Невидимая волна смыла недовольное выражение с лица Егора буквально за секунду. Дельфина удивилась – она впервые видела его таким. Парень сел на место, которое уступила ему притихшая Лена. Гадалка раскрыла свои глаза и посмотрела на него. Со стороны это выглядело так, словно две чёрные дыры засасывают в себя всё, что посмеет приблизиться к ним – и даже Егор невольно подался вперёд, подчиняясь неведомым силам.

Дельфина почувствовала, что ей становится дурно. От благовоний горло запершило так, что стало трудно дышать, руки похолодели, в глазах поплыли круги. Стиснув зубы, она всё-таки устояла на ногах. Гадалка, почувствовав что-то, заговорила быстрее:

– Ты хошешь забрать то, што не твоё! Знаешь, ты?

– Да… – отвечал Егор словно не своим голосом, тихо и медленно.

– Но не отступишься?

– Не… отступлюсь…

– Мальшишка! – всплеснула руками гадалка, чуть не уронив свечи, – Невозможно украсть у судьбы. Можно только отвоевать, пролив кровь, но это непросто, ошень, ошень непросто! Тебе нужно будет оружие! Найди его… и тогда будет шанс. Маленький, как искра. Но если ты снова разожжёшь из неё пожар – сам же в нём и сгоришь! И даже имя тебе не поможет.

Темнота ткани, поглотившая поднявшуюся Лену, теперь целиком окутала и Егора. Дельфина почувствовала, что осталась одна – от этого томительного, давящего ощущения ноги сами подкосились, и девушка тоже оказалась перед столиком.

– Што ж, шладенькое напоследок… – протянула гадалка, – Ведь вы шетверо оказались здесь из-за тебя.

– Это Лена, – преодолевая тошноту, сказала девушка, – Лена увидела вывеску.

– Шепуха. Она лишь наживка для рыбки. Я потянула леску к себе – и вот ты здесь.

– Простите… Зачем я вам нужна? Я… неважно себя чувствую.

– Конечно. Бейрут не хочет принимать тебя. Не хочет повторения истории.

– Но я здесь никогда не бывала!

– Ты, может, и нет. А вот твоя душа…

Чёрные дыры закрутились, погасив одну свечу: отблеск пламени мелькнул в них и исчез навсегда. Дельфина почувствовала, что становится душно.

– Уезжай отсюда поскорее. Сегодня же. Сейчас же! А не то дракон найдёт тебя. И тогда будет уже поздно, моя маленькая рыбка.

Женщина потянулась к ней своими длинными худыми пальцами, но коснуться не успела – комнату вдруг залил яркий свет уличных фонарей. Это Стас, утомившись от ожидания, распахнул обе створки дверей, ворвался внутрь и сдёрнул покров чёрной ткани.

– Так, немедленно прекращаем это мракобесие! – он схватил за руку Дельфину, подтолкнул к выходу замерших восковыми куклами Лену и Егора, – Развелось же всяких!

Повернув голову, которая уже кружилась со скоростью центрифуги стиральной машины во время отжима, Дельфина успела увидеть лицо женщины, освещённое фонарями. В целом оно осталось неизменным, но глаза… глаза были белы, словно никогда не имели ни радужки, ни зрачков. Гадалка испуганно шарилась руками по столу, ощупывая предметы. Она была слепа.

Очнулась Дельфина уже в гостинице. За окном всё ещё была ночь. Она лежала на кровати, а рядом, на краешке, сидел Егор с тарелкой чего-то, напоминающего пустоватый суп.

– Наконец-то! – сказал он так, как будто высказывал претензию, – Ты нас напугала! Давай, съешь немного. Ты сегодня ничего не ела.

Голова всё ещё кружилась, поэтому спорить не хотелось. Дельфина сделала глоток.

– Это что, бульон из пакетика «Доширака»?

– Так мы больше ничего с собой и не брали! Если хочешь, я закажу доставку. Что нужно? Стейк? Плов? Салат какой-нибудь? Давай всё сразу. Тебе же ещё сына мне рожать!

Громко вдохнув, Дельфина спустила ноги с кровати и нашарила ими резиновые шлёпки.

– Ты куда это?

– Аппетит пропал.

За перегородкой Лена и Стас играли в шахматы. Дельфина взглянула на доску: ровно через один ход подругу ждал «детский» мат, но вместо того, чтобы защититься, она жадно смотрела на намеренно поставленного под удар ферзя.

– Мне кажется, ты не замечаешь очевидного… – попыталась мягко намекнуть Дель.

– Вот и нет! Я всё прекрасно вижу!

