Яга:

— Вам поможет лишь работа

да о стариках забота.

Говорят же вам, Виюшка пашет,

помогите ему. И краше

дураков не будет на свете,

только эти, эти и эти.

С тоской оглядели мы поле.

Нет, нам охота на волю.

Раз берёт поп обратно убогих,

так и быть, хватаем руки в ноги

и ковыляем за ним прямо в город.

Яга:

— А не лучше ли в прорубь?

Что б от вас природа отдохнула.

Всё, идите, я б давно уже уснула.

Вот едет на повозке поп,

а мы бегом за ним бегом топ-топ.

Поп:

— Встречай, жена, холопов!

Попадья:

— А ну картоху лопай.

И потекли дни наши серой струйкой,

мы колышемся сбруйкой

по поповскому дому:

всё примечаем, плохому

учим поповских ребят,

те молится уже не хотят.

Вместо нас детишки пляшут,

поют, метут, капусту квасят.

Да заговор плетут очень смелый:

— Как вишня в саду поспеет,

оборвать её всю без остатка,

на базаре продать и тятьке

не отдать ни рубля!

А зачинщик этому — я,

то есть мы,

дураки.

Нет, так долго продолжаться не может.

Попадья наша снова хлопочет:

— Надо от дурней избавиться!

Эх, была бы она красавица,

приписали б мы ей любовей

поболее, чем на грядке морковей.

Но она тощее метлы,

и нету столько свеклы

нарумянить ей щёки.

Даже блины с припёком

краше её не делали.

— Так надо чтоб все поверили!

Мы пустим по городу слух,

мол, у древних старух

есть молодильное зелье,

Кто выпьет его, тот в веселье

начнёт тыщу лет проживать,

а может и все пять.

Вот от этого то зелья

попадья помолодеет!

Как сказали, так и сделали:

сплетни распустили

и сами в них поверили.

Вот прибегает как-то попадья:

— У соседки я намедни была,

та говорит: планида

скоро небом будет смыта,

а луна улетит далеко

в своё родное село!

И мол, есть на бел свете трава,

здоровье приносит она.

Пойдите-ка вы, дураки,

далече до той земли,

где молодильный отвар

людям раздают, как дар.

И ползем мы опять в поход

вперёд и только вперёд.

Добрались до бабы Яги:

— Каргушечка, помоги,

надобь нам такое зелье,

чтобы попадья в веселье

дни коротала и ночи,

и чтоб нас не гоняла.

— Точно!

Яга:

— Тут токо брага поможет.

— Нет, ейна совесть пить её гложет.

Ты б дала волшебной травы

для буйной бабьей головы.

— Так и быть, я наварю отвара

из змейгорыныча перегара.

Но токо сами не хлебните.

А то это, угорите.

А как сварила бабка зелье,

Тут и началось веселье.

Жить тыщу лет ведь всем охота.

Отхлебнули дураки. Колотит!

Так и ушли из ведьминого двора

куда нога их побрела.

А побрела нога на Кудыкину гору,

ведь именно там растут помидоры,

что сами прыгают в рот.

На пути вырос Вий-урод:

— Я уж земельку засеял,

всходы взрастил, развеял

все сомнения, жду урожай.

Помогите! Ведь я слеп.

Может всходы ест медведь,

а я мохнатого не вижу.

Оставайтесь! Не обижу.

— Не, у нас тоже…

нет рук, ушей и глагола.

Поэтому ждать помола

токо и остаётся.

— Значит, ваш брат сдаётся?

Васятка:

— Давайте поможем, а чё?

Дураки:

— У меня кривое плечо.

— А меня мать ещё дитяткой уронила,

и ушли от мя ум, похоть да сила.

— А я пойду, помогу, — сказал Василий.

И стал он немного красивей.

Гля-ка, гля-ка, народ,

Васятка сеет и жнёт,

да помидоры сажает.

Усталый ждёт урожая.

А как урожай собрал,

так он, как Муромец, стал:

остро зрение, слух,

и поёт не для старух,

а для девок заводных!

И берёт он друзей под дых

и кидает далеко,

аж в соседнее село.

И приземляются те

не в светлицу к попадье,

а в большую навозную кучу.

— Вот там им будет получше!

— Ну а дальше о чём сказка?

А о том: друг, с печки слазь-ка

и поправь забор кривой,

да работая, песнь пой.

— А с дураками то что стало?

Ах, да… те как умерли,

так попадью простили.

Но на ярмарку более не ходили,

потому как денег они отродясь не видали,

и от ангелов крылатых не слыхали,

где сытую жизнь задарма раздавали!

А Василий с Вием жили сыто,

не ходил Васятка боле битым.

Лешего кормил он и Ягу.

Поминал всё ту сковорду

от которой повелись его несчастья.

Вы ещё на печке? А ну, слазьте!

Как в озёрах глубоких

да в морях далёких

жили-были караси-иваси

жирные, как пороси!

И ходили они пузом по дну,

рыбку малую глотали … не одну!

Говорили иваси с набитым ртом.

А о чём шли разговоры? Ни о чём!

Но говорят, от разговоров тех,

да от прочих карасьих утех

озёра тихие дыбились,

моря глубокие пенились!

И жил средь них один карась

по фамилии Ивась,

а по прозвищу … пока не придумали,

да и не о том они думали,

а о новых морях мечтали,

старые им стали малы!

И сказал тогда Ивась:

— С насиженного места слазь

и бегом на разведку!

Судачат, что где-то

есть у наших вод суша,

вот там пенить пиво и будем

да раков едать полезных!

Решил и смело полез он

на сушу, на берег моря,

воздух глотнул: «Нет соли».

Встал на хвост свой могучий,

пошёл по траве колючей,

доплясал какой-то до деревни,

встал перед первой же дверью,

плавником тихонько стучится.

И надо ж такому случиться,

дверь карасю открыли,

хозяева дома были.

А в хозяевах у нас

хлопцы Бойкие. Припас

достают и ужинают,

зовут гостя дружненько:

— Ты поди, карась Ивась,

да на стол скорей залазь,

у нас вяленые караси-иваси,

ну а к ним картоха, щи!

Как услышал Ивась:

«Ты на стол скорей залазь,

у нас вяленые караси-иваси…» —

так вон из хаты, и ищи-свищи!

От хлопцев Бойких открестясь,

побрёл дальше наш карась

себя показывать,

на людей посматривать.

Доковылял он до града большого,

града шумного Ростова.

Видит, дедок Ходок на ярмарку едет.