© Логунова Е. И., 2011

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2011

– Кыся! Скорее спускайся! Ты все пропустишь! – кричал Колян, подпрыгивая от нетерпения и рискуя наступить на чайку.

Птицы сидели совсем рядом на камнях с понурым видом, испуганные и взъерошенные. Колян – восторженный, тоже взъерошенный и абсолютно голый. Тело красивое, загорелое.

Был день затмения. Космическое шоу уже началось: солнечный свет потускнел, сделавшись красноватым, словно мы оказались на Марсе. Море изменило цвет, и наступила необычайная тишина. Замолчали даже цикады, до того стрекотавшие без умолку. Мы находились на диком пляже, за много километров от какого-либо жилья.

Я сладко задремала в импровизированном шалаше из зеленых ветвей и пары простынь и спросонья не сразу сообразила, где нахожусь.

– Ну Кыся же! Давай быстрее! Затмение скоро растемнится! – поторопил меня муж.

Я вылезла из вигвама и осторожно, чтобы не оступиться, спустилась по узкой тропинке на каменистый пляж. Задетая моей ногой, вперед, под уклон весело поскакала пустая консервная банка: получасом ранее мы с Коляном аппетитно потребили эти самые шпроты. Потом так же аппетитно любили друг друга, после чего я и уснула. И чуть не пропустила шоу!

– Следующее такое затмение будет через триста лет! – авторитетно сообщил мне Колян, наблюдающий явление природы сквозь две пары темных очков – мои и собственные.

– Через триста лет мне будет триста тридцать два года, – зевнув, подсчитала я.

– И твоя любознательность наверняка притупится, – сказал Колян. – Поэтому наблюдай сейчас!

– Но у меня нет оптического прибора! – возразила я, щурясь. – Отдай мне мои очки!

– Держи! – Колян кинул их мне и ускакал вверх по расщелине, вызвав небольшой камнепад.

Я посторонилась, чтобы самый резвый валун не ударил меня по босой ноге. Пожалуй, надо было обуться, прежде чем прыгать по камням…

О том, что можно было бы и одеться, я даже не подумала: вокруг не было ни души, если не считать чаек, а им наша с Коляном первобытная нагота была до лампочки. Птички, которых никто не предупредил о затмении, явно приготовились встречать конец света.

– Кыся, обернись! – позвал меня Колян.

Я оглянулась и увидела белую молнию фото-вспышки.

– Фотографируйтесь на фоне солнечного затмения! – голосом ярмарочного зазывалы провозгласил Колян. – Солнечное затмение – редкое природное явление в наших широтах!

– Думаешь, затмение будет видно на снимке? – усомнилась я.

– Если не будет, мы подпишем фотографию: «День затмения». И укажем, где именно искать это самое затмение, стрелкой.

Я невольно засмотрелась на него: мускулы под бронзовой кожей играли на редкость симпатично. Чертовски привлекательно играли, я бы сказала…

– Может, вернемся в шалаш? – предложил смышленый супруг, поймав мой выразительный взгляд. – Когда нам еще доведется заняться любовью в момент затмения?

– Убедил, – я не заставила себя уговаривать.

Впервые после рождения малыша мы с мужем остались вдвоем: нашего слегка «подросшего» годовалого потомка на выходные взяла бабушка. Мы переживали второй медовый месяц, и никакое затмение не могло помешать нам. Да что затмение! Метеоритный дождь вкупе с цунами – и те бы, пожалуй, не помешали!

Оставив пессимистично настроенных чаек куковать на пляже, мы вскарабкались по расщелине, забились под сень кущ и незабываемо провели следующий час.

Затмение закончилось раньше. Когда мы снова спустились на пляж, уже ничто не напоминало о пугающем природном явлении. Цикады опять орали как резаные, а трусливые чайки смылись, оставив после себя на камнях белые потеки помета.

– Здорово птички испугались, однако! – заметила я.

– Поплыли! – Колян призывно махнул рукой и нырнул в воду.

Я последовала его примеру.

