– Про меня ты правильно догадался. – Андрей спрыгнул с Буцефала и поднялся на крыльцо. – Со мной десятник Орнис Дик, – представил он двинувшегося следом за ним своего спутника. – Приехал своими глазами посмотреть доставшееся мне милостью нашего короля бесхозное имущество. Заодно обсудим, как станем жить дальше. Найдёте, чем моих людей накормить?

– Конечно, – обнажил крепкие жёлтые зубы капитан. Первое – результат действия лечебных амулетов, второе – следствие пренебрежения элементарными требованиями гигиены, а ведь в Гертале достаточно широко не только дворяне, но и состоятельные или сановные простолюдины применяли щётки из щетины, алхимические или обычные зубные порошки. – Как раз время к обеду идёт. Позвольте и вас с десятником пригласить.

– Ну кто же от такого откажется? – Андрей прошёл в дверь конторы, распахнутую замызганной, как её поселковые сверстники, девчушкой без рабского ошейника. – Я так понимаю, до конца месяца тебе и твоим воинам заплатили. Сколько получали?

Было видно, что на какой-то миг Худером овладело искушение завысить размер гонорара, но, видать, вовремя вспомнил, что это легко выяснить, достаточно посетить Фож и там поинтересоваться. Поэтому он озвучил настоящую цену – тысячу оборов за месяц и полное продуктовое обеспечение.

На тридцать человек, учитывая, что в здешнем месяце сорок пять дней, сумма весьма скромная. Похоже, что отряд капитана Нойса в самом деле не имеет хорошей репутации и вынужден соглашаться даже на такие условия, тем более после окончания войны спрос на наёмников сильно упал. Владетели, насытившись кровью и трофеями, сбавили частоту ссор и разборок между собой, а торговля ещё полностью не восстановилась.

Толстый повар со своей помощницей таких же габаритов принесли огромное блюдо жареной баранины и тушёные бобы, а открывавшая дверь девчонка притащила большой кувшин сидра, сгибаясь под его тяжестью.

– Как вы поселение называете? – поинтересовался землянин.

Из столовых приборов в наличии оказались только оловянные ложки да личные кинжалы, которыми порой приходилось людей резать. Аппетит Немченко себе сегодня нагулял, так что чиниться не стал, выхватив из блюда баранье рёбрышко рукой.

– Медянка, – ответила Лирания. На мясо она даже не посмотрела. Вегетарианка? Стесняется? Скорее, второе. Про любителей жить на одной только растительной пище Андрей в этом мире не слышал. – Это мы так между собой говорим. А официального наименования нет.

– Оригинально. – Сидр оказался неплохого качества, попаданец даже рефлекторно поднял брови. – А тот, что в полумиле отсюда, Железянка?

– Нет, просто рудник, – не поняла юмора молодого ола писарка. – Там ведь на постоянной основе не живёт никто. Кроме этих, наказанных негодяев.

Вопрос с наёмниками Андрей решил достаточно быстро. Деньги на следующий месяц он капитану пообещал, а дальше будет видно.

По большому счёту его такая охрана устраивала. Держать здесь своих дружинников или егерей было бы не самым оптимальным решением. И те и другие обойдутся дороже, к тому же их надо будет самому обеспечивать доспехами и оружием.

В общих чертах Худер обрисовал ситуацию вокруг деятельности шахт. Разбойники сюда не наведывались, разве что иногда – были такие подозрения – под видом добропорядочных лесорубов посещали трактиры, лавки и магазины Медянки.

Побеги кандальников случались, но редко, а удачный на памяти капитана произошёл лишь один раз, летом прошлого года, когда Нойс ещё был лейтенантом и служил здесь в составе другого отряда.

Обозы с рудой наёмники не сопровождали.

– Кому она здесь нужна? – пояснил он, сыто отрыгнув.

– А ты что скажешь? – обратился Немченко к писарке, как её тут все называли. – Нужна? И куда всё твоё начальство убежало? Чего испугалось? Воровали, поди, как не в себя? Да? Говори, не бойся. Сюда-то они точно не вернутся.

За время обеда землянин уже узнал, что почтенная Уайн – дочь и жена надсмотрщиков, по всей видимости, оба её сынишки восьми и четырёх лет тоже когда-нибудь станут надзирать за кандальниками. Тогда она станет в дополнение ещё и матерью надсмотрщиков. Трудовая династия, как сказали бы на родине Андрея.

