– Злата Николаевна, ключи на вас, – протягивает мне ключи от клиники. – Код сигнализации помните?

– Да, – киваю я, сунув ключи в карман своей формы. – А что делать с котом, который в интенсиве?

– Я его проверил, все стабильно. Уже завтра сможет есть сам, но перед уходом проверьте общее состояние, хорошо? – киваю и складываю руки на груди. – Вот и отлично. Спокойного вечера вам, до завтра, – машет на прощание мужчина и выходит из приемного коридора клиники на улицу.

Как только захлопывается дверь, во мне поднимается неслыханная волна ответственности – я теперь здесь за главную. Первым делом проверяю в интенсиве кота, перенесшего серьезную операцию на кишечнике. Обычно таких пострадавших много в канун нового года, как говорил нам Евгений Дмитриевич, когда люди наряжают елку и кошки с остервенением поедают мишуру – пиши пропало. Кот выжил, это главное, теперь нам остается его выходить и отдать хозяевам.

Заглядываю в бокс, где лежит наш пушистый пациент, и проверяю показатели – все в норме, как и говорил доктор Яковлев.

– Не помер он там? – раздается шепот за моей спиной и я дергаюсь от неожиданности.

– Где ты был? – шиплю, повернувшись к Богдану.

– Немного разморило в операционной, сорян, – усмехается он. – Всю ночь в клубе тусили, я не спал ни хрена… Завтра с нами пойдешь? – одариваю Богдана недовольным взглядом вместо ответа и он закатывает глаза. – Ну, ясно. Имей в виду, я когда-нибудь перестану приглашать…

– Я не люблю клубы, – качаю головой и направляюсь в сторону приемной.

Богдан плетется следом за мной и очень громко зевает, отчего мне самой приходится подавить зевок. Я всю ночь не тусила, как он, но тоже спала отвратительно. Мне снились сны с воспоминаниями, мне снился Глеб… Он был такой красивый, в военной форме и с Анубисом, сидящим у его ног, он был такой реальный, что я даже на миг купилась на игру своего подсознания.

Сажусь на ресепшене и достаю телефон, чтобы продолжить смотреть новый комедийный сериал. Устраиваюсь поудобнее и бросаю взгляд на монитор с камерами наблюдения, выходящими во двор клиники, после чего замираю и вглядываюсь в один из квадратов. К крыльцу здания подходит высокий мужской силуэт, а рядом с ним собака – черная овчарка. Желудок сводит спазмом, когда я перевожу взгляд на ракурс с другой камеры и вижу знакомое лицо.

Всматриваюсь в черты и пытаюсь осознать, что это не глюк, а именно он – Глеб. Что он здесь делает?! В груди нарастает волнение, приправленное злостью. Он даже не позвонил, ни строчки не написал, а теперь явился?!

Дрожащими пальцами, я захожу в мессенджер и восстанавливаю из архива диалог с Глебом, чтобы удостовериться в своих предположениях. Да, все сообщения прочитаны, абонент был в сети пятнадцать минут назад, но не соизволил даже поздороваться!

Первое желание – что-то ему написать. Но я подавляю его, потому что хочу узнать наверняка, а ко мне ли он пришел? Вдруг, у него просто в соседней многоэтажке кто-то знакомый живет?

От одной мысли, что Глеб за это время мог с кем-то познакомиться и уже сейчас встречаться – кружится голова и даже подташнивает.

Следующее желание – выйти на улицу и невзначай заметить его. Но эту идею я тоже отметаю, потому что она мало чем отличается от первой.

Под оглушающие звуки пульса, я буквально прилипаю к монитору, с жадностью рассматривая парня. Не знаю, что именно я хочу увидеть через камеру видеонаблюдения, детализация отвратительная, но все равно смотрю. Он как будто бы стал шире в плечах, обзавелся осанкой, которую моя мама называет “армейская выправка”, а еще… Мой взгляд останавливается на маленьком красном огоньке, который парень подносит к своему лицу, а точнее к зажатой в зубах сигарете.

Он курит?

Ответом на мой мысленный вопрос становится облачко дыма, которое Глеб выдыхает изо рта, после долгой затяжки.

Шокировано откидываюсь на спинку кресла и кусаю губы, не сводя глаз с парня. Одет он, кстати, совсем не по погоде: футболка и кожанка нараспашку, в наши нынешние “плюс три” – это прямая дорога к тому, чтобы проваляться с кашлем и температурой всю ближайшую неделю.

