Валера побагровел.

– Ладно, оставим ученье в покое, вернемся к первому, – успокаивающе Сингапур выставил ладони, – С чего вы взяли, что он непорочен?

– Я знаю это, – твердо произнес Валера.

– Да с чего вы это знаете, вы, что со свечкой у его кровати стояли, тенью за ним ходили, с чего вы это взяли??!!

Валера сосредоточился, и привел просто убийственный аргумент:

– Если за стенкой, в той комнате, стоит стул, а вы его не видите, то это же не значит, что его нет?

– Вот и приехали, – усмехнулся Сингапур. – Вы мне что, предлагаете слепо поверить в непорочность вашего многодетного старичка?

– Никакой слепой веры, – нервически воскликнул Валера, – это истина, преподобный непорочен.

– Да с чего?

– Я знаю!

– А я знаю, – яростно парировал Сингапур, – что этот ваш Мун – гомосексуалист со стажем педофила – я это знаю, как и то, что за стенкой не стул, а тумбочка, и что вы здесь все кретины в голубых рубашках!

И вновь какой-то меломан, живущий как раз, за этой самой стенкой, за которой должен быть или стул или тумбочка, на всю, на весь двор врубил «Уматурман».

– Девушка Прасковья из Подмосковья за-за-занавескою плачет у окна. На-на-на-на-на-на-на. На-на-на-на-на…

– Убью! – прорвалось сквозь это нескончаемое «на-на-на». Схватив стул, Валера занес его над Сингапуром, как Лиза, заглушая «Прасковью», дико завизжала. Валера замер. Сингапур нырнул в сторону. Стул рухнул где, только что был Сингапур, и Сингапур слева, с разворота всадил Валере в печень.

– Стоять на месте, на месте стоять, иначе рискуешь ничё не понять, – по-реперски сурово доносилось из-за стены – «Уматурман» читал о «Ночном дозоре». Лиза визжала, вцепившись руками в свои волосы. Сингапур молотил кулаками Валеру куда попало. Данил оттаскивал его. – Но тут налетели на ведьму тени и говорят: не бывать преступленью, – с подлецой читал «Уматурман». – Ну что же ты, что же потупила взор? Сдавайся ведьма – Ночной дозор…

В комнату ввалились муновцы.

– И треснул мир напополам, – уже запел «Уматурман».

– Парни, всё нормально! – выставив руки с бутылками вина, кричал Данил. – Всё нормально! Мы уходим!!

– И льется кровь, идет война добра со злом, – на распев комментировал «Уматурман».

– Пацаны, всё отлично, Муну привет! – сквозь музыку кричал Сингапур, бочком, вслед за Данилой, быстро проскочив мимо ошалевших муновцев. И в носках, туфли в руках, они выскочили из квартиры, уже на площадке наскоро обувшись и не медля, к квартире Данила.

– Их там человек десять – ты видел?! – открывая дверь, говорил Данил.

– Откуда они? – уже в квартире спрашивал Сингапур.

– Затоптали бы! – отдышливо продолжал Данил, – Там у них же проходной двор. Там народу бывает разного, и все такие, – он крутнул пальцем у виска. На кухне он нервно вскрыл бутылку вина, и из горла выглотал больше половины; отдал бутылку Сингапуру. Сингапур так же, не отрываясь, допил, что осталось. Немедленно вскрыли вторую бутылку. Сингапур наполнил стаканы вином.

– Предлагаю тост – за чудо, сказал он торжественно.

– Поддерживаю, – поднялся со своим стаканом Данил. От вина мгновенно полегчало.

– Я сразу не хотел туда идти, – успокоившись, закурив, говорил Данил. – Они же там все повернутые. Так вроде тихие-тихие, а весь двор задолбали своим Муном. Так ненавязчиво, незатейливо, подходят, разговаривают… короче разводят, как те цыгане. В принципе, то, что они не в себе, это не вопрос. Но меня удивило их терпение. Скажу тебе – твое хамство, конечно… я ждал развязки гораздо раньше; терпение у них, конечно…

В дверь позвонили.

– Ну вот, – поднявшись, Данил подошел к двери, открыл дверь. На пороге стояло человек пять парней-муновцев.

– Данила, разговор есть, – сказал один из них, высокого роста, толстый, широкоплечий, резко отличающийся от остальных своим совсем не смиренным видом, одет был в джинсы и футболку с надписью во всю грудь «ЛДПР». – К тебе, Данила, мы претензий не имеем, пусть твой гость к нам выйдет, у нас к нему несколько вопросов.

