Юлдашева на рынке уважали и боялись. Очень сильный, с большими мозолистыми руками все в порезах, он, молча, выслушивал претензии, если были, спокойно поигрывая тяжёлым острым тесаком с почти пятидесятисантиметровым лезвием. Соседние магазины, кондитерский, бакалейный, мясной, точнее их персонал, и состав грузчиков испытывали необъяснимую неприязнь к рыбному прилавку, и иногда коллектив вяло переговаривался между собой об этом, строя каверзные планы по выживанию татарина из магазина. Как работник Юлдашев был хороший, работящий, не скандальный, завмаг им дорожил, и поэтому всякие попытки недоброжелателей скомпрометировать его в глазах руководства, пресекал быстро и беспощадно.

Много лет назад, когда татарин появился на рынке, кто его нанимал, молчаливого и нелюдимого, никто уже не помнил. Куда делась трудовая книжка, которая должна была лежать в сейфе отдела кадров рынка-тоже всё было покрыто неизвестностью. Создавалось впечатление, что Фанис был всегда. Он мог часами наблюдать за шевелением серебряных тел в аквариуме, смотреть, как рыбины аккуратно сталкиваются телами, словно чешутся друг о друга или ласкаются. Ему нравилось, как дышат жабры, равномерно раскрываясь, будто раковины, открывая на обозрение алую внутренность, и как они бьют хвостами. Но, это пристрастие, распространялась лишь на рыб больших, могучих, чьи тела несли в себе килограммы здорового мяса, наросшего на мощных костях, чьи лобастые головы периодически ударяли в стекло аквариума. И не известно было, кто кого рассматривает, человек рыбу или наоборот. Всякая же мелочь, как плотва, окунь или карась, не вызывали в Юлдашеве никаких чувств.

Шелестов подошёл к аквариуму и немного постоял, наблюдая, как помощник Фаниса ловко управлялся с садком, вылавливая рыбу, указанную покупателем. Потом Антон повернулся и сразу встретился глазами со взглядом Юлдашева. Тот, слегка кивнул головой и подозвал помощника. Сказав ему пару фраз, он повесил на крючок фартук и вышел в дверь, ведущую, по-видимому в подсобку, сразу за аквариумом.

Антон вышел на улицу и подошёл к углу магазина. Внезапно с боку его открылась дверь, и Фанис приглашающее махнул рукой. Сыщик быстро прошёл внутрь небольшого помещения, используемого хозяином как место отдыха. Небольшой диван, пара стульев, чёрно-белый телевизор, электрочайник, набор разномастной посуды. Но всё чисто и аккуратно расставлено на полках. На вешалке, среди белых халатов, висела цивильная одежда Юлдашева, очень даже приличная.

– Здравствуй, Фанис!

– Здравствуй, Антон Генрихович! Присаживайся на диванчик и давай к делу.

– Конечно.

– На той неделе, во вторник, приходила Люся Савельева, живёт на Гарибальди, вот телефон.

Юлдашев резво поднялся, подошёл к вешалке, и из бокового кармана пиджака вынул вчетверо сложенную бумажку.

– На, держи, – он передал её Антону.

Он вернулся на свой стул.

– Вот часы, – он выдвинул верхний ящик стола и достал свёрток из цветной материи. Развернул. Вот, японские «Seiko», новые, с браслетом. Забирай. Мы с ней знакомы давно и периодически я её помогал разные вещи скидывать. Парнов в курсе. Происхождением вещей я не интересуюсь и вопросы не задаю. Сразу спрашиваю цену товара. Часы она оставила с просьбой продать, подороже, и не спешить. Сказала, подруга подарила.

– Ясно. Я пойду тогда, Фанис.

– Да, мне тоже надо работать.

Юлдашев встал, открыл дверь, вышел, покрутил головой, осматривая всё вокруг. Потом подал знак Антону, который быстро выскользнул из помещения и направился на выход с рынка.

Шелестов вошёл в своё отделение. В это время где-то в коридоре послышался шум, возбужденные, до крика, голоса.

