Она быстро писала, изредка испуганно оглядываясь на него…

За окном стремительно темнело, а на душе у Шелестова было грустно и слякотно.

– И добавь, только без соплей, о том, что часы взяла, как Настин подарок, где она их взяла – не знаешь, а продать хотела, чтобы деньги были ребенку на хлеб. Ясно, сучье племя?

Она кивнула.

– А я же тебе поверил тогда, тварь! Решил, что жизнь у тебя такая тяжелая, да судьба несчастливая! Я же… А, впрочем, чего я это тебе, тваре, объясняю.

«Господи! Как от всего этого я устал!».

Через десять минут Савельева, получив чёткое указание молчать, лёгкой трусцой понеслась домой, а Антон и Борька, сидя на диване и склонив головы, читали три листа объяснения, написанные детским почерком.

– Складно выводит, шельма! – с чувством произнёс Гудков.

Обычная московская история: как-то днём в гости к Люське заехала её старая подруга детства Настя Молодцова, ее знакомая Татьяна и два парня Михаил и Заур. Ёе сожитель Фёдор быстренько сгонял за выпивкой, и началась стандартная пьянка. Интенсивно потребляемое спиртное вскоре иссякло, и в магазин уже отправились гости Михаил и Заур. Притащив ещё выпивки, вся компания дружно продолжила обильное возлияние. Наступил вечер. Как водится, скоро деньги закончились и встал вопрос ребром об необходимости выхода из этого положения. Настина знакомая по имени Таня, сообщила приунывшим собутыльникам, что вопрос решаем, и спросила, где тут у вас поблизости хороший ресторан. Настя вспомнила по «Южную» и, девицы, максимально приведя себя в порядок, вместе с своими приятелями уехали. Вернулись они поздно ночью, во сколько, Люся не помнила, но денег хватило еще на водку и шампанское. Утром, Настя оставила часы, и их компания укатила.

– Нормально, – Антон даже улыбнулся Борису. – Два сутенёра и две шлюшки.

– Давай, собирайся, прокатимся в «Южную» к Нельке.

У входа в гостиницу стоял швейцар. Как и подобает квалифицированному швейцару, он стоял как истукан. Но без всяких западноевропейских просящих ужимок и неискренних американских улыбочек, по-русски сурово и строго – в фуражке и шинели. Это был новый, которого Шелестов не знал.

Толкнув стеклянную, дверь они с Борисом прошли в вестибюль, ни на кого не обращая внимания, включая этого швейцара. Поднялись на второй этаж и вошли в ресторан. Посетителей было немного.

– Антон Генрихович! – прижимая пухлые руки к груди и фальшиво улыбаясь, к нему спешил Марк Захарович Прозяба, метрдотель этого ресторана, – какими судьбами? Желаете пообедать с товарищем?

– Нет, нет, Марк Захарович, мы к Нелли.

– К Нелли? – мэтр занервничал.

– Мы можем воспользоваться вашим кабинетом, Марк Захарович?

– Да, конечно! Нелли пригласить?

– Вы очень догадливы, товарищ Прозяба.

Мэтр открыл им свой кабинет, и сыщики расположились на стульях вдоль стены кабинета.

Без стука в кабинет вошла Нелли Кипелова, рыжеволосая красавица с роскошным бюстом и красивыми длинными ногами. Теребя края белого передника официантки, она не решительно остановилась у двери.

– Здравствуйте, Антон Генрихович! Вы хотели меня видеть?

– Да, Нелли, присаживайся, говорить будем! – Антон хлопнул по соседнему стулу ладонью. – Присаживайся.

Девушка села, скрестив ноги так, как это умеют только красивые девушки с великолепными ногами.

– Нелли! У тебя есть подруга по имени Настя Молодцова, по прозвищу «Мальвина», мы все её знаем.

Нелли кивнула головой в знак согласья.

– Далее! У неё, в свою очередь, есть подруга по имени Таня, высокая брюнетка. Они обе живут в Братеево. Я знаю, что ты эту Таню знаешь тоже. Мне надо всё про неё знать. Это срочно.

– Так я и знала, что эта дружба добром не кончится! Короче, это Татьяна Литвинова. Она, то ли сидела, то ли под следствием находилась, я точно не знаю. Пару месяцев назад они ужинали в нашем ресторане с двумя ребятами. И эта Таня вела себя, как настоящая стерва. Говорила я Насте, это не твоя компания, будут проблемы. И если вы у меня уже ими интересуетесь, то значит дела у моей подруги хреновые! Так? – она с вызовом посмотрела сначала на Шелестова, а потом на Бориса.