Мы уплыли подальше в море, чтобы видеть не только свою бухточку, но и большую часть побережья.

– Может, будем возвращаться? – предложила я через некоторое время, слегка замерзнув.

Муж, распластавшийся на воде, как огромная морская звезда, даже не пошевелился.

Я решила его припугнуть.

– Поплыли к берегу, а то сейчас ка-ак вынырнет рядом с нами вражеская подводная лодка!

– Правда?! – Колян оживился, внимательно обозрел водную гладь и даже пару раз нырнул.

Наверное, навстречу ожидаемой субмарине.

Пришлось изменить тактику.

– Знаешь, милый, в этих водах нередко встречаются очень противные медузы, – вкрадчиво сообщила я. – Большие, круглые, с такими волнистыми ногами. Синие.

– Ноги синие? – живо заинтересовался муж.

– Они полностью синие! И очень, очень ядовитые. Если, не дай бог, зацепят какого-нибудь неосторожного купальщика, тому обеспечен токсический шок и судороги, – вдохновенно врала я. – Особенно опасна встреча с этими чудовищами в открытом море! И с открытым телом! Никто не знает, сколько мужчин навсегда потеряли потенцию, напоровшись на коварно притаившуюся синюю медузу голым детородным органом!

– Ой, мамочка! – испуганно завопил вдруг Колян, напугав меня до тех самых судорог.

– Что?! Что случилось?!

– Медуза!

– Какая, к черту, медуза?!

– Да синяя же!

Проворным собачьим стилем я обогнула «притормозившего» мужа, чтобы первой подплыть к подозрительному предмету. Действительно, в волнах синевато поблескивало что-то круглое, размером со среднее яблоко.

И отважно протянула руку к синюшной дряни.

– Ну что? Что там?! – опасливо спросил Колян.

Я обернулась. Муж торчал в воде вертикально, гигантским поплавком. Греб он, очевидно, ногами, потому что рук его я не видела. Они явно прикрывали мужское достоинство, заботливо оберегая его от столкновения с предполагаемой медузой.

– Упражняешься в синхронном плавании? – съязвила я. – Расслабься, это никакая не медуза! Это обыкновенная стеклянная банка! Кажется, из-под майонеза.

И я перебросила Коляну свою добычу.

– Это необыкновенная стеклянная банка, – поймав ее на лету, не согласился со мной муж. – В ней что-то есть.

– Наверное, майонез, – логично предположила я.

– Да нет же, это записка!

– Записка! – обрадовалась я, подгребая поближе. – Кусок пергамента с картой острова, на котором спрятан пиратский клад?!

– Думаешь, в пиратский пищевой рацион входил баночный майонез? – усомнился муж.

Я расстроенно вздохнула. Действительно, неувязочка получается…

– Не огорчайся, бумажка-то внутри есть! Может, это что-то важное, – утешил меня Колян.

Спеша рассмотреть находку, мы наперегонки поплыли к берегу. Колян, хотя ему и мешала банка в руке, финишировал раньше меня: у мужа первый разряд по плаванию, куда мне против него с моим вторым по шахматам! Я вышла из воды, когда он уже сковырнул с горловины банки корку чего-то, похожего на свечной парафин, и отвинтил крышечку.

– Фу! Это туалетная бумага! – Колян отшвырнул обрывок серого пипифакса, прежде чем я успела ему помешать.

Бумажка спланировала на камень и, прилипнув к сырому валуну, моментально промокла.

– Смотри, тут какие-то цифры! – я склонилась над обрывком. – Сорок восемь, шестнадцать, тридцать пять. Похоже на телефонный номер… И буквы… О, да это имя: Яна Лори! Не знаю такой… А написано, по-моему, помадой!

– Или кровью, – зловеще сказал муж.

Мы переглянулись.

– Не нужно тебе было ее бросать, – досадливо сказала я. – Это же не берестяная грамота, способная пережить века! Это обыкновенная туалетная бумага! Смотри, как она раскисла, она расползается в руках. А надо было бы сохранить эту записку, мало ли, вдруг и впрямь что-то важное?