— Отойди, Рита, — злобно отмахнулась Аська.

— Не убивай ее, мне страшно, — лицо Риты покрылось лихорадочным румянцем. В глубоко запавших глазах светились мольба и страх, губы болезненно вздрагивали.

124

— Я ее не трону, Рита. Пока... — пообещала Аська, неохот но пряча нож. — Скажи спасибо Рите. Сделала бы я тебя, Крейсер.

Безыконникова с ненавистью смотрела на Аську.

— Ася! Подойди сюда!

— Сейчас, Прасковья Дмитриевна. Рита, отойди, я Крей серу пару слов скажу. Не трону я ее... Будешь стучать — ночью задавлю. — Аська приблизила свои губы к лицу Безыконниковой. — Будешь?!

— Не буду, — с трудом выдавила Безыконникова.

— И учти! Я тебе не они... До утра не доживешь!

— Учту, — с плохо скрытой злобой униженно пробормо тала Аврора.

125

Г л а в а 2.

ПЕРЕСЫЛКА

ОБЫСК

Лагерная пересылка, куда попала Рита после этапа, была разделена на две зоны. Если встать лицом к воротам, по пра вую руку лежала мужская зона, по левую — женская. Женщин, по двое из каждого барака, ежедневно водили в мужскую зону. ТахМ они получали хлеб и баланду на общей кухне, туда же уводили провинившихся — в карцер. Из мужской зоны, при желании, можно легко попасть в женскую. Безоружный самоохранник-малосрочник охотно пускал в женскую зону тех, кто мог заплатить пайкой хлеба, горсткой табака или, на худой конец, обещанием, что завтра его не забудут. Люби тели женской зоны крепко держали свое слово и самоохрана привыкла доверять им. Вдоль стен барака были настланы двух этажные сплошные нары. На их грязных неотесанных досках заключенные ели, пили и спали. Сквозь подслеповатые стекла немытых окон солнце редко заглядывало в барак. Женщины из соседнего барака с утра до вечера без дела бродили по зоне.

Они грелись на солнышке, вяло переругивались с самоохра ной, если та почему-либо не пускала к ним гостей из мужской зоны, а некоторые, таких было совсем нехмного, горланили блатные песни или дрались между собой. Политических заклю ченных из барака не выпускали ни утром, ни днем, ни ве чером.

— На прогулку не пускают, хуже, чем в тюряге, — удру ченно вздохнула Аська.

— Ты сегодня, когда за обедом ходила, не слышала чего?

— Амнистию ждешь, Аня? Нам амнистии не будет. Нож ками шевели... Рвать коготки надо.

— Дак разве убежишь от такой охраны? Вон тех баб по зоне вольно пускают и то никуда не деваются, — возразила Аня.

— Пересылка крепка, — согласилась Ася, — на глубинку пошлют, оттуда совсем трудно оторваться.

129

— Ты по-своему говоришь, Ася... Глубинка... Какая она?

— задумчиво спросила Рита.

— Километров за триста в тайге.

— Не так и далеко.

— Совсем близко... Ты, Рита, как ребенок.

— Рита права, мы проехали около шести тысяч километ ров. Триста километров — пустяк, — заговорила Елена Ар темьевна.

— Не знаете, так помолчите, — грубо обрезала Аська.

Рита удивленно посмотрела па нее и заметила, что Аська краснеет.

— Извините, — скороговоркой пробормотала Аська.

— Спасибо, Ася, — поблагодарила Елена Артемьевна.

— Никак не приноровлюсь я с вами разговаривать. В ка мере с законницами по-хорошему поговорить нельзя: надыбают слабину и в калашный ряд отправят.

— Да, Ася... Я сегодня Безыконникову не видела. Ее опять вызвали на вахту? — дипломатично спросила Елена Артемьев на, желая отвлечь Аську от трудного для нее объяснения.

— Утром рано, когда вы еще спали... Настучит Аврора на всех — в самую глубинку загонят. Это вам так кажется,, что триста километров близко. Мы ехали по централке, кругом города, села, а там на триста километров — лагпункты и тайга, что захотят, то и сделают. Здесь мы на глазах у лагерных тузов, а в глубинке убьют и спишут как побег. Там и вас, Елена Артемьевна, могут к уголовникам бросить, не поглядят, что политическая. Воровки не любят таких, как вы. Скажут: фа шистка, контрик...

— Я уже это слышала, Ася... — устало вздохнула Елена Артемьевна.

