Возле большого холодильника с кисточкой в руке возился криминалист Паша Ляхов. Черные мазки на стенах и подоконнике, свидетельствовали о спокойной деловой работе, и о том, что всё идёт своим чередом. У большого обеденного стола, на стуле, сидела молодая девушка лет двадцати пяти и тихо отвечала на вопросы зам. начальника ОУР Октябрьского района Вадима Меньшикова, опустив голову и судорожно комкая в правой руке носовой платочек. Шелестов отметил, что девчонка напугана, покрасневшие глаза и распухший нос, свидетельствовали, что истерика прекратилась совсем недавно. Рядом с ней, на столе, стоял стакан с водой. Слева и справа от неё на стульях, расположились районные опера Стас Свирский и Стас Попчук, что-то записывая. У самой двери, прижавшись спиной к стене, стоял Алексей Сухов.

– Привет, Антон. – Сухов повернулся к нему, и дружески поздоровался. – Ну, с почином тебя. Это первый разбой на твоей земле, да?

– Спасибо, обрадовал! – поморщился Шелестов. – Ладно, я расклад уже знаю, есть идеи?

– Полная жопа. Постоянно твердит: не знаю, не видела, ничего не помню. Подозрений тоже нет. Наши уже отрабатывают жилой сектор, но пока порожняк. Следователя вызвали, едет, но пробки из – за снега, видишь какие.

– Будем ждать. – Антон еще раз окинул взглядом место происшествия.

– Мать и отца вызвали?

– Да, скоро будут! – Сухов улыбнулся. – Вот будет спектакль.

– Приметы хоть запомнила? – Шелестов попытался сконцентрироваться на разговоре потерпевшей и своего начальника.

– Да, описала каждого: рост, голос, маска, глаза.

– А пистолет?

– Да, подробно, похож на «ТТ»43.

– Настоящий?

– Откуда двадцатилетней студентке это знать, а?

– Ясно!

Меньшиков, наконец, заметил сыщика.

– Шелестов!

– Я! Вадим Владимирович!

Он встал со стула, и подошёл к нему. Они поздоровались.

– Свирский, Попчук, продолжайте! – отрывисто приказал он. – Пошли, выйдем в коридор.

Они не спеша вышли из кухни, и прошли к выходу из квартиры.

– Я знаю, что у тебя выходной, поэтому заставить тебя сейчас работать я не могу, но и запретить тебе участвовать в раскрытии тоже. Что-то забуксовало ваше знаменитое 96. А?

– Пётр Чумаков переводится на Север, Сашка Волченков – в народное хозяйство. «Дед» стал часто на больничном бывать, – буркнул Антон.

– Это хорошо, что ты всё знаешь!

– А как же! Я же должен чувствовать локоть товарища! – усмехнулся он. – Так что, я пойду работать? Сейчас родители Анны прибудут.

– Давай, Антон, впрягайся! – Меньшиков похлопал его по плечу. – Иди, пни своих участковых, пусть побегают по квартирам, да своих доверенных лиц напрягут.

– Нет, Вадим Владимирович, мои участковые дело знают, повезло мне с ними.

– Это хорошо! Ладно, дождись родителей и начинай их отрабатывать, там посмотрим!

Меньшиков вернулся в квартиру.

…После часового общения с четой Пискарёвых, всё ещё находящихся в ступоре от происшедшего с их дочерью, и которые ничего не смогли пояснить по поводу разбоя, Шелестов аккуратно сложил объяснения, принесённые операми, отработавших подъезд, на предмет кто чего видел или слышал. Антон не стал ждать, пока криминалисты закончат работу, одел куртку, взял папку, и тихонько выскользнул из квартиры. В межквартирном коридоре седьмого этажа было четыре квартиры, две слева и две справа. Квартира 743 была предпоследняя справа от выхода из коридора на лестничную площадку, где был лифт, и располагалась на противоположной стороне от выхода, почти в углу. Окинув блуждающим взглядом коридор, Шелестов открыл дверь выхода на лестничную клетку, но что-то привлекло его внимание. Он медленно пошёл к 742 и 741 квартирам. С жильцами этих квартир сыщики уже беседовали и в папке, что была зажата подмышкой Антона, объяснения имелись. Дверь квартиры 741 была перпендикулярна 743 – ей квартиры. В самом углу, у двери квартиры лежала скатанная в шарик обёртка от жевательной резинки жёлтого цвета. Шелестов нагнулся и поднял её. Развернул. Появилось название – «Tutti – frutti». Прямо перед глазами Антона находился глазок двери и вдруг он остро почувствовал, что сейчас за этой дверью стоит человек и внимательно за ним наблюдает. Прямо наваждение какое-то. Сыщик тряхнул головой, сунул обёртку в карман и повернулся, чтобы уйти.