– Отрицать не буду, дела не то чтобы хреновые, а дела уже уголовно – наказуемые! А ребят, чтобы были с ними, как звали?

– Высокого и красивого русского парня звали Михаил, а кавказца – Заур.

– Ясно. Ни телефона, ни адреса ты её не знаешь, надо думать?

– Почему же? Адреса я не знаю, но телефон есть. В декабре того года мне Настя оставляла, когда звала на Новый Год. Но я не поехала, а телефон остался. Она достала из кармашка передника маленькую записную книжку и, найдя листочек с буквой «Н» продиктовала номер.

Шелестов записал.

– Антон Генрихович! Настя хорошая, просто не везёт ей с мужиками, попадаются то сутенёры, то женатые, то козлы какие-то, наркоманы. Пожалейте её! Я вас прошу!

– Хорошо, Нелли! Тогда позвони ей и передай, что я её жду в отделении. У меня нет желания её искать и гоняться за ней по Москве. А тебе лично, спасибо за помощь, и просьбу твою я принял к сведению! Боря, поехали в контору.

В новый микрорайон Братеево, сыщики приехали, когда уже было совсем темно. Шишкин, как всегда позаимствовал у приятеля его «Жигули», в которых, в адрес прописки Литвиновой Татьяны Георгиевны, приехали Антон и Гудков. В отделенческом «УАЗе», в одиночестве, но с водителем трясся Булкин. Чтобы заполучить «УАЗ», пришлось зампорозыску пообещать раскрытие.

Дом нашли быстро. Зайдя в подъезд, Шелестов, Гудков, Шишкин и Булкин приехали на лифте на одиннадцатый этаж, затем тихо спустились на десятый. Искомая квартира была здесь. Борька прислонился ухом к двери в районе замка. Помотал головой. Тишина. Тогда Антон откинул крышку распределительного электрощитка, вмонтированного в стену, нашёл счётчик с пробками и разом вырубил все четыре пакетника. В квартире началось движение. Конечно, кому охота сидеть вечером в темноте при неработающих телевизоре, «видюшнике» и т. д.

– Сейчас откроют! – прошептал Шишкин.

Глазка в дверях не было, поэтому по углам площадки можно было не прятаться, но вот от дверей все отошли, скорей по привычке – техника безопасности, знаете – ли! Могли стрельнуть через дверь. Так уже бывало.

Замок лязгнул, и дверь отворилась. На фоне темного проема коридора нового дома проявилась фигура молодого парня в расстёгнутой белой рубашке выпущенной поверх красных плавок. Более внимательно Шелестов разглядывать товарища не собирался. Он поднял удостоверение на уровне глаз парня, и приложил палец к губам:

– Тихо, парниша, милиция, это не налет, не трепыхайся! Андрей, вруби свет!

Щёлкнули тумблеры пакетников, и в квартире стало светло.

– Юра, ну, где ты? – раздался капризный женский голос.

Гудков с Булкиным осторожно двинулись в первую комнату, откуда лилась музыка. Борис зашел первым. Парень сидел в кресле спиной к двери и балдел, надев на голову наушники фирмы «Sony». Подошедший Сергей резко сдёрнул с головы парня наушники.

– Милиция! Товарищ! Документы быстренько предъявили.

Тот резко обернулся, и удивлённо уставился на оперов. В комнату, создавая лишний ажиотаж, ввалился Шишкин, держа под ручку первого парня, с заведёнными за спину руками в наручниках. И тут, слушавший музыку парень, резко вскакивает, толкает Булкина в сторону от себя и прыжками несётся к входной двери что было сил. Их ему бы вполне хватило времени, чтобы сориентироваться в неожиданной для него ситуации и принять решение. Все растерялись. Но…! Бац! И парень влетает обратно в комнату, и безвольно падает на пол без сознания. В комнату входит Гудков, потирая мощный кулак.

– Не надо делать резких движений, товарищ! – Гудков, присев, быстро заводит парню руки за спину и щёлкает надеваемыми наручниками.

В коридоре, у открытой двери во вторую комнату, с глупой улыбкой на лице Серёга Булкин машет рукой Шелестову, прикладывая палец к губам. Антон выходит в коридор и подходит к открытой двери. В большой комнате на кровати в обнимку спят две девушки. На столике, рядом с ними, бутылки из – под шампанского, водки, пустая пачка презервативов. На тарелке лежат засохшие пирожные. В красивой фарфоровой пепельнице полно окурков. Шелестов прошёл мимо кровати к широкому окну.