На полу мусор и ветхие коврики, окна заросли многолетней грязью. Везде голубиный помет, краска на стенах облупилась.

Посреди номера стояла больничная каталка, и на свежайшем белье возлежал дряхлый старик. Из его единственного глаза катились слезы.

— Я нашел твой контракт, подонок, — возмущался Тор, тыча контракт ему в лицо. — Тот самый договор. Ты продал нашу силу. Какому-то адвокатишке и агенту по рекламе, и еще куче разных людишек. Ты украл нашу силу и могущество! Но тебе не удалось забрать всю мою силу, у меня ее слишком много. Но ты добился своего, я больше не мог как следует владеть собой, я заболел от смятения и растерянности, а стоило мне разъяриться, как я творил всякие глупости. Ты делал все, чтобы помешать мне добраться до Норвегии, потому что знал — я найду это! Ты и твой гнусный карлик Тоу Рэг. Ты столько лет оскорблял меня, и…

— Да, да, все это известно, — сказал Один.

— Так… хорош, нечего сказать…

— Тор! — вмешалась Кейт.

— Теперь с этим покончено! — дико заорал Тор.

— Да, я понимаю…

— Я нашел это место и смог дать волю гневу. Я разбушевался и устроил славную бурю. Теперь я в прекрасной форме. Для начала я порву вот это!

Он скомкал контракт и порвал его на мелкие кусочки, а потом испепелил взглядом.

— Тор, — укоризненно взывала Кейт.

— Ты строил козни, думал, я испугаюсь и перестану давать волю гневу — но теперь я все исправлю. Бедную девушку в аэропорту ты превратил в автомат кока-колы. Хоп! И вот он снова превратился в девушку! А реактивный истребитель, который должен был сбить меня по дороге в Норвегию! Раз! Все в порядке! Вот он. Видишь, я снова в форме, и у меня все получается, я все могу!

— Моя настольная лампа, — тихонько напомнила Кейт.

— И настольная лампа Кейт! Она снова стала лампой, а не несчастным котенком! Хоп! Готово. Как я сказал — так и будет. А что там за шум?

— Тор, мне кажется, с твоим отцом что-то случилось.

— Ну, еще бы… Что с тобой, отец?

— Как я был глуп! — плача, причитал Один. — Сколько дурного я натворил, сколько во мне было злобы…

— Вот и я так думаю, — сказал Тор и присел на край каталки. — Ну и что теперь делать будем?

— Я не знаю, смогу ли я жить без постельного белья, сестры Бейли и… Я все живу и живу, все это длится так долго, так бесконечно долго, я уже так стар, так стар… Тоу Рэг мне говорит, чтобы я убил тебя. Но лучше будет, если я убью себя. О, Тор…

— Ах вот как. Мне все ясно. Уж не знаю, что теперь делать. Может, разнести все в пух и прах? Вообще все?

— Тор…

— Да, в чем дело?

— Тор, я, кажется, придумала. Придумала, как это устроить с «Вудшедом» и твоим отцом, — сказала Кейт.

— Да ну? И как же?

— Я скажу, но только с одним условием.

— Ну и что за условие?

— Ты мне скажешь, сколько камней в Уэльсе.

— Что? — в бешенстве заорал Тор. — Я убил на это столько лет своей жизни! Мне дорого стоило узнать это!

Кейт пожала плечами.

— Ни за что! Все что угодно, но только не это! Но ведь я уже говорил тебе раньше, — добавил он угрюмо.

— Нет, не говорил.

— Нет, говорил. Я сказал, что сбился со счета где-то посередине Глэморгана. Сама подумай, ведь не начинать же было считать заново? Вот так-то.

По запутанным тропинкам к северо-востоку от Вальгаллы пробирались двое: один — огромный, глупый, страшный, зеленоглазый и с косой, которая мешала двигаться; второй — очень маленький, оседлал первого и все время понукал и торопил, что тоже не способствовало быстроте продвижения.

Наконец они добрались до приземистого строения и ворвались внутрь, требуя немедленно дать им лошадей. Появился старый конюх, видимо, странная парочка была ему хорошо знакома. До него уже дошел слух об их позоре, и конюх не имел ни малейшего желания оказывать им содействие. Взмах косы — голова конюха подскочила, а тело обиженно дернулось назад, закачалось и грохнулось оземь. Голова откатилась в сено.

