Она тотчас харчей наготовила – не пеплу и кирпичей с печки, как дедовой дочке, а муки, пшена и всяких сладостей. Благословила дочку.
– Слушайся, – говорит, – отца: куда поведёт, туда за ним ты и ступай.
Пошли. Вошли в лес. А лес тёмный-тёмный, дубы такие толстые, что человеку не обхватить, и хотя бы где тропочка, и будто нога человеческая не ступала, даже тоскливо как-то.
Шли, шли, глядь – стоит хата на курьей ножке.
Они вошли в ту хату:
– Бог в помощь!
Никого не слыхать. Заглянули под печь – никого.
– Ну, оставайся тут, дочка, а я пойду дровец тебе нарублю. А ты пока ужин свари.
Вышел и привязал опять к углу хаты колодочку, а сам домой двинулся.
Ветер дует, а колодочка – стук-стук, а бабина дочка в хате:
– Это мой татонька дрова рубит.
Наварила она ужин, ждёт-пождёт: нету отца. Вот вышла она и плачет:
– Ой, кто в лесе, кто за лесом, ко мне ужинать ступайте!
Никого не слыхать. Она в другой раз, в третий – не слышно. И вдруг стучит-гремит Лошадиная голова:
– Девка, девка, отвори!
– Не велика пани – сама откроешь.
– Девка, девка, через порог пересади!
– Не велика пани – сама перелезешь.
– Девка, девка, посади на печь!
– Не велика пани – сама влезешь.
– Девка, девка, дай мне поесть!
– Не велика пани – сама возьмёшь.
– Девка, девка, полезай мне в правое ухо, в левое вылезь.
– Не хочу.
– Коли ты, – говорит, – слушать меня не хочешь, то я тебя съем!
Схватила её, полезла на печь, забралась в самый угол и съела её, а косточки в торбочку спрятала и на жёрдочке повесила.
А баба ждёт дочку. Вот-вот, наверное, приедет в карете панночкой.
А была у бабы собачонка, да такая, что всю правду сказывала.
Вот бегает раз собачонка возле хаты и лает:
– Гав, гав, гав! Дедова дочка – как панночка, а бабиной косточки – в торбочке.
Баба слушала, слушала, рассердилась, перебила собачонке лапу. А собачонка на трёх ногах скачет и опять за своё:
– Гав, гав, гав! Дедова дочка – как панночка, а бабиной косточки – в торбочке.
Перебила ей баба и вторую лапу. Не унимается собачонка – всё лает да лает, пока наконец баба все лапы ей не перебила. Она тогда уж катается, а всё-таки за своё: гав, гав! – и прочее. Разгневалась баба и убила собачонку.
– Это тебе, – говорит, – за то, чтоб не вещала, образина проклятая!
Вошёл дед в хату.
– Ну, ступай, дед, ступай-таки мою дочку наведать: может, её и на свете уж нету.
Пошёл дед. Нашёл и хатку, где бабину дочку оставил; вошёл – никого нету. Посмотрел на печку, а там висит торбочка, костей полная.
– Правду, видно, говорила чёртова собачонка, – сказал он.
Пришёл домой, показал бабе косточки.
Начала баба его бранить:
– Ах, ты, такой-сякой, нарочно её зверям отдал, с умыслом со свету сжил.
И не стало бедному деду с той поры покоя до самой смерти.
Эх, жили себе царь да царица, а у них на подворье криница, а в кринице – корец, моей сказке конец!
Пан Котофей
Жил-был один человек, и был у него кот – такой старый, что и мышей не мог ловить. Вот и думает хозяин: «На что мне такой кот? Возьму занесу его в лес». Взял и занёс.
Сидит наш кот под ёлкой и плачет. Бежит лисичка-сестричка.
– Ты кто такой? – спрашивает.
Кот взъерошился и отвечает:
– Фу-фу! Я пан Котофей!
Лисичка была рада познакомиться с таким важным паном. Вот она и говорит ему:
– Возьми меня замуж. Я буду тебе хорошей женой. Кормить буду.
– Ладно, – отвечает кот, – возьму.
Сговорились они и пошли жить в лисичкину хату.
Лисичка угождала ему всяко: то курицу поймает, то какого лесного зверька принесёт. Сама съест или нет, а коту несёт.
Вот как-то встречает её зайчик-побегайчик и говорит:
– Лисичка-сестричка, я приду к тебе свататься!
