Так же внезапно в коридоре появился начальник отделения Гераськин, за которым, как на привязи, семенил мелким шагом замполит Дубов. Замыкал процессию неизвестный парень, ровесник Антона, в очках, костюме с галстуком и хорошо начищенных ботинках.

– Товарищи офицеры! – встал и подал команду Марков.

Парнов, словно фокусник, моментально убрал со стола коньяк и стакан.

– Ну, что, наш славный уголовный розыск! Мать вашу! Что будем делать, а? – начальник вошёл в кабинет Шелестова и придирчиво осмотрелся вокруг. Все молчали. Дубов, как заправская ищейка повёл носом, принюхался, скользнул недоверчивым взглядом по лицам стоявших оперов.

– Так, ладно! Слушайте сюда! – он встал в центре кабинета. – Пока наше РУВД разбирается с комитетом, прошу временно взять на себя линию уголовного розыска Александра Порфирьевича Парнова. Как самого опытного и уважаемого опера нашего отделения.

– Есть! – по – военному ответил «Дед».

– Александр Порфирьевич! – уже прямо обратился к нему начальник. – Прошу продолжить работу розыска, дежурство в группе, агентурную работу и работу по раскрытию преступлений. Займите кабинет Русикова, пока РУВД не определится с новым замом. Теперь второе! С Гагаринского РУВД к нам на работу в качестве оперуполномоченного уголовного розыска направлен старший лейтенант милиции Трубкин Александр Сергеевич, бывший участковый, прошедший подготовку по линии розыска. Он возьмёт землю Чумакова. Алесандр Порфирьевич!

– Да!

– Прошу обеспечить Трубкина всем необходимым. Ключи от сейфа Чумакова, в сейфе Русикова. По новым заявам и неисполненным документам, прошу разобраться, где надо, ввести Александра Сергеевича в курс дела. И главное, вместе с Чумовым, решите вопрос касательно передачи его агентов на связь. Всё!

– Товарищи офицеры! – снова подал команду Марков.

Начальник и Дубов вышли. Трубкин дружески со всеми поздоровался и затем вместе с Парновым ушёл.

– Нашего полку прибыло, уже хорошо! – заявил Шишкин и пошёл к себе.

В открытую настежь дверь заглянул Шур.

– Антон! У тебя «кидалово» в «Электронике». Твоя земля, поэтому давай занимайся сам! – Потом выглянул в коридор, вернулся обратно и, внимательно посмотрев на оставшихся в кабинете оперов, сказал:

– В ближайшее время всё под штамп! Всё! Комитет и «гестапо» могут организовать проверку. Могут сделать подставу! Поэтому регистрировать всё! Даже украденные коврики от дверей, пятидесятилетней давности, – он шумно вздохнул. – Потом разберёмся!

Сыщики нехотя потянулись к выходу.

Шелестов достал из верхнего ящика стола пару казённых бланков объяснений, ручку и приготовился к встречи с «терпилой», как в кабинет вошла пожилая пара.

– Ах ты, боже ж мой, боже ж мой! Что делается, что делается! Кругом одни чёрные! – тараторила невысокая полная женщина лет пятидесяти пяти, явная провинциалка, смешно выговаривая слова и отчётливо «окая».

– Да, уж! – согласно кивнул стоявший за ней, как за живым щитом, здоровенный дед, бессмысленно моргая белёсыми ресницами. Несмотря на жару, одетый в светлый костюмчик, купленный вероятно еще во времена хрущевской оттепели, ажурный галстук и светлую тряпочную кепочку, лихо сидящую на макушке. На пиджаке красовался набор наградных планок и пара каких-то экзотических знаков, с красным знаменем, сеялками и лозунгом что-то там про социалистическое соревнование в 1950 году. В общем, мощный дед!

Под мышкой правой ручищи, он держал коробку с крупной синей надписью – «ВМ – 12».

– В магазинах – грузины, на рынках – азербайджанцы, в метро – киргизы. Подошли к пивной палатке, дед упарился, жарко ему, хотел кружку пива выпить, а в очереди – одни кургузы. Даже рядом с «Электроникой», будь она неладна, в табачном киоске сидит тоже черный! Нос – воооот такой носище, усищи – воооооо! Глаза злобные и зубы золотые скалит, по – русски говорит так, как будто у него во рту осы поселились. Ни хрена не понять, что он там жужжит. Даже у вас в отделении, в дежурной части тоже ара сидит! Милиционер! С погонами и фуражкой! Но чёрный. С носом. Что делается! Ты сынок на нас не обижайся, горе у нас.

