— Его тоже? — бросил он вопрос куда-то вправо тяжело дыша.

Как будто нужно было усилие чтобы говорить. Ответа Горро не услышал.

— Так он же, вроде, не из этих? — кто-то подошёл поближе и гневно произнёс прямо в лицо толстяку:

— Ну и что? Выполняй приказ! — насколько мог понять Горро, это был Эхот.

— Эхот! Я разве тебя учил грубить.

Тяжело шагая, зашел Богот.

— Прости меня Горро, но я тебе говорил. Есть вещи выше нашей власти. Некоторые события просто случаются. Я обязан сделать то, что тебя ждет. И не только тебя, к моему глубокому сожалению. Я принял свою судьбу. А ты прими свою. Так будет легче. Когда мы будем там, я буду много чего говорить, но ты должен знать, что я тебя не виню. Мы живем сейчас в таком времени и именно мне и тебе придется пройти через это. Не бойся. Всё в конце концов будет хорошо.

Его схватили и утащили, как куклу. И только сейчас Горро смог осознать весь ужас происходящего: они нарушили Каноны. Горро нарушил третий, четвертей и пятый канон.

«Лина!».

Глаза начали слезиться. Мальчик не видел, куда его ведут. Страх неизвестности вызывал дрожь. Полуденный ужас охватил весь разум Горро. Мир будто натянули как струну и он вот-вот лопнет. Ноги стали ватными и слабыми. Среди всего разнообразия различных звуков, мальчик слышал лишь гул в своем сжатом от тревоги черепе.

На руки надели что-то холодное и тяжёлое. Затем — на лицо. Это была нечто, напоминающий намордник, который закрывал рот и нос. Для дыхания были только два маленьких отверстия. Всю конструкцию закрепили на затылке сильно сжав череп. Горро почувствовал как при затягивании вырвали клок волос. Сам факт такого отношения разрушал представление о мире и понятии добра. Дыхание перехватило.

«За что? Снова меня уносят. Как же хочется исчезнуть, провалиться. Хочется, чтобы это всё прекратилось. Чтобы все стало как прежде. Магна, это сон? Можно это окажется сном? ».

На улице темное небо окутало всю деревню. Безлунная ночь нагнетала и тревожила. Их закрыли тучи? Или Лэннос не хочет смотреть? За дверью он увидел всех жителей деревни. Все смотрели на него. Изумлённые. Испуганные глаза излучали страх, а вместе с ним и агрессию. Толстяк снова потащил его, Горро опустил голову и почувствовал бесконечную вину. Тот человек, Воуд, он же жив? Неужели они с Линой его убили. Но Горро же ничего не сделал. Может у него получиться объяснить, что случилось на самом деле? И его отпустят.

Мальчик смотрел на свои башмаки и руки. У него не хватало смелости, чтобы смотреть в глаза. Стыд. Позор. Страх. Все чувства смешались в водовороте души.

На руках были металлические цепи странного цвета с и материала: темно-зеленые, похожий на его чашу, в которую мама наливала суп. Цепь скрепляла руки, а от середины шла ещё одна, прямо к его лицу. К маске. Крепилась примерно около рта. Металл загорелся цветами жёлтого, руки и лицо обдало теплом. Кто-то схватил его за подбородок и потащил к себе.

Стоял дарон Богот с факелом.

— А тебе идёт эта маска. Прям под цвет твоих глаз. С ним ты не сотворишь ничего и твоя хагния тебя не спасёт. — затем, более мягким голосом добавил— Ты не виноват, Горро. Но скоро все закончится. Все получат то, что заслужили.

Богот медленно повернулся к толпе и молчал, оглядывая собравшийся народ. Все шушукались, переговаривались, но практически не шевелились и не поднимали голоса. Богот молчал долго. Очень долго. Настолько, что единственным звуком, был треск факела, который держал служитель Хронов, Крыло Рас’Зака.

— Слушайте! — крикнул Богот, — Слушайте и внемлите! Эти дети, эфреметы! Они жили среди вас, скрываясь под личиной мальчика и девочки. Эти существа питались вашими силами, удачей Вашим здоровьем! Это настоящие демоны из мада, которые высасывают наше благодушие и сердечность! Вы не видели того, что видел я! Вы не держали в руках тело любимого человека, который захлебывается собственной кровью, которого растерзал Эфремет! Они ни знают чести, не знают любви, не знают добра! Они уничтожают всё на своем пути!