– А ведь, и, правда, если стоять в этой квартире, то всё происходящее в коридоре прекрасно видно в глазок. Чушь!

Шелестов подошёл к лифту и нажал кнопку вызова.

На следующий день Антон пришел на работу раньше обычного, а именно ровно в восемь утра, рассчитывая, пока никто не мешает, на свежую голову обдумать и систематизировать собранные материалы расследования. Хотя уголовное дело было только что возбуждено, в нем уже, кроме протокола осмотра места происшествия на десяти страницах, набралось около двух десятков страниц первоначальных показаний свидетелей, включая показания самих членов семьи Пискарёвых…

В отделении милиции было многолюдно.

Дежурный одной рукой держал трубку у уха, раздражённо отвечая на звонки, другой рукой водил по строчкам журнала.

– Ага. Вот, нашёл, – усталым голосом произнёс он. – Вчера зарегистрировано ваше заявление, так что зря вы волнуетесь.

– Как вчера? Как зря?! Я подавала заявление на соседа ещё неделю назад! – воскликнула пожилая тетка, при этом пытаясь просунуть свою руку унизанную золотыми перстнями в окно «дежурки», и тыча наманикюринным пальцем в журнал.

– Вон, видите! Дата исправлена! Я требую начальника!

– Гражданочка! Руку уберите от моего лица!

– А то что?!…

У стены в коридоре двое милиционеров ППС обыскивали троих парней, которые стояли, опершись руками о стену и молча, искоса, наблюдали как выворачивают им карманы.

– Слышь, начальник? Не брали мы это кольцо! Можете не искать. Нам оно не нужно!

– Заткнись! – ответил капитан Зелинский, – А теперь все трое живо закатали свои рукава и повернулись ко мне лицом! Сейчас посмотрим, что вы за гуси…

Напротив, в кабинете за столом, сидел Гудков и старательно записывал что-то в журнал. Перед ним, на стуле, сидел сильно пьяный мужчина средних лет, в форме армейского подполковника, и при этом бубнивший заплетающимся языком:

– Я вас всех выведу на чистую воду! Ментяры, бля! Не имеете права! Я вас козлов всех уволю! Мусора позорные!

– Всё сказал, защитник Отечества? Отлично, – произнёс Борька, отвлекшись от журнала. – Теперь распишитесь вот здесь. А вещи, изъятые у тебя, товарищ подполковник, получите после, как проспитесь.

– После чего, гад, не понял?

Опер сжал зубы, поиграв желваками, вдруг улыбнулся и выкрикнул в сторону дежурной части:

– Сержант! Иди сюда! Давай этого туда!

– Не имеете права, краснопёрые! – выкрикнул подполковник. – Я до вас доберусь! Я до министра дойду! Я вашу мусарню разгоню…

– Пошёл, давай! – прервал его помдеж, и пнув вояку коленом под зад затолкал его в дежурку.

Занятый своими мыслями, Шелестов проскользнул мимо занятых милицейскими делами товарищей, и, открыв ключом дверь, Шелестов скинул куртку на диван. Чуть пританцовывая, прошелся винтом по своему кабинету, и сел за свой стол. Как всегда, поутру, пол кабинета чисто вымыт, на столе – ни пылинки, только запаралеленный с Сашкой Маркиным городской телефон, да казённый перекидной календаре со страницей сегодняшнего числа.

– Почему мне не даёт покоя это обёртка от жевательной резинки, скатанная в шарик, и брошенная у квартиры? – машинально подумал Антон и принялся перечитывать материалы расследования. Чтение заняло около часа… Отложив последнюю страницу, облокотился на стол, и задумался. Вопросы были, причём серьёзные, и такие, что заболела голова. Помассировав виски, отправился в дежурную часть, где, получив у дежурного зарегистрированное заявление Пискарёва – старшего о совершённом в отношении его дочери разбое, вернулся к себе в кабинет. Первым, лежал список похищенного: деньги в сумме две тысячи рублей, две цепочки жёлтого металла, два женских кольца жёлтого металла, серьги с красными камнями из жёлтого металла, три нательных крестика жёлтого металла, две иконы размером 30х40, с окладом из белого металла (со слов потерпевшего, оклад из серебра, иконы датированы 1812 годом), три женские норковых шубы 44, 46, 48 размеров, не распечатанный блок жевательной резинки «Tutti – frutti», большая спортивная сумка «Adidas», синего цвета с «трилистником» белого цвета (самопал, куплена на Черёмушкинском рынке). Ещё вчера, всё похищенное было поставлено на учёт в ЗИЦ ГУВД. Теперь надо было подготовить материал для возбуждения уголовного дела по ст. 146, ч. 2, УК РСФСР. Потом надо было завести оперативно – розыскное дело. Но, сначала, надо составить план оперативно-розыскных мероприятий по установлению лиц причастных к совершению данного преступления…