— Скатертью дорога, — напутствовала Лиза.

Увидя, что между ним и Лизой стоит капитан, полковник осмелел.

— Вы поплачете у меня, гражданка Лютикова!

— Нажалуешься, что баба отлупила? Все управление над смеется... Я расскажу, как ты у меня по полу носом елозил, — мстительно пригрозила Лиза.

— Я вам все прощу. И капитану тоже, — великодушно пообещал полковник. — Но припомню другое... — туманно намекнул Гвоздевский.

305

— Про кольцо что ль? А ты перво-наперво докажи, что Мишка брал его.

— Если потребуется, докажу, гражданка Лютикова.

— Ты меня не лай гражданкой. Имя у меня есть. И по отцу зови! А то вон ухват у печки стоит.

— Мне не о чем с вами говорить, Елизавета Петровна.

Но вы раскаетесь.

— Я тебе свое колечко отдать надумала, чтоб докторшу спасти, а то б полез ты завтра к ней за кольцом. Мама мне его подарила, а ей — бабушка. Другого и в семье у нас не води лось. Если ты скажешь о том кольце, что у доктора взяли, я припомню, сколько ты у Мишки хапнул в прошлый приезд.

Под суд Мишка пойдет вместе с тобой. И я как соучастница ваша. Выкусил?

— Я вам простил все. ЗачехМ эти ненужные разговоры о кольце? Спите спокойно и счастливо, Елизавета Петровна, — елейно пожелал Гвоздевский. — Но ваша доктор... Если еще раз заболеете, навряд ли она вылечит вас... Завтра ее здесь не будет.

— Переведешь? Куда? — сдержанно спросила Лиза.

— Вы полагаете, в больницу, Елизавета Петровна? Фор муляр готов, диагноз написан... но есть одно маленькое но...

Лекпом ошибся! Заключенная Ивлева здорова и отправке в больницу не подлежит.

— Куда ж вы ее?! — закричала Лиза.

— На семьсот пятнадцатую командировку. Оттуда, по при говору лагерного суда, а над ней суд состоится, в 3YP, иначе: в зону усиленного режима, а в 3YPe есть BYP — барак усилен ного режима — вот туда Ивлева и пропутешествует. И не одна, заметьте. С ней вместе заключенная Денисова Елена Артемь евна...

— Хозяйка кольца, — вырвалось у Лизы.

Капитан смотрел на Гвоздевского расширенными от ужаса глазами.

— Когда... вы... успели... товарищ полковник?

— Так вот оно чье кольцо!.. Я так и предполагал, — криво улыбнулся полковник. — Мне обо всем доложили, капитан.

Письменно! Не зря я рылся в формулярах и попросил вас оставить меня одного. Твои подчиненные не дремлют. Исправно

306

докладывают обо всем начальству... Не пойму, чем связана эта пятерка? Два доктора разных наук, телятница, попадья и какая-то сумасшедшая девчонка. Так просто они не могли подружиться. Я усматриваю в этом заговор, — глубокомыслен но изрек полковник.

— Какой заговор? — испуганно спросил капитан.

— Если Ивлева о них ходатайствовала, а без ее просьб, или за одно кольцо, вы не направите в больницу четырех приятельниц Ивлевой, то тут несомненно заговор. Возможно, инсперированный извне. Я пресеку его в зародыше! Еще раз повторяю вам, капитан, у вас притупилась бдительность. Но ваши подчиненные — честные люди. Они неусыпно следят за вами.

— Что с ними сделгиот? — подавленно спросила Лиза.

— Поступят по закону. Закон для меня превыше всего!

— с пафосом воскликнул полковник.

— Скажи... скажи, — просила -Лиза.

— Во-первых, обратитесь ко мне как следует. Я старше вас, и не следует забывать о моем звании. Только старший по званию, например, генерал, может обратиться ко мне на ты без обязательного прибавления «товарищ полковник». Вы не генерал, гражданка Лютикова? Не маршал? Если вахМ при своили звание маршала, то я вместе с вашим супругом от праздную это знаменательное событие, — полковник победно улыбнулся, обнажив кривые, редкие зубы, покрытые налетом желтизны.

— Скажите... товарищ... полковник... Что с ними сделают?..

— Вот вы и научились, гражданка Лютикова, обращаться ко хмне как положено по уставу. Выправки нет, но сойдет. Шли бы годика на два к нахМ на службу, хмы вас человеком сделаем.

