– Марко, открой, – Марко, её помощник, всегда безукоризненно выполняет каждое поручение мисс Конте. Худощавый парень в очках, с тёмными волосами, карими глазами и красивой улыбкой, а его кожа оттенена лёгким загаром. Он относится к миру с любопытством и открытостью, любит исследовать новые места и культуры, ему нравится находить вдохновение в красоте природы, Марко любит простую, но стильную одежду: шерстяные свитера, джинсы и удобная обувь тёплых землистых оттенков – что, словом, и отражает его близость к природе.

Синьора Риццо поздоровалась, Марко придерживая дверь, пропустил женщину вперёд, Кьяра огляделась: обстановка помещения была сдержанной, не присутствовало излишеств, но и холодом оно не окутывало, на полках располагались папки, Грета как раз возвращала одну их них на место. Марко отодвинул для женщины стул и удалился за дверь. Мисс Конте ждала синьору, она обещала Габриэле выслушать и по возможности помочь.

– Мне жаль, что вы переживаете такое, – Грета представить боялась, какие переживания мучили Кьяру Риццо. Порой чужие тревоги беспокоили её больше, чем свои собственные, однако жизненные ситуации и работа научили её отключаться в нужный момент от этого сильного эмпатического чувства и не испытывать снисходительности.

– Возможно, в этих вещах и покоится множество причин, – Кьяра протянула Грете найденные вещи, она пыталась устоять перед паникой, но неясность влияла на её благоразумие, внезапно слёзы, без жалости, из глаз пролились, мисс протянула ей кружку, по правде, она была наполнена чаем, синьора отказалась и попросила принести воды, тогда Марко стремительно выполнил её просьбу.

В самом деле, не в первой Грете видеть подобные фотографии, поэтому не рождался ужас. Последнее изображение отличалось от всех остальных, на ней девочка, маленькая и одинокая, взирала своими глазами на светлую комнату, она выглядела такой знакомой, а на флешке было видео про деятельность Амадео Морритт, и как бы ни было душе её угодно, ничто не знать об этих людях, всё равно она испытывала волнение. Неужели такое совпадение может произойти – сердце испуганно вздрогнуло, но больше от беспокойства.

– Я помогу вам со всем разобраться, – пообещала она синьоре.

Поздним вечером этого же дня в освещённой уличными огнями гостиной Грета сидела, скрестив ноги, на мягком диване. Она размышляла. Окутанная пледом, она взяла в руки огромную чашку с горячим зелёным чаем – мало, кто понимал её любовь к этой жидкости, обманчиво полагая, что у чая нет ни вкуса, ни запаха. Тепло распространилось по её рукам, она осторожно подула. С каждым глотком умиротворяющего напитка в голове творился беспорядок: мысли бушевали. Произошло когда-то в её жизни время разрушительной метаморфозы – роковая горечь оставила застывшей след раздирающей сердце раны, напоминающей, что человеческие отношения уязвимы.

– Чёрт, сколько бы времени ни прошло, а воспоминания того времени заставляют меня плакать. А я не хочу, – щёки мисс за сегодняшний день забыли, что такое улыбка. Сейчас Грета заложница тонкого и сложного чувства – тоски, она смахнула непрошенную слезу, а потом обратилась к собаке:

– Тоби, принеси мне мою сумку.

В её доме поселилось незваное и ласковое существо – левретка, собака её подруги, – Габриэла уже почти два года по работе пребывала в Японии. Благосклонно, но по-своему, восприняв её просьбу, Тоби нёс в зубах только излюбленную игрушку – мяч, она ему признательна за его желание играть, но было бы интереснее, научись он выполнять команды точно, а так – идти пришлось самой.

– Если бы я только предвидела, что в мои руки попадут эти фотографии и эта флешка, то… – задумчиво промолвила Грета, – вероятно, я бы не смогла отказаться от встречи, будучи в курсе их содержания. В конечно счёте, я бы всё равно встретилась с синьорой Риццо. Бессмыслица какая-то получается, – она обратила взор на собаку и поинтересовалась его мнением:

– Верно, Тоби? – в ответ на неё посмотрели проницательным взглядом. – Почему ты никогда мне не отвечаешь? – не понимала она.

