Насте казалось, что птицы поют только для них. А ведь она не знала других птиц, кроме воробья, ласточки и назойливых голубей – жителей городов. Кирилл же не только называл лесных птиц, но и подробно рассказывал об их повадках.

– А что это за симпатяшка? – спросила Настя.

– Это сойка. Птичка-скалолаз, она вьет гнездо на самом верхнем ярусе деревьев.

– А вот та, красноватая, которая еще так пощелкивает?

– Это клест. У него крестообразный клюв, которым он шелушит шишки, питается семенами.

– А как дятлам удается так ловко взбираться по стволам деревьев?

– Так у них на ногах два пальца повернуты вперед и два назад.

– Природа-матушка обо всех позаботилась. – Настя с таким чувством произнесла эти слова, что Кирилл не сдержал улыбку.

Девушка подобрала небольшой плоский камешек, вспомнив, как в детстве отец учил ее пускать «блинчики». Но сейчас у нее не получилось. Кирилл огляделся, затем подобрал тонкий плоский камень, внимательно осмотрел его со всех сторон:

– Вот этот лучше. Держи руку вот так, затем плавно отведи и бросай.

Камень коснулся воды и три раза отскочил от поверхности.

– Получилось, получилась! – захлопала в ладоши Настя.

Но ее радость померкла, когда брошенный Кириллом камень скакнул по поверхности воды семь раз.

– Сноровка-тренировка, в детстве с ребятами даже соревнования устраивали.

– Здесь?

– Нет, на озере недалеко от Сосногорска. Слышала о таком?

– Вроде слышала… – Она пожала плечами. – Так ты родом оттуда?

– Да.

Кирилл задумчиво почесал подбородок. Было ясно, что он не хотел отвечать на ее вопросы. Настя решила, что он не хочет подпускать ее близко, так как не уверен в ней. А может быть, в себе? Но на самом деле Кирилл решил, что не надо сразу все вываливать на Настю. Лучше порционно. Не хотелось причинять ей боль.

Понимая, что расспросы ему неприятны, девушка изменила тему:

– Кирилл, а почему городской житель решил стать лесником?

– Люблю лес. С деревьями хорошо молчать. Они надежные. В жару скроют от зноя, в дождь раскроют зонтики-кроны. Я когда начал работать и изучал свой участок, много ходил, наблюдал, где какие лесные животные обитают. Когда уставал, то ложился под деревья и смотрел в гущу ветвей. Мне казалось, что все эти березки и осинки живые, что говорят друг с другом, а мы просто не понимаем их язык. А еще хотелось, чтобы в лесу спокойно жили те, для кого он дом родной.

– Звери?

– Они самые. Они нуждаются в помощи и защите человека. Так почему бы не я? Я их оберегаю от алчных жестоких людей. А еще я ощущаю лесной дух.

– Ты говоришь о лесе, как о живом организме.

– Он и есть живой.

– Скажи еще добрый.

– Да, добрый. Мне вот он никогда не вредит, наоборот, всегда помогает.

Кирилл говорил о деревьях как о живых людях, и Настя по-новому смотрела на лес.

– Во мне проснулся юный натуралист, – заключила она.

– Если это хоть чуточку моя заслуга, то я горжусь этим.

– Оказывается, у тебя опасная работа.

Настя о работе Кирилла знала лишь в общих чертах. Она никогда не спрашивала, чем он занимается каждый день, но наверняка в лесу могут подстерегать и опасности. Кирилл же за время их знакомства никогда не вдавался в подробности.

– Как и любая другая работа. Ничего особенного.

– А вот этот шрам на лбу, возле виска… Это тоже ничего особенного?

– Совершенно верно. Просто налетел на сучок.

После ужина они сидели на пороге хижины. О приближении ночи возвещало кваканье лягушек, блеск звезд в вышине, острые запахи цветущих трав. Хотя ночь и заявляла о своих правах, спать не хотелось. Сидели в обнимку, слушая шум деревьев, низко звучащее уханье филина. Где-то далеко прокричала сова – таинственная, ночная хищница вышла на охоту.

– Знаешь, почему звезды светятся?

– Нет.

– Это большое скопление плазмы, которую удерживает собственная сила тяжести. Они сами себя вдавливают внутрь. От этого саморазрушения образуется трение. До нас оно доходит в виде света.