— Не всё вы слышали... Дора Помидоровна, я вам чудную селедочную головку в помойке нашла. В ней столько жиров...

Кушайте, Дора Помидоровна! Жрите! Штевкайте! — вот как воровки говорят с политическими. И в лицо вам этой селедоч ной головкой ткнут...

— Сюда идут дежурные, — предупредила Аня.

Рита посмотрела в окошко и увидела надзирателей, подхо дящих к бараку.

— Самоохрана? — небрежно спросила Аська.

130

— Вольные, — успела ответить Рита.

Двери барака распахнулись.

— Выходи без вещей! — скомандовал надзиратель.

— Шмон, Ритка, — прошептала Аська, — если у тебя что есть такое, притырь или спусти.

— Спустить? — недоуменно переспросила Рига.

— Выбрось! — пояснила Аська.

— Y меня ничего запрещенного нет, — простодушно от ветила Рита.

Женщины рассаживались на земле вблизи барака.

— Долго они будут обыскивать? — спросила Аня.

— Пусть ищут, мы хоть воздуху свежего глотнем, — бес печно ответила Аська, жмуря глаза от яркого солнца.

— Не разговаривать! — прикрикнул надзиратель.

— Начальник! Y нас бабы шмон должны делать! — пода ла голос Аська.

— Вот фашисты дают... По фене ботают... Научились... — удивленно протянул надзиратель.

— Дежурный по бараку, ко мне! — крикнул один из над зирателей, производивший обыск.

— Ну, я... — поднялась Аня.

— Не «ну я», а дежурный по бараку вас слушает, гражда нин надзиратель. На лошадь будешь нукать, сволочь гитлеров ская! Зайди в барак!

— Что-то нашли, — встревоженно прошептала Аська.

— Разговорчики!

— Ты не знаешь, кто спит на этом месте? — донесся из барака голос надзирателя.

Аня что-то ответила, но слов ее не разобрал никто. Рита подняла голову и увидела Безыконникову. Аврора твердо вы шагивала позади начальника охраны. Подтянутый и стройный, в аккуратно застегнутом офицерском кителе, начальник охра ны легкой пружинистой походкой шел к бараку. На его пле чах тускло поблескивали погоны старшего лейтенанта. Безыконникова что-то возбужденно говорила ему, а он, изредка поворачивая голову в ее сторону, отвечал ей двумя-тремя сло вами. Когда они подошли поближе, начальник охраны сделал чуть заметное движение рукой в сторону Безыконниковой.

Аврора умолкла. Гордо, независимо и торжествующе она про131

шла в барак мимо гл я девших на нее женщин. Через минуту Аврора и начальник охраны вышли из барака. Теперь впереди шла Безыконникова, а чуть поодаль начальник охраны.

— Она спит на том месте, — указала Аврора на Елену Артемьевну, — и Воробьева...

— Встаньте! — приказал начальник охраны.

Ничего не понимая, Рита и Елена Артемьевна поднялись с земли.

— Это ваш ножик? — вежливо спросил начальник охра ны. На его открытой ладони лежал знакомый складной нож.

Рита сразу узнала его. Нож был Аськин.

— Я никогда не имела перочинных ножей, — тихо, с до стоинством ответила Елена Артемьевна.

— А вы? — насмешливо спросил начальник охраны, обра щаясь к Рите.

— Зачем он мне? — растерянно ответила Рита, опуская голову вниз.

— Нож никому из вас не нужен и вы его спрятали? Инте ресно... вы, наверно, в ножички играете? Или вы его в глаза не видели? — с плохо скрытой издевкой расспрашивал началь ник охраны.

— Нож — не мой! — твердо сказала Елена Артемьевна.

— А чей же? Ее? — спросил начальник охраны, указывая на Риту.

— Нет! Не ее! — запротестовала Елена Артемьевна.

— Ничей ножичек... Хозяина нет... Придется вам дать по десять суток за бесхозяйственность, — довольный своей шуткой, начальник охраны рассмеялся, — отведите их в кар цер, постановление я выпишу.

— Не шей нахалку людям! Это мой нож, начальник! — раздался взволнованный голос Аськи.

— Фамилия? — отрывисто спросил начальник охраны.

— Верикова.

— Статья?

— Пятьдесят восемь четырнадцать через семнадцать, — чуть помедлив, ответила Аська.

— Саботажникам помогала? А теперь врагов народа спа саешь? Всех трех в карцер! — нахмурившись, распорядился начальник охраны.