Татьяна Шадуя Цветные фонари в густом саду Цветные фонари в густом саду Соперничают каждой летней ночью. Затмить хотят далёкую звезду, Что точкой голубой горит, воочию. Холодной Веги леденящий глаз… Луч, рукотворный, освещал не раз Деревья и тщедушные фонтаны, Цветные платья набережной пьяной, Не раз романтикой людской обманут. Дорожка лунная отозвалась. Качает море отражённый свет, Туманности теснятся островами. Вселенная! Ей миллиарды лет… И фонари качают головами. Галина Ленкова
Который день туманности не рада Который день туманности не рада. Судьбы моей, как волчья пасть, оскал В желаниях становится преградой. Ответ напрасно разум мой искал. О, море, спишь в объятьях небосклона. Пучиной дремлющей мечтало стать. Январский ветер будит волны – клоны. Бесчинствует, нет силы, чтоб унять. Стремится в терракотовый приют [2]Душа, где ветра нет и слёз не льют. Стесняет грудь сердечная досада. Бреду в тиши до выступов и скал. Уютный брег, осеннею отрадой Душе разочарованной ты стал. Петр Новицкий В Казачьей бухте теплилась весна В Казачьей бухте теплилась весна, И лучиками искрилась игриво. А где-то по Татарскому проливу, Катилась черноморская волна. За нею молчаливо шёл паром К холмистым островам, что обещали Неясное, но новое начало. А небо догорало зорькой алой, И чайка больно жалобно кричала Над чёрною кормою о былом. Осталось пару миль до берегов, А там ищи-свищи, глазея в оба. У Тихой бухты спеет гонобобель, Охотится медведь, но нет волков. Светлана Шнайдер Разверзлось лоно страждущей волны Разверзлось лоно страждущей волны, вбирая цепко тело смелой мысли… Подобное повадкам хищной рыси, влекло, вливаясь грозно в буруны. Стараясь заручиться силой впрок, устало сокращаю цепь неволи… Преодолев отчаянья порог, доверюсь ли начертанной юдоли. Мне жизнь верстала страхами урок, мгновения считая горькой соли. И, словно, согласившись на ничью, волна ушла назад, теряясь в пене, Кидая в берег камни вожделенно, Искрилась в страсти, подчинясь лучу… Мария Абазинка Хакасия Невозмутимость – зыбкая мечта Невозмутимость – зыбкая мечта. Ответов нет, но всё же очень просто находишь суть незаданных вопросов, распахивая Чёртовы Врата туда, где ты, едва из колыбели, с ногайским гонором сгибаешь бровь, где теплится лампада Коктебеля в закатном небоскате – мир лилов, и красным сердоликом тихо дремлет волошинская вечная любовь. Когда луной залита высота, утратив притяженье тела вовсе, душа моя летит пернатым гостем на гребень Карадагского хребта. Миф С тех пор, как нестареющий Боспор Назвали просто Керченским проливом, Его буру́ны катятся лениво, Вдаваться не желая в давний спор. Когда наивно юная Ио́ Поверила неверным клятвам Зевса — Распался в прах любовный ореол, Разорвана сакральная завеса. Любой роман – всего лишь миф, и он Трагедией кончается известной… Тарелка мидий, только что с огня, Грустит на пляже наш песчаный замок, Твой тёмный взгляд загадочен и ма́нок, Обманные слова пьянят меня. Чайка Ах, этот ароматный, тонкий бриз Ерошит пёрышки, скользит по коже… Удачный день, пожалуйста, продлись! И я с тобой хочу тянуться тоже К задумчивым барашкам облаков, К ныряющим за рыбою бакланам, К баркасам на кефалевый улов, Крича над морем радостно и пьяно: «Сюда, сюда! Обед уже готов Для каждого пернатого гурмана!» Подняться выше всех и глянуть вниз И, осознав, что небо мне дороже, Кружить над Су́рожем одною из Шумливых птиц – какое счастье, боже! Кимме́рия – какою древней тайной Кимме́рия – какою древней тайной пленяет эта вечная страна? Уснувшие былые времена в ладонях пробуждаются нежданно. Когда летит песок и ветер чист, и лето раздевается прелестно, великая история звучит русалочьей загадочною песней; и море возрождает Афродит в надежде, что предания воскреснут. На пирсе разноцветные коты встречают рыбаков, как херувимы… Лениво переходит осень в зиму — в другие ипостаси красоты. вернутьсяТерракотовый приют – уголок Красной горки под Ново-Фёдоровкой. Там всегда тихо и спокойно, нет ветра. |
