После обильной жрачки Петю потянуло в сон. Он устроился на своём продавленном диване и решил подремать. Обычно это ему удавалось легко, но сейчас почему-то сон не шёл. В голове непривычно роились мысли. Петя рассматривал себя как бы со стороны, оценивал своё место в обществе и свои достижения, и пытался понять, кто он есть по жизни.

— Быдло! — услужливо подсказал Аркаша.

За такие слова Петя сразу же прописал бы в торец шутнику, но бить самого себя по голове, это уже перебор. Может красавчиком Петя и не был, но считал себя нормальным пацаном, не хуже других. Да и то в каких условиях он жил, прежде, казалось ему вполне нормальным. Но это ведь с чем сравнивать. То ли встряска от шаровой молнии на Петю так подействовала, то ли это было развращающее воздействие Аркаши, но Петя начинал понимать, что жить дальше в беспросветной нищете и серости он больше не хочет.

При этом он начинал довольно ясно понимать, что перспектив у него вырваться из этого болота маловато. Спортивная карьера накрылась медным тазом, а больше никаких других талантов у него не было. Полезные связи и богатые, влиятельные родственники тоже отсутствовали. На Петю накатывала беспросветная тоска, но он знал и умел бороться с этим паскудным состоянием. Нужно было как следует выпить или покурить травки. Только вот сейчас что-то его сдерживало от привычной попытки сделать вид, что проблемы не существует. Он понимал, что таким путём проблему не решить. И от этого только силнее злился.

Спать совсем расхотелось. Да и не дали бы ему спать дальше, так как явился его близкий приятель, Сашок, прослышавший, что друган вернулся из больнички. Сашок, в отличие от Пети, был в радостном возбуждении и предвкушении хорошей пьянки.

Пожалуй, Сашок был самым близким друганом Пети. Паренёк он был худощавый, жилистый, но невысокий. Спортом он, в отличие от друга, не увлекался. Зато курил с малых лет, да и выпить был не прочь. Знали они друг друга с малолетства, жил Сашок в этом же дворе. У него даже отец был, который работал на хлебобулочном комбинате, на котором работала и мать Сашка. Вот только бухал батя у него основательно и трезвым бывал редко. К тому же имел за плечами несколько отсидок.

Сынок уверенно двигался по стопам папаши. После 8-го класса пацан пошёл в ПТУ, но быстро оттуда вылетел. Так что в данный момент не имел ни профессии, ни работы. Зато уже обзавёлся несколькими зековскими татуировками, плотно стоял на учёте в инспекции по делам несовершеннолетних и пару раз только чудом избежал реального срока.

Так что дружок у Пети был ещё тот. Хотя, какого хрена, большинство окрестных пацанов мало чем отличались от Сашка. Какой ни есть, а кореш, и отказываться от него Петя не собирался несмотря на недовольное сопение Аркаши.

— Ну ты как, братишка? — сверкая улыбкой до ушей, поприветствовал друга Сашок. — Что-то ты какой-то мрачный. Хрен, что ли, не стоит после электрошока? — веселился друган.

— Да пошёл ты, — беззлобно огрызнулся Петя. — Чо лыбишься? Тебя бы так шибануло, кони бы бросил.

— А чего лепилы говорят? — посерьёзнев поинтересовался Сашок.

— Да вроде нормально всё, — задумчиво проворчал Петя. Про проблемы с головой он даже приятелю рассказать не решался. Психом прослыть никому неохота.

— Ну так какие проблемы? Пошли тогда отметим твоё выздоровление, — предложил Сашок.

И приятели направились, сначала во двор, где их уже поджидала тёплая компания парней, среди которых затесались две девицы. В основном это были пацаны из их и соседних дворов.

Самым близким из них был Рафик Самарин. Мама Рафика работала наёмной продавщицей у азербайджанцев на рынке, и в своё время кто-то из работодателей стал ещё и отцом её ребёнка. Кто именно Рафику было неведомо, и тема эта в семье была у них непопулярна. Внешность Рафик в основном унаследовал, похоже по линии отца. С Петей его сближала тяга к спорту. Рафик очень любил борьбу и был кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Вес и габариты он имел соответствующие.

