– Поняла. Но помогать я могу только пока Анюта спит.

– Тебе надо хоть коляску купить. Вещи какие-то. Ты ведь ничего не привезла?

– Не знаю. Олег чего-то накидал в чемодан. Я не смотрела.

– Я поговорю с Леной. У нее от дочки должно чего-то остаться, – сказала мама.

– Я чего, не могу позволить внучке тряпок купить? Чтобы она в обносках ходила? Собирайся, мать. Сейчас в город съездим и все купим. Чего уж делать, раз к нам бесприданница пришла. Мы же не звери какие, – сказал Борис. – Девка не должна страдать из-за матери-дуры.

Его слова были неприятными и жестокими, но он меня не выгнало. Плюс сейчас он готов был помочь купить для малышки вещей. На душе сразу отлегло. Все же я приехала домой. На глазах выступили слезы. Борис допил залпом чай и быстро поднялся.

– Мать, хватит с малышкой играть. Она тебе еще надоест. Поехали, пока магазины не закрылись.

Я забрала Аню, которая опять закапризничала. Спряталась с ней в комнатке. Ее надо было переодеть. Мама перед уходом заглянула ко мне. Быстро погладила меня по голове.

– Мы скоро вернемся. Я суп на плите оставила. Посмотри, чтобы не выкипел, – сказала она.

– Спасибо.

– Все будет хорошо. Я знала, что все будет хорошо. И ведь так получилось. А дальше будет еще лучше, – она поцеловала меня в висок. – Все наладится.

Я не была уверена, что все наладится, но у меня получилось сосредоточиться. Теперь не надо было думать, где переночевать. Я получила поддержку и стало сразу легче. Теперь нужно было доделать детали.

Так как у меня регистрация была в поселке, то и все дела решать надо было тут. Значит мне и нужно было тут зарегистрировать малышку у себя. И оформить в поликлинику. Добраться до приставов. План действий был оформлен. Я встала на ноги. Еще бы сил найти на все это… Но силы – это дело наживное.

– Тук, тук. Кто в теремочке живет? – довольно громко сказал Алик.

– Они уехали в город в магазин за вещами для Ани, – ответила я.

– Значит тебе оставили? – с насмешливой улыбкой сказал Алик.

– Пока поживу тут.

– Это хорошо, – он зашел на кухню. Поставил чайник. Как у себя дома. Он достал из кармана шоколадку. – Попьем чаю? Или ты на диете и шоколадки не ешь из-за кормления?

– Я не кормлю. Молока нет.

– А по груди не скажешь. Такое ощущение, что молока у тебя много.

– У меня всегда такая грудь большая. Так кажется, – ответила я. Под его взглядом стало не по себе. Мне не понравился его взгляд. Под ним стало просто не по себе. – Сейчас подойду.

Я сходила в комнату. Достала из чемодана вязанную кофту и накинула на плечи. Только после этого вернулась на кухню. Алик достал шоколадку и стал ее разламывать на кусочки.

– Вы давно тут живете? – спросила я.

– Лет пятнадцать назад дом купил, но долго не переезжал сюда, – ответил Алик. – Давай на «ты»? Мы же с тобой соседи.

– Хорошо. Я просто здесь давно жила. Тебя раньше не видела.

– Так я переехал лишь семь лет назад, – ответил он. – Мне зеленый чай без сахара. В шкафу на полке снизу. Я часто в гости захожу, поэтому все знаю.

– Гость, который почти живет?

– Почти так, – он улыбнулся. Я налила себе чая. Села напротив Алика. – У тебя первый ребенок?

– Да. Знаю, что уже возраст, но раньше не получалось да и времени не было на ребенка.

– Какая разница во сколько ребенка рожать? В двадцать лет или тридцать?

– Тогда к чему такой вопрос?

– Интересно. Ешь шоколадку. Она вкусная. Настроение поднимает.

– У меня проблем с настроением нет, – ответила я.

– Это хорошо. Обычно женщины, сталкиваясь с трудностями и с оставаясь с ребенком на руках, начинают грустить.

– Когда грустить? Надо проблемы решать.

– Чем планируешь заняться?

– Пока тут помогать буду. Потом посмотрим.

– Главное косметику не продавай и в пирамиды не зазывай. У нас уже есть такие девицы с заработком на дому.

– Алик, я никогда таким не занималась. Может Борис и говорил, что я занималась ерундой, но это не так.

– А чем занималась?

