– Домой, – говорит мама. – Вези нас домой.

– У меня завтра пары и важный семинар, – шмыгнув носом, говорю я. – Мне надо на квартиру.

Мама с братом переглядываются и, выдержав небольшую паузу, Семен кивает. Хорошо, что у мамы в деревне хозяйство и за ним нужно присматривать, а то, я почти уверена, что она бы поехала со мной.

Когда приезжаю в нашу с Глебом квартиру, бросаю в прихожей сумки и отправляюсь в свою комнату. Падаю на кровать, утыкаюсь лицом в подушку и кричу. Кричу так громко, как только могу, чтобы выплеснуть накопившийся заряд эмоций.

Легче не становится.

Тогда кутаюсь в одеяло и закрываюсь с головой, зажмуриваюсь и изо всех сил пытаюсь уснуть в надежде, что проснусь и все будет как прежде. А вся эта дичь была лишь плодом моего воображения, ужасным сном, в который я стойко не верила…

Но увы.

Глава 25. Гнев

“Я весь день писал это сообщение в заметках. Оно все равно мне не нравится, ведь я не писатель, но хотя бы так я скажу тебе то, что не поворачивается язык красиво сказать вслух. Я бы никому никогда так откровенно не рассказал подобного, честно. Наверное, потому что больше никому так не доверяю, как тебе.

Никого не люблю как тебя.

Я навсегда запомнил одну фразу, брошенную тобой невзначай после моего расставания с Альбиной. “Я бы никогда тебя не бросила”, сказала ты. Помнишь? А ведь это именно та точка невозврата, когда я понял, насколько ты мне нужна и насколько дорога. Сначала отрицал, пытался вернуться в зону комфорта, но чем больше времени проходило, чем больше я на тебя смотрел и разговаривал, тем сильнее влюблялся. Было страшно менять устоявшийся расклад…

Но еще страшнее было бы однажды увидеть тебя в чужих объятиях.

Быть другом невесты на твоей свадьбе.

Жениться на какой-то несчастной девице, просто чтобы утолить свою боль.

Стать крестным отцом твоих детей, (Уверен, я бы им был, мы же лучшие друзья, да?) и позвать быть крестной для своих, чтобы хоть как-то привязать тебя к себе ближе.

Веснушка, а теперь, представь все то же. Что ты чувствуешь?”

Что я чувствую?

Поджимаю губы и, перед тем как закрыть старый диалог мессенджера, смотрю на дату, когда Глеб последний раз выходил в сеть. На следующий день, после его убытия в военкомат, парень написал мне, что его везут в другой город в крупную часть для прохождения учебной службы, около трех-четырех месяцев, а уже после отправят на основное место службы. После он мне написал, когда они приехали на новое место и… пропал.

В прямом смысле слова, Глеб просто исчез с радаров: ни смс, ни мессенджер, ни соцсети – его нигде больше не появлялось. А когда я попыталась позвонить вчера, то услужливый голос оператора оповестил меня, что абонент вне зоны действия сети или аппарат выключен.

Игнор? Он кинул меня в игнор?!

Я никогда на него не злилась, как сейчас! И именно поэтому, пока еду в приют, я перечитываю наши старые переписки и пытаюсь найти подвохи, ложь и уловки. Но не нахожу и оттого злюсь: как он мог со мной так поступить?! Как он мог бросить на целый год того, кого любит и сказать “живи своей жизнью”?! Вот просто интересно, когда он вернется и “увидит меня в чужих объятиях”, как писал сам, не пожалеет ли он о своих решениях?!

Что я несу, Господи! Какие чужие объятия?!

Блокирую телефон и со злостью бросаю его в сумочку, после чего выхожу на нужной остановке, направляясь пешком к приюту. Сегодня будет сложный день, мы занимаемся переселением животных и освобождением территории, Лиза уже по телефону была вся на нервах, но все равно пытается мужественно рулить ситуацией.

– Привет! – машет мне рукой Райский, как только я захожу в ангар. Вот ведь блин! Я так надеялась, что его не будет сегодня. – Выглядишь отлично, ты выздоровела? – улыбается он, а мне хочется сгореть со стыда.

