Старая история, когда сдерживают жизненно важную истину, а она всеми силами требует, чтобы ее рассказали, – не совсем история Щебечущей машины. Если нам нечего написать или мы не знаем, что написать, машина подскажет. Всегда найдется повод, по которому можно высказать свое мнение. Агностицизм машины по отношению к контенту означает, что иногда мы можем нарушить несправедливое молчание: от #MeToo до Black Lives Matter. Но даже в этом случае мы пишем по принуждению и участвуем в бесконечном производстве. В некотором смысле гиперпродуктивность машины может привести к появлению нового вида молчания. Очистительное воздействие письма, реагирующего на стимулы, может оказаться способом заполнить пустоту нескончаемой монетизируемой болтовней. Новая форма подавления, которая не оставляет места для важного. Как сказала Колетт Солер: «Кляп никто не вытаскивал, просто изменились условия».

Если сегодня мы хотим «свободы выражения», то больше недостаточно требовать снятия политических ограничений. Мы должны освободить выражение от бесконечного производства избыточной информации, а себя – от принуждения к труду. Мы должны прекратить работать и вновь научиться получать удовольствие от письма.

Все могло бы быть по-другому. До наступления киберутопизма на калифорнийской технологической арене киберутопизм царил на левом берегу Парижа. Еще до появления интернета французские хипстеры экспериментировали с онлайн-анонимностью, называя свой эксперимент «фейдингом», или «замиранием». Щебечущей машине предшествовала государственная, открытая для всех платформа, которая, на зависть Кремниевой долине, стояла на передовой коммуникационных технологий.

Ее называли Minitel, Médium Interactif par Numérisation d’Information Téléphonique: французский интернет avant la lettre[48], Но Minitel во многом отличался от интернета. В качестве терминала выступал небольшой, гладкий ящик с деревянной поверхностью, за откидывающейся клавиатурой скрывался экран. В основе лежал «Видеотекс», сервис, открывающий пользователям доступ к текстам и изображениям в формате, напоминающем компьютерный. Minitel работал по несколько иным технологическим принципам, нежели интернет, поэтому система имела некоторые ограничения. Arpanet, например, использовал распределенную сеть, а не централизованную информационную систему. Он применял пакетную коммутацию, когда сообщение разбивается на биты данных, распределяется по оптимальным маршрутам обработки запросов и повторно собирается в пункте назначения. Коммутация пакетов до сих пор используется в базовых протоколах интернета.

Выбор пал на эти системы в том числе и потому, что они зарекомендовали себя в военной сфере. Если верить красивому мифу о происхождении интернета, то фактически изобрел его Пол Бэран из корпорации RAND как средство связи для выживания в условиях ядерной войны. На самом же деле система Arpanet разрабатывалась отдельно, без непосредственного участия Бэрана. Однако в ней использовались поразительно похожие идеи, и Бэран был одним из главных изобретателей распределенной сети и метода коммутации пакетов. Идея, лежащая в основе «распределенной сети» письма, была озвучена в статье 1964 года и заключалась в том, что в случае ядерного удара система связи сохранится с большей вероятностью, если не будет централизованной. Для этого в сети необходимо было создать избыточный код. Как сказал Сэнди Болдуин, «чтобы распределенная сеть могла работать и после конца света, ее надо заполнить бесполезной информацией». Даже если на Земле не останется ни одного живого человека, боты продолжат посылать друг другу сообщения, майкрософтовский Тэй будет весело болтать на новых языках с Бобом и Алисой из Facebook.

Правительство Франции уделила этому вопросу пристальное внимание. Всего за несколько лет до запуска Arpanet в 1969 году страна вышла из НАТО и пыталась построить конкурентоспособную экономику. Она отчаянно старалась превзойти Британию и Германию, в первую очередь занявшись модернизацией своей экономики. Чтобы усовершенствовать систему телекоммуникаций, государство де Голля тратило немало средств на передовые научные исследования. В 1973 году инженеры Государственного института исследований в информатике и автоматике разработали сеть, способную конкурировать с Arpanet: CYCLADES. Она была основана на тех же принципах децентрализованной системы связи, а также применяла собственный вариант коммутации пакетов с использованием «датаграммы», которую изобрел Луи Пузен и которая серьезно повлияла на Arpanet. Первый терминал CYCLADES с телевизором и клавиатурой был представлен широкой общественности в 1974 году. Такая комбинация телефона и компьютера стала прототипом того, что позже, со всей официальной напыщенностью, назовут «телематикой».

Разработку этой системы поддержал государственный сектор. Жерар Тьери, генеральный директор управления связи Франции, подготовил проект по разработке системы «Телефон для всех», которая станет инфраструктурной основой для системы «Компьютеры для всех». Правительственный доклад 1978 года предусматривал «компьютеризацию общества» и государственные инвестиции, которые помогут приблизить будущее. В конечном счете внутренняя политика государства привела к краху CYCLADES. Департамент телекоммуникаций Франции, Postes, télégraphes et téléphones (PTT), разработал свою систему, Transpac. Вместо коммутации пакетов Transpac использовал коммутацию каналов. Метод коммутации каналов изобрели еще в 1878 году для обработки телефонных звонков с использованием непосредственной двухточечной связи на протяжении всего звонка. По настоянию PTT государство перестало финансировать CYCLADES, а система Transpac легла в основу нового сервиса на основе «Видеотекс», Minitel.

Впервые Mintel запустили в 1981 году в Велизи, соединив 2500 домов, с предоставлением экспериментального набора услуг. Чтобы мотивировать людей пользоваться устройством, для них была создана электронная телефонная картотека, позволяющая быстро и легко дозвониться до любого абонента. Сервис оказался достаточно успешным и к 1983 году начал работать на всей территории Франции. Терминалы выдавались бесплатно при содействии местных властей. Компания France Télécom проницательно предположила, что люди вряд ли будут что-то покупать, не зная наперед, что за услуги им предлагаются. Абонентской платы не было, счета выставлялись по принципу «играй сейчас, плати потом». К 1984 году в эксплуатацию вошли уже 531 000 терминалов. В середине 1990-х годов, когда только начинал появляться интернет, в стране было уже более шести с половиной миллионов аппаратов.

Minitel был открытой платформой, гарантом которой выступало государство, и в этом было преимущество данной сети. Любой мог предложить свои услуги или продвинуть идею. Для этого надо было лишь зарегистрироваться и вносить плату. Изначально враждебно настроенная пресса сменила гнев на милость, когда поняла, что может продавать свою продукцию через Minitel. Сеть предлагала следующие услуги: онлайн-шопинг, чаты, бронирование билетов, интерактивные игры, проверка банковских счетов и даже зачатки того, что сегодня мы называем «умным домом», а именно дистанционное управление регуляторами температурного режима и бытовой техникой.

Сформировалось новое изобразительное искусство онлайн. Зародился и неизбежный космополитический киберутопизм. «Я мечтаю о таком Минителе, – писал художник Бен Вотье, – который позволил бы отправить сообщение на французском, а в Томбукту его бы получили на банту, а в Байонне – на баскском». На левом берегу и среди общественных движений технологии завораживали и вызывали бурный энтузиазм. И для того была веская причина: общественные организации с самого начала доказали, что смогут обернуть технологии в свою пользу.