости оставаться здесь со мной и Милой.

Как выключатель, атмосфера из легкой и воздушной превратилась в тяжелую и густую. Я наблюдала, как выражение лица Елены померкло, и на секунду она уставилась на Святого, словно слова ускользали от нее, а затем перевела взгляд на свою тарелку.

— Наверное, это правда, да. Я так привыкла путешествовать с тобой и заботиться о тебе, что даже не поняла, что в этом больше нет необходимости, — она подняла взгляд на меня, — ведь у тебя теперь есть Мила.

В ее тоне прозвучал укор, а в том, как она смотрела на меня через стол, — острая грань.

— Тебе должно быть легче, — сказал он с улыбкой. — Теперь ты можешь путешествовать по миру, не беспокоясь обо мне. — Он взял меня за руку. — Теперь я — проблема Милы. — Он дразняще подмигнул мне, и я улыбнулась. Но что-то подсказывало мне, что это не то, что Елена хотела услышать.

— Ну, — начала Елена и убрала с лица прядь светлых волос, — я всегда хотела поехать в Южную Африку и побыть там достаточно долго, чтобы осмотреть некоторые достопримечательности. — Она посмотрела в мою сторону. — Но Марчелло никогда не задерживается дольше двух дней, поэтому у меня никогда не было возможности съездить в Кейптаун и посмотреть на вид со Столовой горы.

Сэйнт пожал плечами.

— Я никогда не видел в этом городе ничего притягательного. Я бываю там только тогда, когда у меня есть дела.

— Видишь? — Елена игриво приподняла бровь.

— Я свяжусь со своим турагентом и попрошу ее организовать для тебя поездку. — Он поднялся со своего кресла и положил руки мне на плечи. — Если вы извините меня, дамы, я должен позвонить Джеймсу. Есть несколько вещей, которые он должен сделать для меня до своего возвращения.