— Пожалуйте на кухню, Мон шер. Нечего свинничать в постели, — и, призывно покачивая бёдрами, устремилась из спальни.

Александр, натянул тренировочные штаны и, недовольно ворча, последовал за ней. По дороге он заглянул в ванную комнату и наскоро ополоснул лицо. Видимо, диета холостяка ему основательно наскучила, потому что омлет он умял моментально.

Несмотря на вечер в ресторане и бурно проведённую ночь, выглядел он достаточно бодро. Даша торопилась на занятия и не стала дожидаться, пока он допьёт кофе, о чём ему и сообщила. Наступал довольно щекотливый момент, касающийся денег. Секс, конечно, был чудесным, но Даша придерживалась шутливого принципа современных французских куртизанок: «Любовь? Это русские придумали, чтобы денег не платить». Поэтому, сообщив Александру, что ей надо торопиться, Даша уставилась на него вопросительным взглядом, приподняв бровь.

К её облегчению Александр понял всё правильно. Отставив кружку с недопитым кофе, он прошёл в спальню и, выйдя из неё, передал девушке 150 рублей. Уже в прихожей, когда Даша натягивала сапожки, Александр поинтересовался, когда они смогут снова увидеться. Причём он, похоже, был уверен, что это не последняя их встреча, поэтому интересовался именно, когда. А не встретятся ли они вообще. То есть ненавязчиво, но решительно брал вопрос их взаимоотношений в свои руки. Вопреки обыкновению Даша не стала кокетничать и предложила встретиться в субботу в том же ресторане. Александра это вполне устраивало и, поцеловав его на прощание, девушка упорхнула.

Даша действительно угадала. Александр Савельев был капитаном и отнюдь не дальнего плавания, а капитаном КГБ. Квартира тоже раньше принадлежала его родителям.

Савельевы были, как принято говорить в СССР, династией. Но не рабочей, а династией офицеров спецслужб. Отец Александра был генерал-лейтенантом и ранее занимал пост Первого заместителя начальника Управления КГБ по Желтогорску и области. В настоящее время он был назначен начальником Управления Комитета по одному из Сибирских регионов. Старший брат Александра имел уже звание полковника и служил в Москве в Центральном аппарате Комитета. Поэтому Саша жил в семейной квартире один.

Сам Александр служил Начальником Отдела Управления КГБ по Желтогорску и области. В 27 лет, уже капитан и начальник Отдела, должность полковничья. И в ближайшие месяцы должен был получить майорское звание. Круто. Одной из причин были, конечно, семейные связи. А второй причиной было то, что Отдел был, мягко говоря, не слишком уважаемым в среде сотрудников спецслужб. Саша не ловил шпионов, не участвовал в героических схватках с коварным противником. Александр возглавлял Идеологический Отдел, который занимался борьбой с диссидентами.

Мало кто желал служить в таком неприятном подразделении. Тогда как же получилось, что человек, выросший в семье потомственных чекистов, выбрал для себя столь непривлекательное направление? Объяснялось всё очень просто. Капитан Савельев был циником. Он мало верил в идеалы социализма и светлое коммунистическое будущее. Именно потому, что вырос в семье чекистов и был осведомлён об истинном облике и образе жизни представителей партийных, хозяйственных и чиновничьих кругов правящей элиты.

К тому же заниматься борьбой с диссидентами и вшивой интеллигенцией, нелояльной к существующему государственному строю, было скучно и неперспективно. Кроме нервотрёпки и скандалов там ничего не светило.

Но ведь это с какой стороны посмотреть, кто такие эти диссиденты. Внимание Александра привлекали в первую очередь лица еврейской, кавказской национальности и мусульмане. И дело было не в какой-то там русофобии или антисемитизме. Как известно СССР — это одна большая семья братских народов. Но по странному стечению обстоятельств именно среди этих групп населения присутствовали состоятельные люди: зубные техники, ювелиры, торговцы и прочие граждане, занимающие различные тёплые местечки.