Ферзь полетел в коробку. Стас покачал головой и одним движением сгрёб все фигуры с доски.

– Я же говорила, ты совершенно не умеешь проигрывать! – заявила Лена и повернулась к подруге, – Ты как?

– Получше. А вы?

– Мы в обморок не падали…

– То есть это только со мной случилось?

– Ну да… Та слепая гадалка наговорила нам всем каких-то глупостей. Дешёвые туфли… Как это поможет мне найти своего богатого красавчика?

– Я только в конце заметила, что она слепая. Когда Стас сдёрнул ткань.

– Серьёзно? То есть белые глаза тебя не смутили?

– Поначалу они казались мне тёмными. Знаешь, как чёрные дыры…

– Да нет! Тебе померещилось.

– Не удивительно, – вклинился Стас, – Чем дольше слушаешь этих сумасшедших, тем больше сам сходишь с ума. Я подоспел вовремя.

– Это точно. Спасибо тебе!

– Эй, я вообще-то тоже помогал! – Егор вышел из-за перегородки, – Пытался вытащить Лену. Если бы она не упиралась…

– Ой, кто бы говорил! – парировала красавица, – А кто гадалке шептал свои ответы, так нежно-нежно?

– Ничего не нежно! – он покраснел, – Моей нежности достойна только Дель.

Никто не воспринял эту фразу всерьёз. Взглянув на часы, студенты засобирались спать – до подъёма оставалась всего пара часов. Перелёт и обилие впечатлений утомили друзей, и сон накрыл их быстро, как ночь увлёкшегося путника.

Дельфине редко снились сны. Обычно они бывали ничего не значащим, искажённым повторением событий дня. Но сегодня всё оказалось иначе: едва голова коснулась подушки в гостинице, она же поднялась с неё по ту сторону сновидения. Это произошло так легко и естественно, что Дельфина даже не успела удивиться.

Девушка огляделась, не понимая, что происходит. Она лежала на широкой кровати в большой комнате с резными окнами, вырубленными в камне. Сквозь них просвечивал то ли закат, то ли восход, сияющий одновременно розовым кварцем и голубизной сапфира. Горы вдалеке утопали в буйной зелени, изредка среди них виднелись белые крыши домиков, зубцы песчаных крепостей и высокие античные колонны. Ни одна телевышка не портила этот прекрасный, завораживающий вид, на который хотелось смотреть целую вечность, не отрывая взгляда.

Яркие шёлковые простыни мягко касались тела, такого же худого, но загорелого. Ноги и руки обвивали браслеты. Длинное платье, по всей видимости, служившее ночной рубашкой, украшала восточная вышивка. Рядом с кроватью стоял стол с небольшими глиняными баночками, в которых находились краски, и несколькими испачканными кисточками. Рядом с ними на голове какой-то статуэтки был закреплён круглый золотой диск, отполированный до зеркального блеска. Туалетный столик?

Горячий ветер, ворвавшийся в комнату, раздул изумрудную занавеску, и она зазвенела закреплёнными на ней нитями украшений. На этот звук в комнату осторожно вошла девушка, тихо притворяя за собой дверь:

– Госпожа, вы уже проснулись?

Дельфина испуганно посмотрела на неё: прилизанные волосы, серая одежда, кувшин в руках. Это была служанка. И, хотя она ей только снилась, заговорить почему-то было неловко.

– Госпожа-а-а…

Служанка поставила кувшин, подошла к ней и обняла, вдруг заплакав. Нежной кожей спины Дельфина почувствовала грубую кожу на руках девушки в сером и мягко отстранилась. Она решила не говорить, что видит её впервые.

– Давайте я помогу вам одеться, – сказала служанка, вытирая слёзы, – У вас будет самый красивый наряд во всём Гевале!

«Гевал, Гевал… – изо всех сил соображала Дельфина, – Где это?». Она хорошо изучала географию Ливана и всего Ближнего Востока, но никак не могла вспомнить ничего похожего. Пока девушка напрягала память, служанка достала во всех смыслах прекраснейший наряд. Он представлял собой белую тунику из ткани, напоминавшей шифон, но ещё более невесомой – в таких рисовали греческих богинь и персидских принцесс. Они буквально плыли в воздухе так же медленно, как щупальца полупрозрачных медуз в морских водах. Но больше всего поражало даже не это, а цвет накидки. Сияющий перламутром пурпурно-красный – подобного Дельфина никогда в жизни не видела. В этом цвете было что-то то морское, сказочное, космическое – ему было сложно подобрать описание. На свету он играл всеми близкими и контрастными оттенками, а в тени словно светился люминофором.