– У меня была сеть магазинов со средствами по уходу за кожей и волосами. Мы торговали в крупных торговых центрах по всей области. Сотрудничали с парикмахерскими, салонами красоты. Все шло хорошо, пока не ударила пандемия. Во время нее все закрыли. Работать было невозможно. А я как раз решила еще заняться косметикой и одновременно открыть свой салон. Все было рассчитано. Была и подушка безопасности. Но все полетело в трубу. Пришлось сокращать площади, отказываться от планов, пока я не осталась у разбитого корыта.

– И ничего нельзя было сделать?

– Ничего, – ответила я, беря кусочек шоколадки. – А тут еще и ребенок появился.

– Считай, что это компенсация за отобранные магазины.

– А я не виню Аню в том, что из-за нее я оказалась в самой глубокой яме, какую только для себя нашла. Но и отрицать не могу, что без малышки мне было бы проще.

– Никогда не угадаешь, что было бы если бы.

– Верно. Жаль, что вновь придется из ямы выбираться. Мне надо к Ани подойти, – сказала я, услышав, как Аня закапризничала.

Аня капризничала. Вроде и сытая, вроде и чистая, а все равно капризничала. Я взяла ее на руки. Начала укачивать. Аня только еще громче разревелась.

– Какая она у тебя громкая, – заметил Алик.

– Никак не могу понять, почему она плачет. Вроде все нормально…

– Тебе ее надо получше запеленать. Смотри, она руки вытащила и ногтем щечку царапнула. Вот представь, что ты сладко спишь, а тут вдруг на тебя кто-то напал. Она же не понимает, что это ее руки на нее же напали, – сказал Алик. – Показать, как пеленать?

– А ты умеешь?

– У меня их трое, – ответил Алик. – Руки я помыл. Так что не волнуйся. Клади малышку на кровать.

Он наклонился к ребенку. Быстро и ловко запеленал ее в старую наволочку, которую отдала мама. Аня от удивления даже плакать перестала. А смотрела на Алика и в ее взгляде явно читалось недовольство.

– Мне кажется, что ей эта идея не понравилась. Ей нравилось явно махать руками. А тут ее лишили свободы.

– Всему свое время. Со временем получит она свою свободу. Но пока надо руки прятать, чтобы себя не будить. А еще говорят, что маленькому ребенку непривычно быть в большом и холодном мире. Поэтому и пеленают их так плотно. Пеленка создает ощущение защищенности, – сказал Алик. – Когда нам плохо, то мы же ложимся под одеяло и укутываемся в него, стараясь отгородиться от злого мира. Вот и малышей мы отгораживаем, укутывая. Но все это быстро проходит. Через годик будет уже по дорожкам бегать. А там оглянутся не успеешь, так уже замуж выдавать будешь.

– Пока в это не верится.

– Я каждого ребенка из роддома забирал. Время со старшим ребенком пролетало так быстро, что я не успел. И главное, тогда пятидневку работал. Дома каждый вечер и выходные проводил, а ребенок вырос так быстро, что я не заметил. Со средней девчонкой и младшим парнем я уже старался замечать то, что не замечал со старшим. Но все равно не успел заметить, как они так быстро вырастают. Еще вчера дочка ко мне подходила с вопросами почему листья по осени с деревьев падают, а этой осенью я ее уже замуж выдал.

– Фотографии? Может с помощью них можно все это отследить?

– Нет. Они лишь напомнят о каких-то моментах. Вот сейчас, когда у меня уже два внука есть, то я могу за ними наблюдать и тогда понимаю то, чего упускал. Понимаешь, когда живешь все время рядом с ребенком, не спишь, думаешь, как накормить и напоить, одеть, про себя не забыть, то не замечаешь таких мелочей, как взросление детей, – ответил Алик. – Кроватки у тебя нет?

– Пока нет.

– Надо будет это исправить, – ответил Алик. Аня вздохнула и закрыла глаза. – Сейчас она чувствует себя в безопасности вот и спит. Вот и Боря с Маришей вернулись. Посмотрим, чего они там такого накупили?

Первое, что я увидела – это коляску. Борис не долго думая, сразу поставил ее на колеса. Как я поняла, она была три в одном. Девчонки в палате, с которыми я лежала на сохранение и у которых уже был не первый ребенок, считали, что она не очень удобная, но выбирать не приходилось. Внутри была люлька, в которую можно было пока положить Аню. Мама раскладывала детские вещи. Маленькие кофточки, комбинезоны, пеленки. На всем этом она тут же срезала ценники. Одеяло.