На первый взгляд он казался вполне приятным и симпатичным молодым человеком. Коротко стриженные русые волосы обрамляли его высокий лоб, а тонкие светлые усики придавали лицу дополнительный шарм. Звали его Максим Шарипов. Но в районе он был известен под погонялом Шарип.

– Яна, дай-ка, я сам сыграю. – с милой улыбкой он решительно протянул руку и выхватил гитару у девушки. – А то песни у тебя какие-то грустные. Видишь, пацаны уже заскучали.

Парни одобрительно покачали головой.

– Давай, Шарип! Сыграй-ка что-нибудь из нашего репертуара. – поддержал друга смуглый коротко стриженный коренастый парень со шрамом на лбу.

Маленькие глаза его сурово просверлили взглядом девушку. Он сплюнул в сторону Булавина и хрустнул мозолистыми костяшками пальцев. Звали его Марат Янов, но известен он был под погонялом Ян.

Шарип поставил правую ногу на лавочку, демонстративно нежно обнял гитару и лениво провёл пальцами по струнам. Лицо Янова расплылось в довольной улыбке.

– Голуби летят над нашей зоной. Голубям нигде преграды нет. – Огласил округу его слегка хрипловатый голос.

Проходившая мимо супружеская пара замедлила шаг и с интересом бросила взгляд на собравшуюся компанию. Однако не прошло и пары минут, как Шарипову наскучило это занятие.

– Ну ладно! Поиграли и хватит! – резко заявил он. Бережно поставил возле скамейки гитару и снова пристально посмотрел на девушку.

Яне стало не по себе. Предчувствуя неладное, она чуть опустила глаза и машинально отступила назад.

Из открытого окна соседнего дома доносились танцевальные ритмы группы «Мираж».

– Яна, может пойдем, погуляем, – ласково протянул Шарип и схватил девушку за руку. – Погода нынче прекрасная…

– Нет! Отстань от меня! – взвизгнула Ростовская и попыталась выдернуть руку из цепкого хваток наглеца.

Дмитрий бросил гневный взгляд на Шарипова.

– Че, мл*, зыришь?! – рявкнул на Диму Марат.

– Вы чего, ребята? Прекращайте это дело! – обратился к ним с мольбой в голосе Булавин.

– Слушай чушпан, вали-ка с нашего двора! – взорвался Марат и неожиданно для всех резко размахнулся и нанёс в его сторону удар кулаком.

Это послужило сигналом для всей компании. Они будто ждали команды и резко набросились на незнакомца. Дмитрий успел уклониться от кулака Янова и даже успел дать ему в челюсть. Но силы были неравны. Дембеля повалили на асфальт и начали дружно запинывать.

– Вы чего творите, хулиганы! – из открывшегося окна над ними выглянула женщина.

– Маша, не лезь! Они сами без тебя разберутся. – отозвался из того же окна тревожный мужской голос.

Ростовская опомнилась и бесстрашно схватила на лету руку Марата, пытавшегося ударить Булавина по голове: "Отстань от него! ". Тот, не оборачиваясь, оттолкнул девушку так, что она упала на асфальт и сильно ушибла руку.

Внезапно раздался звук милицейского свистка. К дерущейся компании бежал участковый.

– Всем стоять! – гаркнул он.

– Атас, пацаны! Гриша! – крикнул Шарип.

Парни резво разлетелись в разные стороны.

Участковый милиционер Андрей Григорьев присел на корточки возле лежащего Дмитрия и произнёс: "Вот засранцы! Ничего, я этих хулиганов знаю. Потом найду их. Они мне за это ответят!".

Парень приподнялся на колени. Участковый заботливо положил ему на левое плечо руку и спросил:

– Как у тебя самочувствие?

– Бывало и хуже! – ответил Булавин.

– Смотрю, ты недавно демобилизовался что ли? – уточнил Григорьев.

– Да, два дня назад.

– Я видел, как ты защищал девушку. Молодец! Нам такие нужны! – одобрительным тоном произнёс милиционер. И после небольшой паузы предложил. – Айда, приходи к нам работать!

11 мая 1988 года.

– Как вы ничего не можете поделать? Моего сына избили! Ни за что! Просто так! Среди белого дня! Виновные должны быть наказаны! В конце концов, где правосудие?.. – возмущался мужчина пятидесяти лет, держа возле уха телефонную трубку.

