– Какая… красота! – восхищённо ахнула Дельфина.

– Да… – грустно улыбнулась служанка, – Вы будете самой прекрасной невестой!

– Четыре утра-а! – тонкий голос Лены ножом врезался в ткань сна, грубо разорвав её, – Пора собираться!

Дельфина с трудом разлепила глаза – видно, сказывалось вчерашнее переутомление. Трое друзей уже не спали: Лена красила ресницы у зеркала, Стас сидел готовый, держа книгу на пузатом рюкзаке. Обложка толстого тома гласила: «История эволюционного учения». Книга выглядела тяжёлой во всех смыслах. Егор, стоя у груды вещей и потирая золотую серьгу в ухе, думал, что лучше взять с собой.

– Во сколько автобус? – сонно спросила Дельфина у подруги.

– Через пятнадцать минут, дорогая!

За это ничтожно малое время нужно было превратить себя из засохшей мумии в более-менее приемлемого археолога. Дельфина бросилась чистить зубы и переодеваться – благо, рюкзак подготовила ещё с вечера. В нём лежала пара злаковых батончиков, термос с водой, широкополая шляпа, крем от загара и влажные салфетки. Вряд ли, конечно, последние справятся со всей грязью, которая пристанет за день – но это лучше, чем ничего.

Бросив взгляд на Егора, Дельфина заметила, что тот никак не может выбрать, какой из перстней-печаток надеть, а какой – взять с собой. Сразу видно, что археология ему не близка. Девушка осуждающе покачала головой.

– Чего ты? – возмутился Егор, – Лучше бы выбрать помогла!

– Никакой не бери. Ты все пальцы лопатой сотрёшь, а украшения поцарапаешь или потеряешь.

Парень прищурился.

– Я надену оба. Вижу же, что специально говоришь. Хочешь, чтобы я стал менее стильным, и тебе было проще меня игнорировать. Не выйдет!

– Хоть крестик от серьги отцепи. Тут народ не самый толерантный, сам знаешь.

Перед глазами пронеслись искорёженные высотки с торчащими арматурами. Егор задумался. Зачем она про это вспомнила? Беспокоится? Или проверяет, боится ли он?

– Думаешь, я ливанцев испугаюсь? – нарочито небрежно ответил он и заправил кудри за ухо, чтобы открыть серёжку, – Ни за что. Я смелый. За мной будешь, как за каменной стеной.

Ничего не ответив, Дельфина вернулась к своему рюкзаку. А Лена, тем временем, принялась уговаривать Стаса помочь ей с сумкой.

– С чего я должен её тащить? – не унимался парень.

– Потому что ты самый сильный! – притворно ворковала она, – Тебе же это совсем легко! Вон какие мускулы!

– Я же уже тысячу раз говорил: я не поведусь на твои эти… женские приёмчики! У тебя у самой силищи как у рабочего муравья!

– Ой, да что ты? С чего бы это я, девушка, должна трудиться как рабочий муравей?

– Если ты не знала – а я в этом более чем уверен – все рабочие муравьи являются самками. У самцов слишком короткий период жизни, и всё, что они успевают – это попытаться продолжить свой род перед тем, как умрут. Впрочем, муравьихи ещё даже не самые сильные. Вот навозные жуки…

– Иди к чёрту!

Перепалка вновь разделила коллектив на две половины: женскую и мужскую. Так попарно они и отправились к автобусу, стараясь не обращать внимания друг на друга. На площадке у входа в гостиницу уже толпились и другие студенты, приехавшие проходить археологическую практику. Скоро с улицы, чихнув выхлопом, завернул красный автобус с внушительного размера шинами и высоко поднятым брюхом. Он с шипящим вздохом распахнул свои двери. Заняв свои места, все тронулись в путь.

Дорога предстояла долгая – нужно было добраться до долины Бекаа, лежащей между двумя живописными горными хребтами. Вершины их искрились снегом, а у подножий бурно цвела зелень – по крайней мере, такие картинки показывал интернет. На деле же полюбоваться красотами не получилось. Как только автобус выехал из Бейрута, асфальтированная дорога закончилась, потянулись узкие каменистые серпантины. Заснуть и добавить ещё часок к своему отдыху тоже не вышло: трясло на каждом камне, а в окно выглядывать и вовсе было страшно – от вихляющихся колёс до обрыва оставались считанные сантиметры. К тому же водитель включил на всю громкость какой-то концерт барабанной музыки. Чётки на зеркале подпрыгивали в такт ударам инструмента, а плечи ливанца дёргались под музыку, но руль из рук он, к счастью, не выпускал.