Из девушек яркой внешностью выделялась Даша, которая была двоюродной сестрой Паши по линии матери. Даша была на пару лет старше Пети, считала себя совсем взрослой и была весьма самостоятельной. Её мать, родная сестра Оксаны, была также матерью-одиночкой и жили они неподалёку в доме давно умерших родителей Оксаны. То есть девушка росла в неблагополучной семье и довольно рано, как это часто и бывает, занялась одной из древнейших профессий. И это была отнюдь не журналистика.

Компашка при виде Пети радостно загомонила. Девчонки чмокнули его в щёчку, а Рафик, как один из наиболее близких приятелей, молча подошёл и, обняв Петю, похлопал того по широкой спине.

Далее всей толпой двинулись со двора и пошли в сторону речушки Говнючки, протекавшей по дну Глебучева оврага. Не доходя полсотни метров до грязного ручейка, располагалась группа чахлых деревьев и заросли густых кустов. В глубине этих жалких подобий джунглей лежала пара брёвен, рядом с которыми в виде полукруга валялось несколько старых покрышек от грузовых машин, на которых также можно было присесть. Летом здесь в основном и тусовалась местная молодёжь.

Сейчас в конце осени здесь было уже неуютно, но дождя не было, так что было ещё относительно терпимо. Зато здесь никто не мог помешать ребятам веселиться и не было нужды сдерживать громкий мат, а в случае драки, разухабистые крики и глухие удары, не привлекали ненужного внимания окружающих.

Перед брёвнами лежала ещё одна покрышка, на которой был положен лист текстолита, таким образом, была сооружена нехитрая конструкция, заменяющая стол. Ребята привычно быстро развели небольшой костёр и дружно расселись вокруг. На импровизированном столе споро разложили нехитрую закуску: хлеб, сало, пара плавленых сырков «Дружба» и несколько яблок. Но главную основу композиции составляли две бутылки плодово-ягодного вина «Яблочное» и «огнетушитель» с портвейном «Кавказ».

Стаканов было маловато и на всех не хватало. Гранёные стаканы пацаны регулярно реквизировали из автоматов с газировкой, но они таинственным образом постоянно куда-то исчезали. Но это было ни хрена не проблема. Девчонкам нацедили более интеллигентного портвейна, а пацаны приготовились привычно запустить бутылки с бормотухой по кругу. Хоть это была и не водка, но принцип, по семь булек на человека, работал исправно.

И тут случился эпический облом.

— Давай без меня, я мимо, — совершенно неожиданно, в первую очередь для самого себя, заявил вдруг Петя.

Мгновенно возникшая тишина, была почти ощутимой, такой вязкой, что казалось, её можно резать ножом.

— Ты чего, Петь, долбанулся, что ли? — поражённо произнёс, обалдевший Сашок.

Все непонимающе уставились на Петра.

Пётр понял, что он совершенно машинально ляпнул то, что подумал Аркаша, но давать задний ход было уже поздно.

— Я же из больнички. Лекарствами накачали, аж из ушей капает. Нельзя пить, траванусь. — пояснил он. Опять же отмазку подсказал ушлый Аркаша.

Слова прозвучали, но все смотрели на него с сомнением. Обычно местный люд бухал, нисколько не заботясь о своём здоровье. Выглядело это всё для окружающих как-то странно и подозрительно.

— Ну тогда ладно. Давай за твоё здоровье, — пришёл на помощь Санёк, постаравшись разрядить обстановку.

— Я тоже не буду. У меня на неделе первенство Области, — неожиданно присоединился в Пете здоровяк Рафик. Он и раньше выпивал весьма редко, хотя травку покуривал.

— Да вы задрали. Спортсмены фуевы! — выругался Стёпа, зло глядя на Петра.

Стёпа спортом не занимался, но был от природы здоровый и тупой. А ещё он был злобный и подловатый. Такой типичный дегенерат местного разлива.

— Тебя там в больничке случаем не подменили. Может, ты теперь ещё и в комсомол вступишь. А чо, десять классов у тебя уже есть, и весь ты сука из себя какой-то правильный. Верно, я говорю, пацаны? — нехорошо ухмыляясь, обратился он к честной компании.

Ситуация была обычной и весьма непростой. Нравы среди местных царили как в первобытном племени, и стоило кому-то дать слабину, как особо борзые пытались такого индивидуума сразу подмять и возвыситься за его счёт. Видимо, Стёпа посчитал, что признанный лидер Петя, ослабленный после больницы, дал слабину, и его можно подвинуть, воспользовавшись моментом.