Разбойники запрягли в повозку лошадей и выехали на большую дорогу.

Примерно милю они промчались до весь опор. Тоу Рэг неистово хлестал лошадей, и поначалу те бежали довольно резво. Но через несколько минут лошади замедлили бег и тревожно зафыркали, озираясь по сторонам. Тоу Рэг нещадно бил их кнутом, но тщетно — несчастные животные беспокоились все сильнее и наконец полностью вышли из-под контроля, перевернули повозку и вывалили седоков на землю.

Тоу Рэг вскочил на ноги и принялся орать на перепуганных животных, но тут он краем глаза заметил то, что их так встревожило.

Впрочем, он не увидел ничего особенно устрашающего — на обочине, на куче мусора, лежал белый металлический ящик и урчал.

Лошади пытались обогнуть странный предмет, но запутались в упряжи.

— Что бы это ни было — немедленно уничтожить! — приказал Тоу Рэг зеленоглазому чудищу.

Чудище вытащило косу, взобралось на кучу мусора к белому урчащему ящику и пнуло его ногой. Ящик возмущенно заверещал. Разбойник поднатужился и спихнул ящик вниз. Тот съехал примерно на фут, потом перекувырнулся и шмякнулся на землю. Мгновение он лежал неподвижно, а потом дверца распахнулась. Лошади дико заржали.

Тоу Рэг и чудище осторожно приблизились, но в ужасе отпрянули — из ящика вырвался великий и могучий новый бог.

На следующий день в приятном удалении от вышеописанных событий и в столь же приятном удалении от назойливых солнечных лучей, льющихся сквозь высокое окно, в белоснежной постели возлежал почтенный одноглазый старик. На полу у кровати небрежно валялась газета, брошенная пару минут назад.

Старик уже проснулся, но явно не обрадовался пробуждению. Его слабые холеные руки покоились на чистых простынях и едва заметно дрожали.

Имя его произносили по-разному — как господин Одвин, или Водан, или Один. Он был — вернее он есть — бог и, кроме того, смущенный и встревоженный бог.

Он был смущен и встревожен, потому что прочел в газетах сообщение, что другой бог съехал с катушек и учинил безобразие. Конечно, газеты так не написали. Там просто говорилось, что реактивный истребитель, бесследно исчезнувший недели две назад, вылетел из одного дома в Северном Лондоне, который явно не был приспособлен для размещения подобных предметов. У истребителя отвалились оба крыла, он стал стремительно падать и разбился на автостраде. Пилоту удалось спастись — он выпрыгнул еще до падения самолета и отделался легкими ушибами. Он остался цел и невредим, только все время бормотал нечто несуразное о странных мужчинах с молотами, которые якобы летают над Северным морем.

По счастью, катастрофа произошла в такое время, когда дороги пустынны, и если не считать повреждений, нанесенных материальным объектам, обошлось без жертв, если не считать двух неопознанных пассажиров темно-синего «БМВ», то есть предположительно темно-синего и предположительно «БМВ», так как после катастрофы это нельзя было утверждать с полной уверенностью.

Старик чувствовал себя таким усталым, что ему не хотелось думать обо всем этом, равно как и о событиях прошлого вечера, ни о чем, кроме белоснежных простыней.

Американская девушка Кейт вошла к его палату. Но он не хотел с ней говорить, он хотел, чтобы его не трогали и дали спокойно заснуть. Она пришла сообщить, что все улажено. Она также поздравила его с повышенным давлением и повышенным уровнем холестерина в крови — или что-то в этом роде. Она объяснила, что именно поэтому клиника просто счастлива считать его пожизненным пациентом, если он завещает им после смерти свое имущество. Они даже не особенно интересовались стоимостью имущества, поскольку его явно будет достаточно на покрытие расходов по содержанию в клинике, судя по всему — не слишком долгое.

Кейт, видимо, ожидала, что сообщение его обрадует, поэтому он любезно кивнул и пробормотал какие-то слова благодарности и почувствовал, что уплывает в царство сна.

В то же самое время в другой больнице проснулся Дирк Джентли — весь в ушибах, ссадинах и со сломанной ногой. Когда его привезли в больницу, то никто не поверил, что телесные повреждения он получил в результате столкновения с орлом, и что наезд курьерского мотоцикла оказал на него скорее успокаивающее действие, так как он смог после этого некоторое время спокойно полежать на земле.