Звали его Виктор Арсентьевич Вяткин. От волнения на его лбу выступили маленькие капли пота. Несмотря на то, что на дворе стоял тёплый май, на Вяткине был надет строгий серый костюм. Должность его обязывала выглядеть представительно. Ведь только недавно он приступил к обязанности директора завода Электромаш. Для этого ему правда пришлось вместе с семьёй переехать в другой город.

– Что значит: "каждый день кого-то избивают"? – продолжал возмущаться Виктор Арсентьевич. – Что у вас здесь происходит? Там, где я раньше жил, среди бела дня на улице подростков просто так не избивали. Вы же начальник УВД города! Сделайте что-нибудь! Настоятельно прошу Вас разобраться. Спасибо! До свидания!

Положив телефонную трубку Вяткин поправил на шее галстук. После чего выпил воды из графина.

– Это просто возмутительно! – воскликнул он.

Внезапно в дверь постучали.

– Да-да. Входите. – рассеянно произнёс он.

На пороге двери появился главный технолог Андрей Александрович Волошин – щупленький мужчина сорока пяти лет. В руках он держал чёрный дерматиновый дипломат.

– Андрей Александрович, Вы представляете, вчера моего младшего сына Олега избили какие-то подростки на улице. – поделился наболевшим новоиспечённый директор. – Звоню я начальнику УВД Новосельцову с просьбой разобраться в ситуации, а он мне заявляет, что оказывается в городе постоянно кого-то избивают. Мол, у подростков пубертатный период. Им некуда энергию деть.

– Позвольте полюбопытствовать, а где произошло это происшествие с Вашим сыном? – уточнил Андрей Александрович, аккуратно садясь на стул возле директорского стола.

– В Парке Победы. – удивлённо ответил Вяткин. – А какое это имеет значение?

– Самое непосредственное, Виктор Арсентьевич, самое непосредственное. Открою Вам небольшую тайну. – лицо Волошина приняло заговорщический вид. – Товарищ Новосельцев немного лукавит. Он боится.

– Кого? – удивился Виктор и тоже присел на кожаное кресло.

– Манхэттеновских. – ответил главный технолог, сделав многозначительную паузу.

– Какие ещё манхэттеновские?! Манхэттен – это же в США, то ли штат, то ли город какой-то.

– Остров. – поправил коллегу Волошин.

– Ну да, остров. – нехотя согласился Виктор Арсентьевич. – А при чем тут американский остров и наш город?

– Не знаю. Не вдавался в подробности. Знаю только одно, с ними в городе никто не хочет связываться.

– Даже милиция?

– Даже они, – подтвердил главный технолог, теребя ручку дипломата, который находился у него на коленях.

От услышанной новости Виктор Арсентьевич Вяткин встал на ноги и принялся расхаживать по кабинету.

– Это что же получается: в городе орудуют какие-то манхэттеновские и никто не может найти на них управу? Мафия что ли какая-то?  Спрут какой-то.

– Вроде того. Они называют себя конторой. У них есть своя территория, которую они контролируют. К ней, кстати, и относится Парк Победы. Они не любят чужаков на своей территории.

– Это безобразие какое-то! Я буду жаловаться в ЦК партии! – директор погрозил пальцем куда-то в потолок.

После чего он выпил стакан воды и немного успокоился.

– Андрей Александрович, а Вы откуда всё это знаете?

– Так весь город об этом знает. Видимо здесь советская власть не имеет должной силы.

– Вот до чего перестройка довела! – заявил Вяткин.

– Ну при чем тут перестройка? Они тут давно уже орудуют. Сначала хулиганили, массовые драки устраивали, а сейчас поговаривают, что и рэкетом начали заниматься. Даже секретарь горкома теперь только в сопровождении милиции ходит.

– М-да. – произнёс Вяткин, присев на кресло. – Не этого я здесь ожидал.

15 мая 1988 года.

В весеннем парке дышалось легко. Чувствовался влажный запах свежей травы, вперемешку с едва уловимым ароматом цветущих яблонь. Яркие лучи майского солнца пробивались сквозь листву деревьев, ослепляя глаза. По аллее, держась за руки, прогуливалась молодая пара.