– Ты силен и в естественных науках?

– Был человек, который мне очень дорог. Он любил астрономию и мечтал стать астрологом.

Насте очень хотелось узнать больше узнать об этом человеке, но, взглянув на лицо Кирилла, она не решилась расспрашивать.

А потом она почувствовала, как он осторожно убирает ей за ухо выбившую прядь. Его движения были нежными и чувственными, на нее словно медленно накатывала теплая морская волна. Вначале она кажется совсем безобидной, но не дай бог оказаться у нее на пути. Ее неудержимая сила свалит с ног, унесет за горизонт. Настя поняла, что ее затягивает стремительный поток. Ну и что? Она с готовностью поддалась этой силе. Тревоги она не чувствовала. Напротив, накатывало наслаждение.

Кирилл поцеловал ее вначале неуверенно, но многозначительный его взгляд говорил о многом. Ее рука сама легла ему на плечи, и Настя попыталась не обращать внимания на внутренний голос. Одновременно они встали и повернулись лицом друг к другу. Его губы прикоснулись к ее, и сердце Насти забилось, как птица, пойманная в силки. Кирилл притянул ее к себе, прижал лицом к своей груди. Ее волосы пахли медом.

– Как хочется…

– Еще как хочется…

Они не заметили, как оказались в комнате. Их поцелуи были долгими и нежными.

– Мне снились сны о тебе, – прошептал Кирилл.

И снова прильнул к ее рту, на этот раз жадно и требовательно. Его рука соскользнула с ее плеч на талию, он притянул ее к себе, уверенно и страстно.

Настя не отпрянула и не рассердилась. Она знала, что это должно было произойти, а рано или поздно – это уж как карта ляжет. Искры летали между ними едва ли не с первой встречи.

Кирилл легко приподнял ее и бережно опустил на кровать, на ту самую, которая была застелена лоскутным покрывалом. В его объятиях она превратилась в легкое перышко, медленно оседающее на разноцветный луг. Она потянула его за собой, и они перекатились несколько раз, пока он не оказался сверху. Затем медленно раздевались, наслаждаясь каждым прикосновением. Увидев Настин бордовый кружевной бюстгальтер с низким вырезом, Кирилл не сдержался и застонал. Провел руками по ее телу, и она отозвалась на ласку. Они словно были созданы друг для друга. Кирилл не мог оторвать взгляда от ее соблазнительных изгибов.

– Смотрел бы и смотрел на эту красоту…

– Только смотрел бы? – Настя с лукавой усмешкой расстегнула последние пуговицы на его рубашке.

– Я давно думал, как бы снять с тебя…

– Не вижу причин, чтобы этого не сделать.

А потом мир содрогнулся. Нет таинства сокровеннее, чем это. Их захватила буря стремительного наслаждения. Шторм был неизбежен, и теперь волны уносили их на небеса. Куда-то далеко-далеко отодвинулся весь мир, и не осталось уже ничего вокруг, кроме этого благословенного кусочка земли. Само время как будто и вправду споткнулось и остановилось. Есть мгновения, которые хочется, чтобы длились вечно.

Проснувшись, Настя обнаружила, что лежит, тесно прижавшись к Кириллу. Его сердце билось медленно и ровно. Она вдохнула запах его кожи. Не открывая глаз, она думала о том, сможет ли теперь посмотреть Кириллу в глаза. Как же быстро она сдалась. Стыдно-то как! Как сделать так, чтобы совесть опустилась в какую-либо из пяток, в левую или правую, все равно в какую, залезла туда и не подавала признаков жизни. Настя попыталась придать лицу непроницаемое выражение, по которому невозможно будет догадаться, о чем она думает. Но из-под опущенных ресниц все равно смущенно разглядывала его красивое сильное тело. Кирилл почувствовал, что она проснулась, и его рука стала блуждать по ее спине.

– Доброе утро, – с улыбкой произнес он. – Целую бы вечность смотрел на тебя.

– Доброе. Задвинь штору, а то…

– Я дурак, но не настолько, чтобы портить такую прекрасную минуту.

– Ну и пусть, тебе же будет хуже. – Она закрыла глаза.

– Хочу, чтобы так «хуже» было всегда-всегда…