Грета включила на компьютере видео.

«Всё началось с безобидного предложения подзаработать, и оно внушало доверие. Меня зовут Алонзо, и я хочу рассказать историю, заложником которой я стал. Они – их было двое, знали, что о нас никто не будет волноваться. Пять отчаянных душ попали в одну комнату, из которой вырваться оказалось нелегко. По началу нас просто кормили и с нами не разговаривали – всё вызывало непонимание: мы не знали, как здесь оказались, не знали, что нас ждёт. Мы готовы были скушать любое блюдо, лишь бы насытить свои тела. Всё дело в еде – со временем это стало ясно. Каждый новый приём пищи расширял границы нашего познания и погружал нас в ещё большую зависимость. Ответ оказался безжалостным. В еду добавляли вещество суллорло, задумав, превратить человеческую душу в покорность, а сознание – в повиновение. Суллорло уводило из неприглядной суеты реального мира, позволяя покинуть земные оковы, тем не менее его превышенная доза раскрывала потустороннюю сущность, причиняя непоправимые последствия. Ради результата он(Амадео Морритт) не готов остановиться. Когда внутри тела разжигается агония – это предвестник, что скоро наступит конец…»

Молодой человек лет двадцати обладал сложной судьбой, его золотистые волосы – сама невинность, а зелёные глаза отражали настороженность и внимание одновременно. Его голос становился предусмотрительным и хриплым, словно боялся произнести некоторые звуки, он переступал через барьеры молчания и стремился высказать то, что хранилось в глубинах его сущности, внутренние шрамы отражались в каждом его движении и его слове.

Грета ещё раз посмотрела на фотографию с маленькой девочкой.

– Голубые глаза – раз, рыжие волосы – два и веснушки – три. Неужели это ваша дочь? Не может быть сомнений, – пришла к выводу мисс Конте.

Грета знала, что каждый воскресный день Аньеза Морритт ходит в церковь на службу, однажды она обмолвилась об этом в одном интервью, сказав, что запутанность и неприятие привели её в священный храм, когда всё представлялось нечестным, она обрела веру в высшие силы. Грета понадеялась, что женщина прольёт свет на истину.

Синьора Морритт была одета с неподкупной красотой, чёрное пальто с завязанным на талии поясом, сидело точно по фигуре, яркие волосы были аккуратно собраны, скорее всего в пучок, элегантный платок скрывал причёску, и он же добавлял шарма её благородному лицу. Синьора вышла из церкви, каждое движение точное и непрерывное, по пути она уверенно надевала перчатки. Грета подумала, что она остаётся верна своим привычкам. Мисс Конте подошла к синьоре, когда та садилась в машину, на лице женщины мимолётно сменились тысячи эмоций: и испуг, и шок, и гнев, и радость, но они также быстро все исчезли. Грета не знала, с каких слов начать, хотя перед этим столько раз репетировала свою речь, и вот, когда пришёл час их сказать – всё забылось. Они смерили друг друга взглядом, мисс так хотела произнести: «Может выпьем по чашечке кофе?», но к чёрту эту добрую прелюдию, к чёрту эту жалость, она просто протянула ей фотографии. Аньеза посмотрела на них и вернула обратно.

– Сожги! И не смей сюда лезть! – это было сказано спокойно, но в её голосе Грета услышала приказ, который нельзя было нарушать.

– Пропал человек и эти фотографии! – взор Греты устремился на синьору, словно стрела, но Аньеза не дала себя сломить, оттолкнув натиск мисс. – А девочка? Это же… – вот оно, недосказанное предложение, рождало трепет волнения, от которого кончики пальцев замерзали, словно впали в объятия двадцатиградусного мороза.

– Я поняла, нам, пожалуй, действительно, стоит поговорить. Во вторник я буду тебя ждать в церкви в двенадцать часов, – Грета махнула головой, не осознавая ещё, что она согласилась. Аньеза села в машину, сквозь чёрное окно было видно, как женщина склонила голову на руль. Лишь одно-единственное прикосновение воспоминаний, и тени давно ушедших дней снова оживают.