– Нет, не приходи! У меня теперь пан Котофей, он раздерёт тебя.
А кот вышел из норы, взъерошился, выгнулся дугой и зафукал:
– Фу-фу!
Заяц перепугался до смерти, побежал в лес и рассказал волку, медведю и дикому кабану, какого он страшного зверя видел – пана Котофея.
Решили они как-нибудь подольститься к Котофею и придумали позвать его с лисичкой на обед.
Стали они советоваться, какой бы получше обед приготовить для гостей. Волк сказал:
– Я пойду за салом и мясом, чтобы борщ хороший был.
Кабан сказал:
– Я пойду за свёклой и картофелем.
Медведь сказал:
– Я принесу мёду на закуску.
А зайчик побежал за капустой.
Состряпали они обед, поставили всё на стол и стали спорить, кому из них идти за лисичкой и Котофеем. Медведь говорит:
– Я толстый, задохнусь.
Кабан говорит:
– Я неповоротливый, не поспею.
Волк говорит:
– Я старый, плохо слышу.
Пришлось идти зайчику.
Прибежал зайчик к Лисичкиной норе и три раза постучался в оконце: стук-стук-стук!
Выскочила лисичка и видит зайчика – как он на задних лапках стоит.
– Чего тебе надобно? – спрашивает.
– Волк, медведь, кабан и я приглашаем вас, лисичка-сестричка, и пана Котофея к себе на обед.
Сказал и убежал. Прибегает, а медведь и говорит ему:
– Ты не забыл сказать, чтобы они принесли с собой ложки?
– Ох, батюшки, забыл! – отвечает зайчик – и опять побежал к лисичке.
Прибежал, постучал в окошко.
– Не забудьте ложки, – говорит, – захватить с собой!
А лисичка отвечает:
– Добро, добро, не забудем!
Собралась лисичка-сестричка, взяла пана Котофея под руку, идут. А пан Котофей опять взъерошился, фукает:
– Фу-фу-фу! – А глаза так и горят, как два зелёных огня.
Волк испугался, присел за кустом, кабан забрался под стол, медведь вскарабкался кое-как на дерево, а зайчик спрятался в норку.
Кот как почуял на столе мясо, кинулся к нему, замяукал:
– Мяу-мяу-мяу! – и давай его уплетать.
А зверям показалось, что он кричит: «Мало-мало-мало!»
«Вот, – думают, – обжора! Всё ему мало!»
Пан Котофей наелся, напился, улёгся на столе – спит.
А кабан лежал под столом и хвостом пошевеливал. Кот подумал, что это мышь, кинулся туда, увидел кабана, перепугался и вскочил на дерево, где сидел медведь.
Медведь подумал, что кот в драку лезет, забрался выше; ветки под ним сломались, он и упал на землю.
Да упал-то он на тот самый куст, за которым волк сидел. Волк подумал, что пришёл ему конец, – и давай бог ноги! Бежали они с медведем так, что и зайчику за ними не угнаться.
А кот залез на стол и принялся есть сало да мёдом закусывать. Поели они с лисичкой-сестричкой всё, что было, и пошли домой.
А волк, медведь, кабан и заяц собрались и говорят:
– Вот какой зверь! Такой маленький, а чуть нас всех не съел!
Ох
Давным-давно, в прежние времена, может быть, когда и отцов и дедов наших ещё на свете не было, жил себе бедный человек с женою. Был у них один сынок, да такой ледащий[4], что никому не приведись! Делать ничего не делает, всё на печи сидит. Даст мать ему на печку поесть – поест; а не даст – так и голодный просидит, а уж пальцем не пошевелит. Отец с матерью горюют:
– Что нам с тобой, сынок, делать, горе ты наше! Все-то дети своим отцам помогают, а ты только хлеб переводишь!
Горевали, горевали, старуха и говорит:
– Что ты, старый, думаешь? Сынок уж до возрасту дошёл, а делать ничего не умеет. Ты бы его отдал куда в ученье либо на работу – может, чужие люди чему-нибудь и научат.
Отдал отец его в батраки. Он там три дня пробыл да и утёк. Залез на печь и опять посиживает.
Побил его отец и отдал портному в ученье. Так он и оттуда убежал. Его и кузнецу отдавали, и сапожнику – толку мало: опять прибежит, да и на печь! Что делать?
