Кот немного повырывался, но я крепко держала его левой рукой, правой беспрерывно наглаживая по лоснящемуся боку. Зверь быстро успокоился и даже начал утробно урчать от удовольствия. Короткими перебежками, замирая под прикрытием деревьев, одиноко стоящих автомобилей и развешенного на веревках во дворе белья, я приблизилась к серебристой «девятке» на расстояние броска гранаты.

По нормам ГТО это двадцать один метр: помню, в выпускном классе средней школы, когда я, потенциальная золотая медалистка, с десятой попытки никак не могла выполнить соответствующий спортивный норматив, учитель физкультуры встал на двадцатиметровой отметке в полный рост и крикнул: «Лена! Целься в меня!» Я в этот момент так его ненавидела, что шваркнула гранату точнехонько в метку, и тренер едва успел отскочить в сторону. Впрочем, позже мне уже не удавалось повторить этот подвиг, да и кот в моих руках был более тяжелым и менее удобным метательным снарядом, нежели учебная граната, поэтому я сократила расстояние между мной и «девяткой» всего до двух метров. Заодно прекрасно разглядела подвешенную над лобовым стеклом игрушку, пирамидку-елочку из зеленого стекла с разноцветными просверками на гранях. Именно такой мне описывала «блистюльку», болтавшуюся в машине убийцы, зоркая – благодаря биноклю – Ирка. Думаю, эта штучка существует не в единственном экземпляре, но маловероятно, чтобы совпали и марка разыскиваемой нами машины, и ее цвет, и занятная штуковинка-подвеска… Стало быть, можно надеяться, что мы идем по верному следу, по стопам убийцы. Вернее, по отпечаткам протекторов его автомобиля.

Это рассуждение успокоило мою совесть, слегка встревоженную тем неблаговидным поступком, который я намеревалась совершить. Буду я щадить убийцу? Да никогда! И собственность его жалеть не буду!

Воодушевившись, я со своего огневого рубежа метко зашвырнула черно-белого мурзика на крышу машины. На капот кот спрыгнул сам, под машину шмыгнул и вовсе без понуканий, но это уже не имело значения, потому что сигнализация заревела с такой готовностью, словно всю свою бессознательную жизнь только и ждала этого случая.

Поздновато сообразив, что не наметила заранее пути к отступлению, я в панике оглядела двор – куда мне спрятаться? Ничего подходящего на глаза не попадалось, сигнализация орала как резаная, я нервничала и невольно спорола глупость: метнулась прятаться в подъезд, в запарке напрочь позабыв о том, что он единственный!

С мужиком, слетевшим вниз по лестнице, я не столкнулась лоб в лоб только потому, что сама, как перепуганная кошка, с разбегу проскакала вверх почти до второго этажа, а этот тип выпрыгнул из квартиры на первом. Впрочем, получилось как нельзя лучше: в окошко на лестничной площадке я в подробностях разглядела, как молодой мужик в спортивном костюме и тапках на босу ногу спешно выключил сигнализацию, поозирался по сторонам и, безадресно ругаясь, вернулся в подъезд. Тут я его видеть уже не могла, зато слышала, как металлически лязгнула входная дверь. Тихонько спустившись на первый этаж, я осмотрела двери четырех квартир и убедилась, что только одна из них бронирована. Таким образом, методом исключения я установила номер квартиры подозреваемого: четвертая!

Итак, теперь я знала, где живет убийца ни в чем не повинной бабы с Тургеневской площади! Можно сказать, нашла его логово! Меня просто распирало от гордости.

Мужик из четвертой квартиры был в домашней одежде и тапках, и это позволяло предположить, что он не собирался уходить из дома в ближайшее время. Я посмотрела на часы: было четырнадцать двадцать. Самое подходящее время для «тихого часа»! Общеизвестно, что мужчины – по-моему, все без исключения! – просто обожают белым днем валяться на диванах и дрыхнуть без задних ног. Наверняка и этот тип завалится поспать часика на два. За это время я вполне успею смотаться в Пионерский микрорайон.

План дальнейших своих действий я набросала схематически. Возьму у Ирки «шестерку», чтобы иметь возможность следить за типом, когда он отчалит из дома, и уже в процессе что-нибудь придумаю.

– Я требую конкретизации! – заявила Ирка, когда я в общих чертах изложила ей свой план. – Предположим, ты сядешь ему на хвост. А зачем?

