Олегу с Линдой выпал Гудермес.

Военная судьба особенно с людьми не церемонится — кому как повезёт с местом службы.

Дауров, командир сводного отряда кинологов МВД, подполковник, спросил Олега ещё там, в Грозном:

— Александров, в Гудермес поедешь?

— Поеду, — не задумываясь, ответил тот. Им с Линдой всё равно — в Чечне не бывали, что Аргун, что Шали, что Ведено, разницы большой не было. Правда, Аргун — это, считай, пригород Грозного, каких-то пятнадцать километров, а Ведено — это уже басаевская вотчина, там боевики царствовали и держали в напряжении всю округу. А Гудермес — поближе и, сказали, поспокойнее.

— Хорошо, готовься, — занято бросил Дауров и ушел по своим делам.

А что им с Линдой готовиться?!

Встали и пошли. Вернее, залезли часа через два в кузов «Урала» и поехали, вместе с четырьмя оперативниками: двое из Омска, оба Алексея, Смирнов да Рыжков, один капитан, другой — лейтенант. Смирнова командиром опергруппы назначили — он и старший по званию, да и опыта у него побольше, давно в милиции, в уголовном розыске. Серьезный, можно сказать, даже педантичный человек, что для милиционера, в общем-то, положительное качество: педанты и перестраховщики, осторожные люди, меньше на войне гибнут, ибо инструкции и уставы для военного — мать-защитница, она таких, живущих с умом, оберегает. А кто недисциплинированный да о собственной безопасности не заботится, того смертушка и косит. Или другие от таких безответственных людей страдают.

Ещё два опера — уральцы, из Свердловской области. Дима Шевцов — тоже из уголовного розыска, старлей, а Саша Шорохов — этот из ОБЭПа, раскрывал у себя в Первоуральске экономические преступления.

Все пятеро быстро перезнакомились, коротко рассказали о себе. Длинных биографий ни у кого не было: двадцать пять — тридцать лет за плечами, офицеры милиции, служили в разных концах необъятной России, теперь вот по воле случая вместе, в кузове военного грузовика «Урал».

В кабине — ещё один офицер, он этим грузовиком и командует, и старшина за рулем, они там толкуют о чем-то своём, голосов их в кузове не слышно. А у заднего борта — молчаливый пулемётчик, ствол его грозного оружия торчит над бортом, а парень не сводит напряжённых глаз с убегающей назад серой асфальтовой ленты и «зелёнки» по бокам шоссе. «Зелёнка», придорожные кусты и невысокие деревца, и правда ещё в листьях, Чечня — это юг России, тут на несколько градусов теплее в сравнении с той же средней полосой, и растительность ещё не сбросила листву, хотя и пожелтела, стоит в осеннем убранстве.

Пулемёт у борта машины — это, конечно, серьёзно, не в туристическую поездку отправились пассажиры «Урала», но человек, в том числе и военный, быстро ко всему привыкает. Сначала наши пятеро молодых милицейских офицеров притихли, сами поглядывали по сторонам — не прячется ли вон за тем развесистым вязом боевик, потом напряжение несколько спало, народ расслабился и заговорил — чего, в самом деле, истуканами сидеть. Язык человеку для общения дан, для разговоров.

Как водится, в компаниях заводила дорожных разговоров быстро находится.

Рыжков, лейтенант, с простодушным лицом, улыбчивый и контактный, словом, рубаха-парень, сразу как-то всем понравился. Знакомясь с коллегами, представлялся просто: «Лёша… Можно ещё проще — Лёха.» И белозубо смеялся при этом, и весь его вид как бы говорил: я — перед вами, ничего не прячу, прошу любить и жаловать. С такими, как Рыжков, и сходиться просто, и дружить легко. Эти не выясняют — «А ты меня уважаешь?», и самого тебя принимают, какой есть, с недостатками и всеми твоими моральными потрохами, но это не значит, что люди эти наивные простачки. Будьте уверены, довольно быстро разберутся кто есть кто, сделают правильные выводы. В милиции, вообще в спецслужбах, такие люди ценятся — за наблюдательность и быстроту мышления, за умение в короткий срок сориентироваться в человеке, понять, кто перед ним. А простота поведения может быть и игрой — так легче входить в доверие к определённым, интересующим ту же милицию, оперов, людям, фигурантам.

Но сейчас оперуполномоченный угрозыска лейтенант Рыжков не играл, а вёл себя вполне естественно, все это видели и понимали, в том числе и Олег. Они с Рыжковым просто потянулись друг к другу, мгновенно, ещё там, в Грозном, при знакомстве, подружились. Да и Линда в нем, Рыжкове, своего почувствовала. В кузове «Урала», едва они разместились на скамейках с нехитрой своей поклажей-амуницией, Линда взяла да и положила голову на колени лейтенанта.

— Во, видал! — восхищенно и с некоторым удивлением сказал Лёха и осторожно погладил чёрную голову собаки. Вообще-то, собак с некоторых пор он недолюбливал и побаивался: в детстве, у себя во дворе, дразнил привязанного у будки Шарика, тянул у него миску с едой, а тот возьми его и тяпни!… Крика было, испуга… Но Шарик против мощной этой розыскной собаки — козявка. Линда и статью вышла, и ростом. С такой не побалуешь.

Линда почувствовала в симпатичном этом парне и то, что он её немного побаивается, потому и положила к нему голову на колени. Мол, не бойся, раз ты с хозяином моим подружился, то и мне, выходит, друг. Хотела было ещё и лапу лейтенанту Рыжкову подать, но передумала: лапа — это официально, так люди делают, когда здороваются или знакомятся. Но людей при этом не поймешь — что у них на уме? Вроде и руку протягивает, и лакомство на ладони, а тут же может и за ошейник схватить или прутиком огреть.

Олег подал Лёше кусочки печенья — раскрошилось в кармане куртки.

— На, угости её…

Линда взяла с ладони печенье, похрумкала с удовольствием, повиляла хвостом в знак благодарности — дескать, спасибо, давай ещё.

Оперá, наблюдавшие за собакой, посмеялись — ишь, сластёна! Не иначе, в хозяина.

Пулемётчик у заднего борта шевельнулся, напрягся — что-то парню показалось подозрительное там, в «зеленке». Невольно напряглись и наши пятеро, взялись за оружие. Но тревога оказалась напрасной — за поворотом теперь ясно было видно женщину с коровой, они и шуршали, возились в придорожных кустах.

Кто-то, может, и улыбнется невольно — чего, мол, так напрягаться да при виде мирных коров за автоматы хвататься!? Но не будем забывать, что пятеро молодых, необстрелянных ещё милицейских оперов ехали на войну, по неспокойной чеченской земле, что они уже были наслышаны о всяких засадах-нападениях, и плёнки видели, и с очевидцами таких «чэпэ» в Грозном беседовали, а главное не имели ещё боевого опыта и об этой самой войне слышали пока что только стыдливо-закамуфлированное в словах: защита целостности Российского государства, борьба с незаконными вооружёнными формированиями на территории Чеченской республики, помощь местным правоохранительным органам в розыске преступников… Ну, и дальше в таком же духе. Да, всё это соответствовало правде, но проще и честнее было бы сказать, что подавляется чеченский мятеж, спровоцированный Кремлем, российскими властями, тем же Ельциным и его подручным Грачевым, пообещавшим президенту подавить этот самый мятеж в течение нескольких часов двумя десантными батальонами.