Я вчера очень сильно наревелась в университетском туалете из-за Глеба, и попросту не смогла себя заставить отсидеть лекцию у Вячеслава Олеговича. Пользуясь покрасневшими глазами и опухшим от слез сопливым носом, я выловила его в преподавательской и соврала, что крайне плохо себя чувствую. Райский отпустил меня домой и пожелал скорейшего выздоровления, но точно не ожидал, что оно будет настолько скорое.

– Да, видимо было обострение аллергии на что-то, – пожимаю плечами я и стыдливо прячу взгляд.

Иду в свой закуток и переодеваюсь в рабочую одежду. Ловлю себя на мысли, что чем больше я загружена делами, тем меньше я думаю о Глебе. Мне просто некогда думать. Именно поэтому я стараюсь набрать на себя как можно больше обязанностей, вплоть до переноса клеток с кошками в приехавшие машины из кинологического центра. Руки и спина к концу рабочего дня начинают ныть, но я все равно продолжаю работать. Кинологическая машина с Лизой уже ездили в город несколько раз, пока мы готовим следующую партию животных для поездки.

– Как ты? – спрашивает у меня Вячеслав Олегович, пока мы стоим и ждем возвращения спецмашины с Лизой.

– Все хорошо, – отвечаю я, предполагая, что он имел в виду мое вчерашнее состояние.

– А если честно? – в глазах мужчины появляется доля сочувствия. – Как-никак, а парня в армию проводила…

Сначала впадаю в ступор, а потом считываю факты: он преподаватель, а значит его могли предупредить о новом выбывшем студенте.

– Все хорошо, правда, – пытаюсь улыбнуться я.

– Врешь, Староста, а врать не умеешь, – усмехается он.

Кусаю губу и пытаюсь подавить резкую волну раздражения – понятия не имею откуда она взялась. Я же знаю, что он из лучших побуждений и с заботой, а не с подколом и издевкой, но мое восприятие сейчас какое-то искаженное, словно в кривом зеркале.

– Если тебе нужна будет какая-то помощь, то ты можешь смело обращаться, – говорит он. – Я могу закрыть глаза на еще пару пропусков, но извини, не больше…

– Все в порядке! – даже как-то слишком резко для себя произношу я. – Это моя жизнь и я справлюсь сама!

Мужчина удивленно вскидывает брови, однозначно не ожидая от меня такой реакции. Я и сама, если честно, не ожидала.

– Простите, – качаю головой я. – Мне очень неловко… Но я правда разберусь сама, все очень сложно.

К счастью, возвращается Лиза с машиной и мы с остальными волонтерами приюта продолжаем работу. Заканчиваем уже почти в одиннадцатом часу ночи, когда на улице темно и холодно настолько, что при выдохе изо рта появляется белый пар.

– Спасибо вам большое! Ребята, вы просто спасли меня и приют! – чуть ли не плача, Лиза обнимает каждого из нас. – Я без вас, наверное, с ума бы сошла, так ничего и не придумав!

Лиза при нас звонит тому самому пижону, который обещал помочь препаратом для усыпления, и ставит его перед фактом, что участок свободен и “свои вакцины они могут засунуть себе поглубже в задницу!” Улыбаюсь и чувствую себя в кои-то веки причастной к чему-то необыкновенно важному. Мы из ничего выстроили Ковчег, чтобы спасти этих животных, словно бы я и другие волонтеры – часть семьи того самого Ноя. Разве не великое дело?

Жаль, что Глеба с нами не было.

Медленно выдыхаю и выхожу за ворота, где меня неожиданно ждет Вячеслав Олегович.

– Я тебя подвезу, а то поздно уже, Сема с Боговым мне не простят, если с тобой что-то случится, – говорит он и указывает на свою машину, припаркованную рядом.

Не отказываюсь от идеи с комфортом добраться до дома. После того как сажусь в автомобиль мужчины, я достаю телефон и снова проверяю контакты Глеба везде – тишина. Набираю его номер, в надежде услышать гудки, но в трубке все тот же заученный текст оператора. Семен говорил, что возможно у Глеба сел телефон, а найти свободную розетку и “без палева” зарядить смартфон пока не получается, но мне мой мозг подкидывает совсем другой расклад.

Он просто меня кинул в игнор, чтобы “дать пожить”, или как там он это назвал?