– Затем, чтобы найти возможность подобраться к нему поближе! – невнятно ответила я, давясь куриным супом.

Суп был горячий, а я очень спешила съесть его, чтобы скорее вернуться на свой наблюдательный пост в девятиэтажке.

– А зачем? – повторила подруга.

– Чтобы узнать о нем побольше и понять, с какой целью он убил ту тургеневскую тетку! Тебе самой это разве не интересно? Я лично не смогу спать спокойно, пока не узнаю, в чем смысл загадочных помадных каракулей на туалетной бумаге!

– Ты будешь спать совершенно спокойно, если он заметит твой подозрительный интерес к своей персоне, – покачала головой Ирка. – Покойно ты будешь спать! Вечным сном! И тогда уже я никогда больше не смогу спать спокойно, потому что буду чувствовать себя виноватой в твоей безвременной кончине.

– И что теперь? – спросила я, отодвигая тарелку.

– Теперь котлеты с макаронами, – ответила Ирка. – Сковорода и кастрюля на плите, положи себе сама.

– Я тебя не о меню спрашиваю!

Я встала из-за стола и начала бегать от мойки к холодильнику и обратно, обходя по плавной кривой Иркину загипсованную ногу, торчащую посреди кухни, как опущенный шлагбаум.

– Если ты такая умная, скажи, что нам теперь делать с этим типом?

– Вообще говоря, этого типа лучше всего было бы передать в руки милиции, – рассудительно сказала Ирка.

– Да? А что мы этой милиции скажем?

– Скажем, что видели, как этот тип совершил убийство! Тем более что это чистая правда.

– Это только половина правды. – Я снова плюхнулась на табурет. – Во-первых, это ты видела, как он совершил убийство. Я в этот момент не смотрела в ту сторону, я ботинок зашнуровывала. А во-вторых, милиция нас обязательно спросит, почему мы так медлили со своим заявлением. Почему сразу не обратились куда надо?

– Потому что мы были так потрясены, что потеряли дар речи! – предложила Ирка.

Я побарабанила пальцами по столешнице.

– Неубедительно.

– Тогда у меня будет другое предложение. – Подруга заметно оживилась, и я поняла, что этот ее запасной вариант на самом деле основной. – Мы сами, без всякой помощи компетентных органов, размотаем этот клубок до самого конца – надеюсь, не нашего… Другими словами, мы будем следить за этим типом, но только вдвоем! Ты и я! Подстраховывая и прикрывая друг друга в случае опасности!

Я подперла голову ладонью, посмотрела на Ирку с укоризной и с намеком перевела взгляд на гипсовую ногу.

– Или ты соглашаешься на мое предложение, или я прямо сейчас звоню Лазарчуку и рассказываю ему все: и про убийство, и про записку из банки! Ну? Что ты молчишь?! – Она сердито нахмурилась.

– Котлеты с луком? – Я потянула носом.

– И с чесноком. Не морочь мне голову, отвечай прямо на поставленный вопрос!

– Пожалуй, я поем, – сказала я. – И тебе тоже советую подкрепиться. Мало ли, вдруг наши шпионские игры затянутся до утра? Где я тебя потом среди ночи кормить буду? – Это и был мой ответ.

Соорудив в глубине квартала девятиэтажную башню, строители предусмотрели лишь один подъезд к ней. Эта ошибка была нам с Иркой на руку: можно было не сомневаться, что серебристая «девятка» убудет от башни именно тем путем, каким прибыла. Я припарковала нашу «шестерку» так, чтобы стартовать за «девяткой», как только она выкатится на магистраль.

– А что, если он не поедет на машине? – запоздало спохватилась Ирка. – Вдруг этот тип пойдет пешком? Тогда ему будут открыты все пути-дороги, и мы его потеряем!

– Не потеряем, – ответила я, поворачиваясь, чтобы подхватить с заднего сиденья бинокль. – Слава богу, у некоторых из нас ноги в порядке. Если что, я побегу за этим типом на своих двоих.

– Ты куда?! – обеспокоилась подруга, видя, что я выхожу из машины.

– Туда. – Я махнула рукой в сторону девяти-этажки. – Засяду в песочнице с биноклем и буду следить за подъездом. Если этот тип выйдет и сядет в машину, я успею добежать к тебе раньше, чем он вырулит со двора. А если он пойдет куда-то пешком, я пойду следом.