– Они все учётные книги и свитки с собой увезли. Я ничего не нашла. – Лирания отодвинула наполовину опустевшую миску, взяла в руки кружку с сидром и поймала взгляд молодого мага. – Могу восстановить данные по отправке руды за последние три месяца. Я помню, сколько возов, когда и какой породы отправлялось. Да, воровали, только…

– Как?! И ты мне ничего не сказала?! – возмутился капитан.

Он сильно мотнул головой, и с бороды слетела половина уцепившихся за неё бобов.

Анд ол Рей, Орнис Дик и Лирания Уайн, не сговариваясь, посмотрели на него так, что Худер сразу же понял – не нужно строить из себя святую наивность и считать других дураками.

– Что «только»? – попаданец опять перевёл внимание с закашлявшегося командира наёмников на писарку.

– Не пойму, воровали ли они для себя или вместе с гильдией рудокопов.

– Поясни, – нахмурился землянин. – Какой смысл гильдейцам себя обкрадывать?

Женщина пожала плечами.

– Нам ведь сюда кандальников не бесплатно пригоняют. Только расценок на них не установлено. Шахты должны отдавать пятую часть дохода в канцелярию прево провинции. – Она сделала глоток из кружки. – А раз нет дохода…

– То нет и расхода. – Андрей легко понял простую комбинацию. – Полагаю, что так и есть, раз столько лет показывают убытки. Ну, я обкрадывать ни себя, ни казну мудрейшей Кермии ол Ворм не позволю. Так, поехали теперь сами штреки – или что там у вас? – посмотрим. Сколько на них работников, Лирания?

– На медной сто сорок семь. Было. Сейчас сто сорок пять. Один этой ночью умер. Он давно уже доходил. Шесть лет здесь. Удивительно, как вообще столько продержался. А другого… – писарка выразительно посмотрела на капитана.

Тот хохотнул, а попаданец сразу догадался, что речь идёт о бедолаге, чей подпаленный и выпотрошенный труп он недавно увидел.

– Думал обмануть. – Худер откинулся спиной на стену. – Спрятался в выгребной яме. Рассчитывал, что не догадаемся.

– А на железном? – этот вопрос Андрей задал, уже встав со скамьи.

Сотрапезники вскочили следом.

– Там меньше. Вчера девяносто три насчитывалось. Сегодня вечером сведения уточнят.

– Не вечером, а сейчас. Вы со мной оба едете.

Ехать до медной шахты оказалось совсем немного – метров четыреста по сосновому бору.

Андрей уже не единожды видел выработанные оловянные штольни, поэтому открывшаяся картина его не удивила. Большой свод штрека, уходившего глубоко в холм, сразу же резко понижался, и тащившие, звеня кандалами, корзины руды каторжане вынуждены были двигаться согнувшись, выпрямляясь только в десятке шагов от выхода.

Видок у приговорённых к подневольному труду был ужасен – грязные, оборванные, худые, кожа да кости. Не все, правда. Попадались среди них ещё и такие, кто выглядел пока не как скелеты. Видимо, из недавно поступивших.

Шахтёры вываливали свою добычу в отвал и возвращались в шахту. На подъехавшее начальство они внимания почти не обращали, больше косясь на стоявших вокруг площадки надсмотрщиков.

Нового владельца рудников встречал Афим, отец Лирании, являвшийся здесь старшим. Седой, но ещё крепкий мужик в распахнутой овчине, стоптанных сапогах и плетью в руке сразу сообразил, кого к нему принесло. Подобострастно кланяясь, он представился и тревожно посмотрел на дочь. Та мимикой показала ему, что пока опасаться молодого владетеля не нужно.

– Каторжан что, здесь обедом не кормят? – Немченко передал поводья коня Орнису, дал знак воякам оставаться на месте, а сам в сопровождении распорядителя работ и его дочери направился ко входу в шахту.

– Нет, господин. – Афим повёл землянина под навес, где перед столом на одной из двух лавок сидела женщина, тоже, поди, чья-то родственница, и на вощёной дощечке вела учёт приносимой породы. – Их кормят только после подъёма и перед сном.