Я вам гарантирую ефрейторские лычки и дальнейшее продви жение по службе.

— Пойдемте, товарищ полковник, — робко попросил ка питан.

— Обожди... невежливо оставлять без ответа дахму.

— Вы скажете... или нет?!

— Скажу, любезная Елизавета Петровна. Четырех — в BYP, а Ивлева наверно вскоре перейдет из одной комнаты в другую, — Гвоздевский эффектно замолчал.

307

— Из какой комнаты в какую? — недоумевала Лиза.

— Так называется чудесный рассказ, — охотно пояснил полковник, — суть его такова: монастырский послушник на силует и убивает мещанку сорока двух лет, странницу, к так называемым святым местам, потом душит, кажется, брата и еще кого-то. Он объясняет свои поступки тем, что убитый человек не умирает, а переходит из одной комнаты в другую.

Этот монах собирается и себя перевести в другую комнату, но в последнюю минуту колеблется: стоит ли ему переходить?

А может лучше обождать? Вот до чего доводят религиозные предрассудки: человек, наученный монахами, убивает других и чуть ли не себя. Из этого следует, что вера в Бога — вредна!

Прочтите сами, советую.

— Понятно... Кто ж переводить доктора будет из одной комнаты в другую? Ты?

— Что вы, Елизавета Петровна... Разве я похож на монаха?

Y меня другое мировоззрение. Я не заражен ядом религиозных предрассудков. Это своего рода духовный самогон пополам с этиловым спиртом... После операции я человек непьющий.

— Ты?! — повторила Лиза, пропуская мимо ушей простран ные рассуждения полковника.

— Государственная тайна, гражданка Лютикова. Вам, как лицу доверенному, я ее открою, но только чтоб ни-ни... Могила!

Обещаетесь молчать?

— Говори, обещаю.

— Y нас есть точные сведения, что заключенная Ивлева готовится к побегу. Мы, конечно, постараемся предотвратить побег, но если не удастся, придется ловить Ивлеву. Беглецы не всегда сдаются. Они оказывают вооруженное сопротивление и к ним применяют огнестрельное оружие... Печальная необ ходимость... Такая законченная преступница, как Ивлева, попы тается бежать в любое время. Поведут ее на другой лагпункт, а она на глазах у конвоира побежит. Правила конвоя строгие...

стреляют без предупреждения... Могут в руку попасть, а могут и в голову... Минует пуля — ее счастье... Но конвоиры стреляют метко.

— Y6biOT при побеге? Обязательно?

— Почему обязательно, Елизавета Петровна? Я сказал, что могут убить при побеге... если она попытается его совершить.

308

Не попытается — доживет до конца срока... Я ей руку пожму на прощанье... Только у меня плохое предчувствие... Не удастся Ивлевой увидеть того радостного дня, когда мы расстанемся с ней друзьями... убьют ее при попытке к побегу... Неразумная Ивлева... Зачем ей бежать? Жаль мне ее, но помочь не могу, — полковник сокрушенно вздохнул.

— Не убьют докторшу! Я не дам! — заговорила Лиза.

Голос ее, решительный и сильный, неприятно резанул ухо Гвоздевского.

— Вместо нее побежите? — с открытой издевкой спросил полковник.

— Убьете доктора — про Кузьму вся тайга узнает! И про Шуру!

— Лизка! — закричал капитан, хватая жену за плечи.

— Не тряси! Все одно скажу, кто Кузьму убил, — исступ ленно выкрикивала Лиза.

— Отпустите ее, капитан, — попросил Гвоздевский, — о каком Кузьме вы говорите, Елизавета Петровна? — с искрен ним недоумением спросил он.

— Об охотнике! И о жене его, Шуре.

— Ах, вот о чем, — с деланным безразличием протянул полковник, но в глазах его .мелькнули испуг и растерянность.

— Следствие о зверском убийстве местного жителя Глушкова и его супруги прекращено ввиду смерти их убийцы Барабули.

Какой мерзавец этот Барабуля! Убил двух человек!.. Как у него только рука поднялась на беременную женщину?..

— Ты врешь! Барабуля — брат Кузьмы! Он не убивал своего брата!

— А кто же? — глаза полковника как два острые бурав чика сверлили открытое лицо Лизы.

— Малявин! Надзиратель! Получил?!

— Заткни ей глотку, капитан! Бей ее! Я приказываю!