Инкассаторы всё ещё копались с банкоматом, в зале появилось несколько новых мужчин в ботинках. На одном из них была лёгкая куртка. Куртка в такую жару? Один мужчина европейской наружности очень громко говорил по телефону, незнакомая машина так же стояла у входа.

Подойдя к переговорной, адвокат дал распоряжение двум охранникам остаться за дверью, а он и сеньор Добре вошли в большую светлую переговорную комнату. Дождавшись, когда они разместятся за овальным столом, менеджер предложила им кофе.

– No es necesario café, gracias. El señor Dobre preferiría recibir su dinero lo más rápido que se pueda, él es una persona muy ocupada y tiene ya planeado varias reuniones el día de hoy,[9] – уверенным тоном произнес адвокат.

В этот момент в комнату вошёл полный мужчина лет пятидесяти, латиноамериканец, хорошо одет.

– Buenos días, Señores, mi nombre es Rodrigo González, soy el director de este banco. Me pueden llamar Rodrigo,[10] – он фальшиво улыбнулся. – Me han dicho que, a Usted, Señor Dobre le gustaría recibir dinero de la cuenta bancaria. Lamentablemente, en este momento no disponemos de esa cantidad en efectivo. Me temo que habrá de esperar algunos días.[11]

Адвокат повернулся к Добре, и, немного наклонившись, что-то прошептал ему на ухо.

– Si tiene alguna otra pregunta, mi ayudante le entregará a usted…[12] – не успел закончить свою мысль Родриго, как в разговор впервые вмешался сидевший до этого молча сеньор Добре:

– Послушай меня, ты, жирная безмозглая свинья! – с нарастающим гневом прорычал он сквозь жёлтые редкие зубы на чистом русском языке.

– Ты решил дурака включить, блядь!? Я тебе не мальчик, чтобы меня на хер посылать. Давай сюда мои деньги, ублюдок безмозглый! – при последних словах Добре приподнялся с кресла, из его рта брызнула слюна. Он бросил сумку на стол перед ошалевшим управляющим.

В комнате воцарилась тишина.

– El señor Dobre ha dicho que necesita el dinero ahora mismo. Si no nos da el dinero ahora, tendrá muchos problemas. Yo me encargaré de eso,[13] – внешне спокойно выговорил адвокат. – Este es mi trabajo,[14], – завершил он речь широкой улыбкой.

Солнце постепенно клонилось к горизонту. Но жара не спадала и обожгла кожу вышедших из прохладного помещения банка мужчин. Адвокат, Добре с потяжелевшей сумкой и два телохранителя появились из автоматически открывающихся дверей. В два шага Добре и адвокат достигли дверей Мерседеса, ждавшего их у тротуара. Телохранители быстро запрыгнули в свой внедорожник, и машины рванули с места, уносясь от банка, толстого управляющего, белозубой девушки-менеджера, от двух инкассаторов и подозрительной машины, стоявшей у входа в банк.

– Слушай, Педро, а не выпить ли нам по стаканчику? – обратился Добре к адвокату, сидящему рядом.

– Лука, меня зовут не Педро, я Матео. Мы с тобой не первый раз встречаемся, а ты каждый раз придумываешь мне новое имя, – с лёгким акцентом произнес адвокат, – И ты же знаешь, что я не пью, а каждый раз предлагаешь мне это, – добавил он и улыбнулся белозубой улыбкой.

– Эх, морда ты нерусская, все вы одинаковые. Тогда я выпью один за твоё здоровье, – отмахнулся Добре. Он снял часы, цепочку, очки и перстни, сложив всё это в сумку с деньгами.

– Отвези меня в кабак, Педро. Пиво – две кружки. Потом бутылку рома. А потом будь что будет…

Громкая музыка, сильно накурено, приглушённый свет. На сцене танцуют полуголые девушки, скорее всего, колумбийки. Колумбийки чертовски хороши. Они не такие, как бразильянки, они какие-то более женственные. Да, колумбийки, без сомнения, лучше. Бразильянки более жопастые, более массивные. А колумбийки стройные и более приветливые. Хотя, может, все будут приветливыми, если у тебя денег полные карманы? А русские разве не станут приветливыми? А француженки и немки? Деньги – пилюля для приветливости. Противоядие от хамства. Доза хорошего отношения и широких улыбок.