Богот замолчал, зная, что наступит тишина. И когда вот-вот тишина казалось невыносимой, он разорвал её своим могучим голосом.

— Я видел, как они, будучи могучими, всевластными, не помогали нуждающимся. Они могут залечить любые раны! Они способны вырастить урожай за одно движение руки, вместо ста мужей, трудящихся сквозь свои мучения, проливая пот и кровь. Единственное, что они делают, это наслаждаются своей властью и могуществом, считая нас отбросами, недостойными того, чтобы дышать с ними одним воздухом! Вот такие же дети притворялись невинными и безобидными, но я видел! Видел, как они без жалости убивали женщин, мужчин и детей с невиданной жестокостью разрывая их плоть на куски. Я сам это видел! ВИДЕЛ как души покидает тела! И вы это видели! Они убили нашего славного рыцаря, который поклялся защищать ваши дома! Мы, стражи Рас’Зака, жертвуем своими жизнями за очищение этого мира, за порядок, за вашу безопасность, за справедливость…

Горро не слышал ничего. Он смотрел на обезумевшую толпу: лица людей, которые он знал, казались масками сумасшедших и жаждущих зрелища животных. Ему показалось, что он увидел в толпе маму и сестру. Мама будто потянула сестру прочь. В ушах стоял звон, он смотрел по сторонам, и казалось, что его кто-то зовёт его… Родных не было в толпе, но кто-то точно звал. Горро не понимал, откуда у него может оказаться чужой голос отдающий эхом в ушах. Он инстинктивно посмотрел в сторону, ощущая откуда исходили мольбы и увидел Элодию…

На неё тоже надеты каналы и маска. Она стояла вдалеке, а рядом, держа её за плечи, стояли солдаты. Волосы, которые всегда были ровные и причёсанные, стали взъерошенными. Со спутанными клубками нависали перед лицом, словно чёрная вуаль. Но он видел её голубые глаза над маской. Чувствовал, как ей страшно. Как она не понимает, всего происходящего… «Что я опять натворила? Я стараюсь, как могу. Ничего не сломала, никого не трогала. Так за что мне всё это. Что со мной сделают…»

Богот схватил мальчика за локоть и махнул рукой. Горро будто очнулся, в уши ворвался крик толпы. Кричали все. Солдаты взяли Элодию под плечи и отнесли на непонятную конструкцию, которая всё это время стояла рядом. Это был столб, а внизу столба -куча сухих веток и дров.

— Сжечь ведьму! — Горро только сейчас осознал, что будет дальше.

Элодия смотрела непонимающими глазами, полными детской наивностью и невинностью. Тут, среди толпы он увидел Удо в фиолетовом одеянии: кожаный ремень окружал его живот, на котором висел длинный кинжал, на груди белым вышита сломанная буква Г.

Это был другой Удо, совсем другой человек. Глаза, походка и холодное лицо послушника.

— Ты следующий, но для тебя я приготовил кое-что поинтереснее, — услышал он тихий голос Богота.

«Следующий?».

— Индория Гарлийский. Сегодня ты примешь клятву. И закрепишь его не словом, а делом, — Богот забрал факел у рядом стоящего и передал его Удо.

Удо мешкал, но это было не от страха. Это было волнение от удовольствия. От признания. Он даже не посмотрел на своего друга, а если быть точнее, бывшего друга. Эфреметы не люди.

Увидел взгляд Удо, Горро понял — друг потерян навсегда.

— Что вы творите? — тяжело ковыляя из толпы вышел дед Бродерик.— Опомнитесь! Они же дети. Всего лишь дет…

— Заткнись!!! Возвращайся в свою конуру, откуда и вылез!

— Да!

— Откуда тебе знать про наши беды! Вчера весь скот убежал! Весь!!!

— Правильно говорит дарон Богот! Я сегодня проснулся, а голова, где ноги! А ноги-то, на подушке! Все знают эту примету! К смерти она! Вперед ногами.

Все агакнули и закивали.

— Это невинные дети! Им страш…— тут Бродерика грубо толкнули. Дед и так был слаб; не потребовалось много усилий, чтобы он упал лицом в землю.

— Умолкни уже наконец. Старый срыч. Может ты тоже промышляешь с ними?

— Сжигайте ведьму!

— Кончайте её!!!

Удо поднял факел и подошел к столбу нагромождённому бревнами. На правой руке красовалась фиолетовая повязка. Ни секунды ни мешкая, Хрон бросил факел в центр сложенных дров.