Парни стоически переносили все обстоятельства, не показывая тревоги, а девушки решили отвлечься разговорами. Дельфина рассказала подруге о своём странном сне и спросила, не помнит ли она, что такое Гевал.

– Нет, прости, Гевал не помню… Но вот эта ткань из которой у тебя было платье, по описанию – один в один виссон!

– Виссон? Ты уверена?

– Ну, в моде я разбираюсь. Даже в древней.

– И что ты ещё знаешь про этот виссон?

– Что он очень дорогой. В нём только самые знатные особы ходили: фараоны там, центурионы. И мумии в них заворачивали… А платье случайно не пурпурное было?

– Пурпурное! Как ты угадала?

– Это самое драгоценное сочетание! Чтобы сделать такой краситель, нужно было наловить тысячи моллюсков, или что-то около того! Короче, это просто мастхэв третьего века от Рождества Христова! А у тебя во сне губа не дура, я посмотрю! И куда это ты в таком наряде собиралась?

– Кажется, на свадьбу.

– На свадьбу? Такой сон, говорят, к жениху… – Лена завистливо сощурилась.

– Я в это не верю.

– Мне вот никогда такое не снилось. И жениха нет…

– Ничего, купишь туфли подешевле, и всё образуется, – улыбнулась Дель.

– Ой, достали все меня уже с этими туфлями. Я попробую поспать. Нужно восполнять потраченные часы, чтобы сохранить здоровый цвет лица.

Лена картинно прикрыла глаза, сделавшись похожей на Спящую красавицу. И, хотя цвет её лица и так уже был как у девушек с обложек глянцевых журналов, Дель решила не будить подругу. Она стала смотреть в окно, но теперь не под колёса, а вдаль. Там уже виднелась долина, окружённая горами со срезанными верхушками. Между ними лежал утренний туман, из которого то и дело выныривали, как драконьи спины, густые кроны деревьев или снежные пики. Автобус спускался по серпантину, и в один момент занырнул вглубь этого молочно-серого облака, скрывшись от восходящего солнца.

Сразу стало как-то мрачно. Водитель снизил скорость, видимость резко ухудшилась. Теперь они практически крались по горе, словно прячась от чего-то ужасного. Автобус задрожал, как будто охваченный страхом. Туман был настолько густым, что все видели, как он двигается. Бело-серые потоки вихрились, разрезаемые лобовым стеклом, и обтекали автобус волнами, словно змеи. Противотуманные фары не могли прогнать их, и те обвивались вокруг двух лучей света, старательно пряча их под своими полупрозрачными телами.

Дельфине стало как-то не по себе, совсем как в доме у слепой гадалки. Она съёжилась, вжалась в сидение, стараясь не смотреть сквозь стекло. «Бейрут не хочет принимать тебя», – так ведь сказала та странная женщина? События прошедших дней крутились в памяти Дельфины, совсем как туманы за стеклом. Она вспомнила, что как только их самолёт преодолел границу Ливана, сразу попал в зону турбулентности – даже стюардессы в панике бегали по салону, пытаясь догнать сбежавший столик на колёсах. Трясло весь оставшийся путь, но пилоты чудом смогли обуздать летающую машину. Посадка, конечно, тоже была жёсткой – самолёт с высоты нескольких метров плюхнулся на шасси, чудом их не сломав и не процарапав стальное брюхо о взлётно-посадочную полосу.

Нет, глупости. Это просто абстрактное предсказание, под которое мозг сам пытается подгонять уже произошедшие события. Самолёт, проблемы с такси, сломавшийся кондиционер, отвратительный кофе, обморок… Чересчур их много, этих событий.

Автобус резко накренило куда-то влево, водитель выкрутил руль и вдавил в пол педаль газа. Послышались звуки пробуксовки, стук камней, летящих из-под колёс. Запахло жжёной резиной. Все спящие археологи проснулись, вцепились в подлокотники, кто-то вскрикивал от испуга.

“Right side! On the right side! All of you!”2 – прокричал водитель.