Но жопа у бразильянок на любителя. И у мексиканок. Однозначно, колумбийки лучше.

Сеньор Добре сидел на широком красном диване, развалившись во всю длину. Его нога, закинутая на ногу, вторила ритму музыки. Он потягивал из запотевшего бокала ром со льдом и лаймом. На столе перед ним лежала небольшая пачка денег. Каждая девушка, которая к нему приближалась, получала свои чаевые за то, что крутила своей задницей перед вальяжно развалившимся господином. Шлёпнув по её упругой попе, на коже которой отражался свет софитов, ладонью, Добре засовывал ей за резинку трусов пять долларов. Он был в алкогольном угаре. Его не волновало, как он выглядит, что он делает, даже что случится с ним и миром через пять минут. Он получал то, что, по его мнению, заслужил: выпивку, женщин, уважение.

– Иди ко мне, дай потрогаю твои булочки, киса, – обращался он к очередной красотке, которую манил запах денег, – сладкая моя, иди поцелую. Ух ты, жопа какая!

Его внешний вид, его гнилые зубы, сальные волосы и запах вчерашнего спиртного не делали его менее привлекательным. Он чувствовал себя мачо в своих самых смелых фантазиях. Он был всем, и мир принадлежал только ему. Многие считали его конченым уродом, даже он сам иногда ненавидел собственное отражение. Но не сейчас, не сейчас…

Он заказывал ром снова и снова, щедро одаривая официантов чаевыми. Они в свою очередь прибегали по первому зову и готовы были выполнить любые капризы. На сцене появилась очередная девушка, она отличалась от предыдущих более строгими формами и белой кожей. Её глаза так и манили Добре, звали его и предлагали более интимное общение. И, конечно же, он не смог сдерживать свои желания. Девушка, сойдя со сцены, приблизилась к нему и присела на диван рядом, закинув длинную красивую ногу ему на колено.

– Si quieres, puedo bailar solo para ti?[15] – прошептала она томным голосом ему на ухо.

– Да я тебя всю оближу, – сказал он в ответ и стал гладить её гладкую ногу, поднимаясь всё выше до живота и груди. – Пойдём в приватную комнату, там я покажу тебе, как я умею обращаться с такими тёлками, как ты. ¿Cómo te llamas, Querida?[16]

– Bianca,[17] – ответила девушка, поглаживая его между ног, где мягкая плоть становилась твёрже.

…Музыка и мерцающий свет сопровождают их, пока они идут в приватную комнату. Закрывается дверь, шум стриптиз-клуба смолкает, сознание погружается в атмосферу сексуального возбуждения и сладостной истомы. Девушка усаживает тебя в мягкое кресло, отступает на пару шагов. Двигается очень медленно, сливается с ритмом музыкальной гармонии и погружения в параллельный мир вседозволенности и могущества. Мерцание огней кружит твою голову, и появляются видения, руки тянутся к её груди, ласкают промежность. Губы скользят по такой нежной и сладкой коже на теле.

– No se puede, eso es solo un baile,[18] – сквозь затуманенное сознание ты слышишь её голос. – No, no me toques,[19] – она отбивается и выбегает из комнаты.

Открывшаяся дверь снова запускает шум клуба. Удар в голову. Второй. Пытаешься встать. Сбивают с ног. Два в голову, один в живот. Тащат по коридору. Двое. Латиносы. Видимо, местная банда или охрана клуба. Глоток свежего воздуха, улица, звездное небо. Ещё удар в живот, ногами бьют по голове. Закрываешься руками – только бы не убили. Что-то говорят по-испански. Хрен разберешь. Ругаются. Звук приближающегося автомобиля. Визг тормозов. Слышно, как открываются двери, выстрел, второй. Стреляют в воздух. Тишина.