– Чего ты там увидела? – спрашивает Богдан, остановившись у меня за спиной.

– Ничего, – растерянно отвечаю я и делаю вид, что даже не смотрю в монитор.

– Погоди, а это не Богов? – наклоняется и приглядывается мой напарник.

– Нет, – качаю головой я. – Точно нет.

– Да ладно, блин, глянь! – тычет пальцем в экран монитора Богдан. – Он это! А когда он вернулся, давно?

Парень поворачивается ко мне и спрашивает так, словно я обязана это знать.

– Я не знаю, я вообще не ожидала его здесь увидеть, – как можно более равнодушно стараюсь ответить я.

– Он с собакой сюда идет, – ржет Богдан, – встречай другана!

Бросаю короткий взгляд на монитор и действительно, Глеб с Анубисом заходят в клинику. Мое сердце мечется в груди от ужаса и страха – я совершенно не знаю что мне делать. Я соскучилась и одновременно не хочу его сейчас видеть – что за чертовщина?!

Решение в голове появляется идиотское, но другого просто нет.

– Пожалуйста, встреть и спроси, что он хочет! – вскакиваю с места я и как можно скорее бегу в сторону двери ближайшей из процедурных. – Меня здесь, если что, нет! Скажи, что… ушла раньше!

– Э-э… – только и успевает возразить Богдан, как я скрываюсь за дверью.

Прислоняюсь спиной к стене и пытаюсь вслушаться в то, что происходит в приемной. Зажимаю рот рукой, чтобы не издать ни звука, и слышу хлопок двери.

– Здравствуйте, – здоровается Глеб и у меня табун мурашек бежит по всему телу от его голоса. – Я хотел… Богдан? – удивленно спрашивает парень.

– Здорова, Глеб, – радостно восклицает мой напарник и его перебивает собачий лай. – Какими судьбами тут?

Пауза затягивается настолько, что мне кажется, что я попросту оглохла от эха своего часто бьющегося сердца.

– Мне нужно обследовать собаку, чтобы начать оформлять документы на кинолога, – говорит Глеб, шикнув на вновь начавшего лаять Анубиса. – А Злата больше здесь не работает?

– Мы не работаем, мы стажируемся, – зачем-то поправляет Богдан, с пафосной интонацией. – Не, ее тут нет.

– А где я могу ее найти? Где она сейчас, стажировка же не кончилась? – спрашивает Глеб и я вздрагиваю от неожиданности, потому как собачий лай раздается буквально за дверью процедурной, в которой я прячусь.

– Я бы сказал, но если она тебя не посвятила, то это явно не просто так, – с усмешкой в голосе отвечает Богдан.

Анубис за дверью лает снова, черт, неужели он меня чувствует?!

– То есть, ты знаешь где она? – напарник почему-то молчит в ответ. – Ясно, я понял. Тогда поеду к ней домой и дождусь ее там. Идем, Бис, – свистит Глеб псу.

Да, блин! Если он сейчас поедет к нашей квартире, то мне точно незамеченной не проскочить!

Мне давно так страшно не было, клянусь! Я понять не могу, чего так боюсь, но по ощущениям будто совершаю прыжок с парашютом. Знаю, что наверняка не разобьюсь, сделав шаг, но все равно трясет от ужаса.

– Бис, ко мне! – строго зовет пса Глеб. Судя по всему, Анубис и правда меня учуял и не собирается уходить. – Бис!

Как же это сейчас будет выглядеть глупо, Господи!

Берусь за ручку двери, открываю ее и выхожу в приемную.

Глава 30. Дурень

Глеб

Хотелось бы сказать, что год пролетел так быстро, что я и не заметил, но это было бы ложью. Эти триста шестьдесят пять дней я провел в аду. И нет, дело не в лишениях и тяготах службы, а именно в эмоциях и чувствах, разъедающих меня изнутри.

Риск потерять Веснушку навсегда из-за моего решения слишком велик, но я день ото дня утешал себя, что лучше она сейчас поймет, что не любит, чем потом внезапно осознает, что любовь для нее совсем другое явление.

Я собирался поддерживать связь, писать ей изредка и звонить, но в первые же дни службы меня застукали со смартфоном, а они здесь уставом запрещены. Как оказалось, у военнослужащего допустим мобильный телефон без всего – без камеры, навигации, интернета, проще говоря “тапик”, как их здесь называют. За нарушение меня и еще нескольких спалившихся парней отправили исполнять наказание. Наказание было не из приятных и за его неисполнение можно было влететь на куда большие проблемы.