Но.

Сейчас я испытываю необъяснимое волнение от взгляда на его голый торс, который видела не раз и не понимала восторженные охи-вздохи одногруппниц. Испытываю волнение, потому как не знаю что произойдет дальше, в следующую минуту. Если в нашей дружбе все вечера и планы были отлажены как часы, я знала когда и что можно ждать от Глеба, то сейчас он совсем другой, удивляет меня своей непредсказуемостью.

– Если мы не досмотрим его снова, то предлагаю даже не пытаться. Расслабься, Веснушка, мы же не чужие друг другу, что ты как не дома, сидишь на краешке? – кладет пульт на тумбочку и кивает на мою весьма замкнутую позу он.

Тяжело вздыхаю и полусидя располагаюсь на кровати. Комнату освещает прикроватная лампа, ее желтоватый цвет создает вуаль интима и романтическую атмосферу.

– Мне приятно узнавать твои новые стороны, но почему-то я считал что стадию стеснения друг друга мы прошли еще в школе, – парень усмехается, после чего плюхается рядом со мной.

– Я просто стараюсь привыкнуть, – отвечаю я и расправляю плечи, как бы показывая свою уверенность и мнимую раскрепощенность.

Пытаюсь хотя бы капельку вникнуть в происходящее на экране, но, увы, Глеб притягивает меня к себе за плечи, обнимает одной рукой и все мои мысли в один миг бегут врассыпную. На мне тонкая оверсайз футболка и сквозь ее ткань очень ярко ощущается жар мужского тела. Картинка на экране превращается в цветное бессмысленное месиво под наплывом невероятных, еще таких непривычных, эмоций.

А что изменилось?

Мысленно возвращаюсь в дни до признания Глеба: он так же обнимал, он так же шутил, частенько пошлил и щеголял с голым торсом. Что же все таки изменилось?

Фактически вроде бы ничего, за исключением того, что меня теперь подобные детали волнуют. А значит, изменилась я.

– Ты расстроилась, что нас раскидали на разные смены? – тихо спрашивает Глеб и я чувствую, как он проводит носом по моему виску.

– Немного, – стараюсь держать голос ровным, но совладать с табуном мурашек мне не удается. – Просто, я привыкла, что мы вместе и мы же хотели работать вместе.

– Надеюсь на следующей неделе удастся поменяться с кем-то в графике, – говорит он и добавляет: – Если захочешь быть со мной рядом, конечно.

Неосознанно поворачиваю голову к парню, чтобы возмутиться его сомнениями, но слова теряются, как только я сталкиваюсь с его взглядом. Его глаза кажутся почти черными, затягивают в бездну риска и опрометчивых поступков. Пульс уже звоном отдает в ушах, когда Глеб поднимает руку к моему лицу и проводит большим пальцем по губам. Закрываю глаза и ловлю эту искорку, разжигающую пламя в моей груди. Этой искры оказывается вполне достаточно, чтобы все в моей, высохшей от скуки, душе вмиг полыхнуло и подтолкнуло ближе к моему лучшему другу. Подтолкнуло к новому поцелую, от которого перехватывает дыхание.

Страх и кайф.

Страх будущего и кайф от настоящего – вот что я испытываю, когда горячие губы Глеба впиваются в мои. Я знаю, что неопытная, я понимаю, что проигрываю ему и потому сдаюсь под натиском его сумасшедшей страсти.

Его руки будто повсюду, его ласки так много, что не хватает воздуха. Жар внутри меня разгорается все сильнее и уже почему-то кажется нормальным явлением. Обнимаю парня за шею и даже не замечаю, как он оказывается сверху. Ладонь Глеба властно накрывает мой затылок и медленно направляется к шее.

Приятное головокружение охватывает меня, когда следом за рукой, губы Глеба касаются кожи на шее. Он целует чуть ощутимо и мне мало, хочется еще и еще больше. Пальцами парень цепляет горловину моей оверсайз футболки и вместе с бретелью бюстгальтера оттягивает ее в сторону, открывая себе доступ к ключицам.

Целует неудержимо, жадно, словно оголодавший зверь, а я спускаю руки и млею еще больше от того, что касаюсь его обнаженного торса. Вновь тянет футболку, желая обнажить меня еще сильнее, и вот я уже слышу жалобный треск ткани, приводящий меня в чувство.

