– Ты чего, решил пол поснимать? – поинтересовалась Варвара, глядя на оператора. – Дубль испортишь!

– Там что-то стучит, – произнёс Никита.

Увидев разбитую витрину, Варвара забыла обо всём на свете, в том числе о странных звуках, долетавших из глубины зала. Положив ожерелье на пол, она поднялась на ноги и прислушалась. Каждый следующий удар был похож на предыдущий – глухой и негромкий.

– Я пойду, посмотрю, – решила Варвара. – А ты снимай!

– Мы же не знаем, что там. А вдруг это грабители?

– И что теперь? Делай свою работу!

Никита нехотя поднял камеру и нажал кнопку записи.

– Мы услышали какой-то подозрительный звук, из-за тех колонн, – драматическим полушёпотом произнесла Варвара. – Возможно, там мы узнаем, кто разбил витрину! Нам чертовски страшно, но мы всё равно пойдём и посмотрим!

Варвара махнула рукой, как будто приглашая зрителей следовать за ней, и направилась в обход колонн. Ей действительно было немного не по себе, но не так, чтобы очень. Она была почти уверена, что грабителей – если они действительно здесь побывали – кто-то спугнул. А странные звуки могло издавать что угодно, например, сквозняк, мыши или неисправная сплит-система. Размышляя так, девушка обогнула колонны и резко остановилась.

– Это что такое? – пробормотала она, выходя из образа.

В конце зала стоял человек в униформе охранника и бился головой о стену. Каждый удар сопровождался приглушённым, слегка хлюпающим и оттого вдвойне неприятным звуком. Каменная кладка в месте удара потемнела, окрасившись кровью, брызги, веером разлетавшиеся по стене, казались не красными, а чёрными, как нефть.

Никита опомнился первым. Он положил камеру на пол и бросился к охраннику.

– Осторожно! – вырвалось у Варвары.

Этот человек, пусть и работник музея, явно был не в себе. Возможно, он находился в плену галлюцинаций, не понимал, где находится, и мог накинуться на первого встречного. Невзирая на опасность, Никита попытался оттащить охранника от стены, схватив его за куртку. Задача оказалась не из лёгких – мужчина, кажется, и не заметил присутствия съёмочной группы. Варвара вздрогнула, в красках представив, как его череп раскалывается и бездыханное тело в конвульсиях падает на пол.

– Прекратите, хватит! – пыхтел Никита. – Вы же так убьётесь!

Бесполезно – мужчина ничего не слышал и никого не видел, продолжая самозабвенно долбить головой древнюю кладку. С тем же успехом Никита мог пытаться сдвинуть с места одну из уродливых статуй, наблюдавших за происходящим их тёмных закоулков и ниш. Весил охранник немногим меньше, чем населявшие музей каменные истуканы.

Ситуация требовала решительных действий. Варвара, не горевшая желанием лезть на рожон, вполголоса выругалась и поспешила оператору на помощь.

– Подвинься! – сказала она, движением бедра отстраняя Никиту. – Давай вместе!

Они тащили, стиснув зубы и упираясь пятками в пол, и мало-помалу сдвинули охранника с места. Даже оказавшись на безопасном расстоянии от стены, он продолжал кивать головой, как заведённый. Кровь лилась ручьём, пропитав не только форменную куртку, но и брюки, с размозжённого лба свисали лоскуты кожи, словно это было не настоящее лицо, а разорванная в клочья резиновая маска.

Никита что-то пробормотал, быстро перекрестился и поцеловал большой палец. В этот момент он выглядел как молодой католический священник из какого-нибудь ужастика про экзорцистов. Тучный охранник не тянул на монахиню, одержимую бесами, но, если бы он запрыгнул на потолок и начал изрыгать оттуда богохульства, Варвара не так уж и удивилась бы.

– Что это с ним? – произнёс Никита слегка подрагивающим голосом. – Он что, спятил?

Хотя кровь заливала глаза, мужчина держал их широко открытыми. Точно такой же взгляд, пустой и стеклянный, был у охранника в сторожке.

– Я думаю, его загипнотизировали, – сказала Варвара, озарённая внезапной догадкой.