– Парни, случилось и случилось, – как можно дружелюбнее начал Данил, – я думаю, тему эту стоит закрыть, тем более Валера первый кинулся.

– Он Муна пидором назвал! – выкрикнул стоявший здесь же Валера.

– Я у вас прошу прощения, – оглядывая суровые в сумеречном свете подъезда лица муновцев, произнес Данил. – Мы разошлись миром… Простите нас и… всё парни, счастливо.

– Данил, ты не понял, – угрожающе продолжал широкоплечий муновец в футболке «ЛДПР».

– Это ты не понял! – неожиданно зло рявкнул Данил. – Живете здесь и живите. Ваша Лиза сама к нам подошла. Что хотели, то и получили. Всё, – он захлопну дверь. Вернулся на кухню.

В дверь позвонили.

– Вот настырные, – процедил Данил, крепко сжимая кулаки. Все это время звонок не умолкал.

– Ну чего? – спросил Сингапур.

– Ничего, – сказав, Данил осмотрелся, взял со стола скалку, протянул Сингапуру, сам вышел в кладовку, затем в свою комнату, включил магнитофон, для куража поставив кассету группы «Ленинград», вернулся он, заправляя что-то за пояс джинсов. – Пошли, – кивнул Сингапуру.

– Мы рады представить вам наше шоу, – с благодушной хрипотцой под музыку самого классического джаза, запел Шнур. – Это наше шоу, – бодро раздавалось на всю квартиру. – Это наше шоу, всем сидеть. Это наше, наше, наше ш-шоу-у.

Данил распахнул дверь.

– Всем, блядь, выйти из сумрака, – заявил вызывающе. – Чё, бляди, такие неугомонные? Кто здесь самый обиженный, пошли на улицу!

– И хуёво мы танцуем – не умеем танцевать, главное, когда танцуем, первый ряд не заблевать, – предупредительно-ласково пел Шнур, ему согласно вторили труба и контрабас. Не оглядываясь на расступившихся муновцев, засунув руки в карманы джинс, под легкомысленную мелодию джаза и хриплоамстронговское «Это наше шоу». Данил вышел на улицу. За ним здоровяк элдепеэровец и Валера, остальные остались в подъезде. В дверях квартиры показался Сингапур. Поигрывая в джазовом такте скалкой и подпевая Шнуру: Это наше шоу, – он неторопливо стал спускаться к стоявшим возле окна трем муновцам, совсем не боевого вида, в костюмах и при галстуках, один даже был в очочках. Муновцы отступили к своей квартире. Сингапур занял их место у окна, внимательно наблюдая за показавшимися из подъезда Данилом и двумя муновцами.

– Ну чё? – только выйдя во двор, резко обернувшись, шикнул Данил, парни даже отшагнули, уверенные, что будет атака, и встали в боевые стойки.

– Не понял? – заявил муновец-элдепеэровец.

– Чё ты не понял?!

– А вот чего! – здоровяк замахнулся внушительным кулачищем. Отпрыгнув, Данил выхватил из-за пояса молоток и – крюком – шибанул в толстое мягкое плечо…

– Бля сука-а… – заныл здоровяк, ладонью схватившись за ушибленное плечо. Второй удар врезался в лопатку, третий свистнул, не достав – муновец дал дёру.

– Мочи козлов!!! – из подъезда, со скалкой, выскочил Сингапур, вслед ему одобряюще, хором: «Мейджик пипл! Вуду пипл!! – выкрикнула разом вся группа «Ленинград». И с кличем: «Мочи пиплов!» – Сингапур погнался за Валерой. Данил – за элдепеэровцем.

Валера оказался прытким. Уже за сто шагов, Сингапур потерял его. В горячке облазив весь двор, Сингапур вернулся к подъезду и сел на лавочку, скрытый во все сгущающемся вечернем сумраке и тени старого куста сирени росшего у самого подъезда. Через некоторое время, к подъезду, оглядываясь, сжимая в руках широкую не удобную доску от контейнера, осторожно крался Валера. Сингапур затаился. Ни кого не заметив, муновец быстро проскочил в подъезд. Немедля, следом, Сингапур.

– Ну что, мичуринец, – угрожающе поигрывая скалкой, в глухой тишине подъезда, произнес Сингапур. Музыка кончилась, и в этой тяжелой подъездной тишине, голос Сингапура зазвучал особенно сурово. – Теперь бежать некуда. Сейчас я тебе, блядь, устрою Варфоломеевскую ночку.

Доска была слишком длинной и неудобной, замахнуться не получилось, муновец лишь выставил ее вперед, как пику.