– Да! – повторил дед.

– Прошу, присаживайтесь! – Антон гостеприимно указал паре на диван.

Пенсионеры основательно расположились на диване.

– Вы коробку-то, вон туда поставьте, на эту! – Шелестов ткнул пальцем точно в такую же, стоящую за стойкой АТС.

– Теперь рассказывайте!

– Так чего рассказывать-то! Мы с дедом, с моим ем Степаном Савельевичем, приехали в Москву к нашей внучке, она в Свиблово живёт, семья у неё там. У неё день рождения завтра. Мы сами вологодские. И у нас сосед, что в соседнем доме живёт, Прохор, купил себе такую вот диковину, кино дома показывать. Рассказывал, что две тысячи отдал спекулянту у магазина «Электроника», где нас обокрали! – мамаша достала из цветной авоськи платок и приготовилась заплакать.

– Как вас зовут? – Антон постарался опередить тут же начавшиеся всхлипывания и причитания.

– Серафима Кузьминична Перелыгина.

– Хорошо, Серафима Кузьминична, расскажите мне, пожалуйста, что с вами произошло в магазине.

– Приехали мы с дедом с утра, прямо к открытию. Пришли в тот отдел, где эти магнитофоны продаются. Оказывается, они только по записи продаются, и очередь там, в журнале, года на два. Ну, мы постояли у прилавка, посмотрели, что ничего не получается и пошли к выходу. А тут парень в синем халате и со значком магазина «Электроника» и надписью «Продавец» подходит и говорит:

– Здравствуйте! Проблемы с видео? Хотите купить?

– Да, хотим! – сказали мы.

– Деньги с собой?

– Да.

– Надо две тысячи рублей.

– Есть такие деньги.

– Хорошо, идите к выходу и на улице подождите меня, я сейчас вернусь.

Мы вышли и стали у входа. Черед двадцать минут этот продавец пришёл и даёт нам открытку.

– Вот, говорит, давайте заполняйте своей рукой и даёт шариковую ручку. Фамилия, имя, отчество и домашний адрес. Оказалось, он всё предусмотрел. Ворюга. А на открытке уже печати стоят, типа «оплачено».

Я заполнила открытку и передала парню. А он говорит, давайте деньги, я проплачу через кассу, а открытку оставьте себе и идите во двор магазина и ждите на лавочке. Я передала ему деньги, он их пересчитал, сунул в карман и пошёл в магазин. Мы пришли во двор и сели на лавочку. Через десять минут этот продавец выходит из железной двери с надписью «запасной выход» с большой коробкой и передаёт её деду.

– Вот ваш «видюшник» и поскорее уйдите отсюда, а то директор вышел в зал. Всё! Идите! – сказал он и быстрым шагом вернулся в эту дверь.

– Мы, сначала, хотели коробку открыть, но она такая красивая и так аккуратно была запечатана, что мы решили коробку не распечатывать и подарить её сразу внучке. Мы вернулись в Очаково, и не утерпели, всё открыли. А там два кирпича по бокам, а в центре целый ком бумаги.

– Ясно! А где эта открытка?

– У меня в сумке.

– Давайте сюда!

Шелестов достал бланк объяснения, записал их очередную грустную историю покупателя – лоха, потом достал знаменитые альбомы с фото ранее судимых за мошенничество Октябрьского района и усадил мамашу за стол Сашки Маркова.

– Посмотрите внимательно, на фото этих кидал. Может, быть, найдёте вашего злодея.

– А можно вопрос? – Серафима Кузьминична явно смущалась.

– Давайте.

– А если мы с дедом в ваших альбомах этого ворюгу не найдём, тогда что?

– Хороший вопрос! – Антон откинулся назад, на спинку стула. – Будем искать, но сначала возбудим уголовное дело, но через десять дней.

Перелыгина с ем целые два часа рассматривали фото ранее судимых за мошенничества, которые были вклеены в альбомы, но никого не опознали. В конце концов, мы втроём составили подробный словесный портрет преступника, описание его одежды, затем потерпевшие подписали протокол изъятия открытки и коробки, объяснения и тепло попрощавшись с Шелестовым, отправились домой, к внучке.