В своей передаче Дмитрий Шум не раз показывал гипнотизёров и цирковых фокусников, которые одним щелчком пальца могли заставить тебя крякать, как утка, или дирижировать воображаемым оркестром. Какой-нибудь преступник, овладевший навыками гипноза, мог приказать охраннику биться головой о стену, пока сам он будет очищать витрины от сокровищ.

– Кто мог такое сделать?

– Откуда я знаю?! Наверно тот же, кто разбил витрину. Грабитель. А, может, и целая банда!

– А может, никаких грабителей не было, – Никита покрутил пальцем у виска и выразительно покосился на охранника. Тот продолжал энергично кивать, и каждый его кивок сопровождался новыми брызгами крови, слетавшими с лица и пачкавшими пол.

Спятивший сторож, устроивший погром на рабочем месте, – это скучно, куда больше Варваре нравилась история о грабителях-гипнотизёрах. Она уже открыла рот, чтобы оспорить версию Никиты, когда давящую тишину подземелья нарушили негромкие шелестящие шаги. С таким звуком по залу могла перемещаться небольшая туристическая группа, вот только Варвара не услышала ни щелчков фотоаппаратов, ни реплик экскурсовода. Она испуганно вытаращилась на Никиту, тот коротко кивнул, давая понять, что тоже слышит шаги.

– Прячемся! – прошипела девушка.

– Куда?

Варвара быстро огляделась. Из зала вели четыре одинаковых двери – одна в длинный вестибюль, уставленный каменными чудищами, три другие – ещё куда-то. Чтобы покинуть музей, нужно было обойти колонны и миновать разбитую витрину. Украшенные резьбой деревянные створки, из-за которых раздавались шаги, могли распахнуться в любую секунду, поэтому Варвара указала на другую дверь, ближайшую к ним. На уровне глаз была привинчена табличка с надписью по-испански: «Ceramica». Керамика – это хорошо. Грабителей едва ли заинтересуют старые горшки и тарелки, пусть даже и слепленные древними инками. Никита сделал шаг в направлении двери, когда Варвара зашипела:

– Камера, камера!..

Оператор хлопнул себя по лбу и резко развернулся в обратном направлении. Пока он собирал оставленные вещи, Варвара метнулась к двери. В последний момент ей пришло в голову, что не все двери в музее могут быть гостеприимно открыты, именно эта, как назло, может оказаться запертой. И тогда останется одно – прятаться за колоннами, почти на виду у грабителей-гипнотизёров… ну или кто там ещё устроил погром и превратил музейных охранников в зомби. От этой мысли Варвару прошиб холодный пот. Она со всей силы дёрнула ручку, и дверь широко распахнулась. За ней находился пустой каменный коридор, который, очевидно, и вёл в зал с керамикой. Дальний его конец терялся во мраке. Девушка оглянулась. Никита уже спешил к ней, прижимая к груди камеру и смятый чехол.

– Заходи! Быстрее! – Варвара пропустила оператора вперёд и прикрыла дверь, оставив только небольшую щёлку. Выглянув наружу и убедившись, что отсюда просматривается бо́льшая часть зала, она повернулась к Никите:

– Включай камеру!

– Ты… ты это серьёзно?

В темноте Варвара не видела выражения лица Никиты, но, судя по голосу, он ожидал чего угодно, но только не предложения поснимать.

– Да, да, да! – взволнованно зашептала Варвара. – Если мы снимем лица грабителей, это будет бомба! Эксклюзивный материал! Пулитцеровская премия[2] у нас в кармане! Ну же!

– Ты ненормальная, – пробормотал Никита и включил камеру.

Варвара хотела обидеться, но в бледном свете видоискателя увидела на его лице не раздражение или испуг, а искреннее восхищение. Похоже, образ крутой ведущей произвёл на молодого оператора должное впечатление. Презрительно фыркнув, девушка уступила Никите место у приоткрытой двери. Пока молодой человек настраивал камеру, сама она присела на корточки и одним глазом прильнула к щели между створками. Обзор был хороший, она видела значительную часть зала и даже пузатого охранника, который продолжал изображать дятла.

– Темновато, – пробормотал Никита, вращая объектив. – Сюда бы немного света…

– Ну, прости, – сварливым тоном произнесла Варвара. – В другой раз организую тебе парочку прожекторов.