Нет. Нет, нет! Это перебор!

Упираюсь Глебу в грудь и отталкиваю. Получается сначала не очень настойчиво, затем, когда парень не реагирует на мой протест, уже становится реально страшно, но наконец-то он останавливается. Все так же нависает надо мной, тяжело дыша. Зажмуривается и, раздосадованно покачав головой, перекатывается на противоположную сторону кровати. Садится ко мне спиной на краю и нервно шишит свои волосы.

– Прости, меня понесло, – хриплым голосом произносит Глеб и поворачивает голову к телевизору.

Я тоже несколько минут просто смотрю на экран, при этом стараясь выровнять сбитое дыхание. Из динамика доносится задорная музыка и девушка на экране эмоционально расшвыривает стопки с документами. Почему – понятия не имею, мы снова пропустили завязку.

Напряжение так и витает в воздухе, не нахожу лучше варианта, чем сбежать.

– Я пойду спать, раз с фильмом снова не вышло, – робко произношу я и встаю на ноги.

Глеб не отвечает, лишь кивает, и я почти выбегаю за дверь, натолкнувшись на сидящего возле нее Анубиса.

– Ты что, подглядывал и подслушивал? – шиплю я ему и, отправив пса на место, захожу в свою спальню.

Закрываю дверь и, не включая света, ложусь на кровать. Накрываюсь с головой одеялом и кусаю губы, в надежде что тогда мой мозг переключится от флэшбэков на боль.

Ни хрена не помогает!

Рядом с кроватью на столе я слышу вибрацию телефона и бездумно протягиваю руку, чтобы посмотреть кто там. На экране неожиданно высвечивается сообщение от Глеба:

“Честное слово, я не такое озабоченное животное как ты могла подумать. Просто рядом с тобой крыша едет.”

У меня рядом с ним, похоже, тоже она едет.

Прижимаю к себе телефон и смотрю в пустоту своей спальни. Как же так получается, что я реально теряю контроль? Как так происходит, что из рассудительной и педантичной Златы я становлюсь податливым желе? Как?... С этими мыслями я и проваливаюсь в сон.

Будит меня хлопок входной двери, как ни странно, а не мой будильник. Испуганно ищу на кровати свой телефон и нахожу у стены под подушкой – десять минут до первого будильника. Странно… Неужели Глеб куда-то ушел, да и еще так рано?

Это из-за вчерашнего.

Вскакиваю с постели и как можно скорее начинаю одеваться, при этом изо всех сил гоню мысли о вчерашних вольностях и возможных обидах. Выхожу из комнаты и чувствую запах яичницы и тостов, значит Глеб все же позавтракал, странно вдвойне. Направляюсь на кухню и вижу оставленную для меня тарелку, накрытую прозрачной крышкой. Впадаю в еще больший ступор, потому что такое поведение для моего друга совсем нетипично. А если еще и…

– Анубис! – зову я и жду, когда к ногам подбежит пес, но его нет. – Бис! – снова нет.

Значит, Глеб пошел гулять с ним. Вот это да! Чтобы он хоть раз встал раньше меня – не было такого!

Наливаю себе кофе и, проходя мимо кухонного окна, краем глаза замечаю два движущихся силуэта на площадке двора, напротив нашего подъезда. Глеб и Анубис. Парень бросает овчарке палку и та бежит, заложив уши, чтобы как можно скорее принести апорт. Приносит прямо в руки и садится напротив Глеба, ерзая от нетерпения, когда ему снова бросят апорт.

Я вроде бы скептически относилась к тому, что Анубис с Глебом ладит куда лучше, чем со мной, но и ревность присутствует. Я где-то не там утопила важный якорь взаимоотношений с собакой, а сейчас не могу понять где же он был сброшен. Согласна, что в каких-то моментах мне не хватает воли и настойчивости, и я очень злюсь, когда Анубис приказ Глеба исполняет, а мой нет.

Я как-то даже искала этому логические объяснения. Эту собаку подарил мне брат на день рождения, я очень хотела овчарку, безумно хотела! Нянчилась, ухаживала, обучала, но потом погрязла в обучении, а Глеб помогал мне, фактически замещал меня. Глеб водил Биса на тренировки и обучение, пока я летом сдавала практические занятия и лабораторные. Неудивительно что они имеют гораздо тесную связь, так?