А какой еврей не имеет родственников или знакомых в Израиле или в другой капиталистической стране. Или не читал Талмуд. Какой мусульманин не чтит Коран. Какой горячий кавказец избежит несдержанных двусмысленных слов в адрес властей в жарком споре, особенно если его умело спровоцировать. А если как следует копнуть, то у многих найдутся журнальчики, которые легко можно при необходимости квалифицировать как порнографию, или видеокассеты аналогичного содержания.

Вот все эти чуждые социалистическому образу жизни нарушения и выявлял бдительный капитан. Но по большому счёту это были мелкие шалости и всё понимающий капитан, был готов проявить сочувствие и понимание к случайно оступившимся и искренне раскаивающимся гражданам.

По этим самым причинам проблем у Александра с деньгами, дефицитными продуктами или товарами, а также услугами, не возникало. Связи его среди нужных людей были обширными и весьма полезными.

Но его скептическое и не очень патриотичное отношение к делу Коммунистической партии и строю развитого социализма, имело под собой и другие, гораздо более веские причины. Были у капитана причины подозревать, что скоро всё рухнет и весь этот социалистический мираж вместе с «Умом, Честью и Совестью нашей эпохи», накроется медным тазом.

Как справедливо заметил Шарль Морис де Талейран-Перигор — князь Беневентский, французский политик и дипломат, занимавший пост министра иностранных дел при трёх режимах: «Вовремя предать — это значит не предать, а предвидеть». А капитан Савельев не то чтобы сам предвидел, но по долгу службы имел дело с некими странными людьми, которые, возможно, подчёркиваю именно, возможно, предвидели, что случится с великой странной развитого социализма в ближайшем будущем.

До обеда Александр в Областном Управлении занимался текущими делами, подводил итоги за прошедшую неделю и намечал планы на неделю текущую. Побывал на планёрке у руководства и получил соответствующий заряд бодрости. Хотя если честно сказать, то дела его Отдела руководство интересовали мало и вопросов к нему обычно не возникало.

После обеда капитан занялся делами, которые окружающим казались скучными и даже, можно сказать, неприятными. Потому что направился капитан не куда-нибудь, а в печально известную всему городу психиатрическую больницу на Алтынке.

Вот, казалось бы, какого хрена, столь занятому и ответственному работнику делать в этой юдоли скорби. Может быть, заболел товарищ? А вот хрен вы угадали. Причиной его, регулярных заметим визитов, было тяжёлое наследие царского режима, тьфу, конечно, не царского, а Сталинского. В каждой психбольнице имелось некое таинственное отделение, которое во всех городах носило единое название — Палата № 6. И содержались в этих отделениях совершенно особые пациенты.

При Сталине этих пациентов именовали просто и сурово — враги народа, а в более позднюю эпоху, оказалось, что это обычные диссиденты. То есть идейные противники существующей власти, которые чересчур смущали умы простых советских граждан своими крамольными речами. Из-за чего даже в колониях и тюрьмах нахождение таких проповедников могло нанести большой ущерб имиджу правящей партии.

Но не зря в ЦК КПСС и КГБ работают умные люди, которые предложили объявить таких вредных граждан психами и изолировать их от общества на вполне законных основаниях. Кто будет прислушиваться к горячечному бреду психа. Диагноз всем этим диссидентам ставили один и тот же — «вялотекущая шизофрения». Народ там среди этих пациентов был самый разный, и не всегда эти пациенты были связаны с политикой. Объединяло их всех одно. Чем-то они насолили власть имущим. Ещё Владимир Семёнович Высоцкий пел про таких странных товарищей, которые нам товарищи, конечно, совсем не товарищи:

'Вот дантист-надомник Рудик,

У него приёмник «грюндиг»,

Он его ночами крутит,

Ловит, контра, ФРГ.

Он там был купцом по шмуткам,

И подвинулся рассудком.

И к нам попал в волненье жутком