– Что за чёрт? – недовольно нахмурился Антон, спускаясь в коридор и направляясь в дежурную часть. Навстречу ему шёл Шишкин с тревожной папкой под мышкой.

– Привет, Антон!

– Привет, Андрюха.

Они завернули к дежурному.

Перед окном дежурной части сцепились трое: плотный мужик лет пятидесяти, коротко стриженый парень, и высокий, худощавый парнишка лет девятнадцати. По внешнему виду студент, какого-нибудь гуманитарного факультета, или консерватории. Тонкие длинные волосы, стянутые в хвостик резинкой. Немного потертая старенькая кожаная куртка, джинсики, так себе, скорее всего китайские. Из-под куртки торчит воротник свитера неимоверно насыщенного зеленого цвета.

Он очень технично отбивался от рук обоих своих противников, приводя в бешенство нападавших. На пороге дежурной части, у открытой двери стоял помдеж Дима Лагутин, сунув руки в карманы форменных брюк и подняв брови домиком, с интересом наблюдал за всем происходящим. Дежурный Александр Ахметдзянов что говорил в телефонную трубку, сдвинув фуражку на самую макушку.

– Что, другого места не нашли? – строго спросил Шишкин.

– А чего, этот козёл нарывается? За проезд не платит, сволочь! – мужик, обернувшись к нему распаренным лицом, и стараясь схватить молодого парня за руку – да еще и обзывается, грозится!

Шелестов поморщился, но тут заговорил коротко стриженый парень.

– Я линейный контролёр, а вот он, – парень указал кивком головы на мужика, – водитель троллейбуса тридцать третьего маршрута Иван Иванович, а вот этот гражданин, это «заяц», который над нами издевается. Я его уже давно заприметил. А тут, подъезжаем мы к конечной, а снова он заходит. Мы его ссаживать, а он в драку.

Антон устроился на деревянной лавке и стал смотреть продолжение спектакля. В происходящее он не вмешивался, поскольку в группе был Андрей, значит, он командовал.

– И что вы хотите от нас? – спросил Лагутин.

– Как что?! – возмутилась водитель. – Арестуйте его на пятнадцать суток.

– Обломись?! Почему только на пятнадцать? – парнишка, ловко увернувшись от рук мужика, шутливо, но качественно обозначил удар в печень, а потом выступил вперед. – Они обознались, это не я!

Шишкин повернулся в сторону наглого «зайца». Шофер и контролёр замолкли.

– А, ну-ка, иди сюда! – Шишкин подозвал к себе парнишку, – рукава закатал!

Он расстегнул манжеты куртки на руках и обнажил предплечье, сначала на одной руке, потом на другой. Вены были чистые.

– Документы!

Парнишка достал зачётную книжку первокурсника МГУ им. М. Ломоносова.

– Стариков Никита Сергеевич.

– Так, что тут у нас? Ага… Одни четвёрки, хорошо. Факультет? Ага… Юридический!

– Что же это ты, Никита Сергеевич, будущий юрист, адвокат, за проезд не платишь, а? Алкоголик?

– Да вы что! – возмутился тот. – Я спортсмен. Алкоголь и табак вообще не употребляю и в адвокаты не хочу.

– Ну, ладно, – Шишкин покосился в сторону троллейбусников, – закроем мы его на сутки. Я сейчас возьму у него объяснение и оформлю протокол за мелкое хулиганство.

– Не имеете права! Я там ничего не делал, это они первые набросились на меня!.. – пробовал возмутиться тот, но Лагутин быстро заставил вывернуть карманы, и уже через пять минут Стариков сидел в обезьяннике.

– Андрюха! Ты чего, правда, собираешься пацана забить на сутки.

– Да, брось! Сейчас эти двое уедут, и пацана выпустим. Зачем ему жизнь портить? А то выгонят из университета, я буду виноват! Пусть делает выводы.

– Ладно! Саш! – обратился к дежурному Антон, – закажи пробивку номера телефона. – Он протянул в окошко листок с телефоном, полученного от Фаниса.

Улица Гарибальди, сплошь застроенная пятиэтажками 60 – х была популярным местом на территории Шелестова – два особо опасных рецидивиста, четыре поднадзорника, двенадцать ранее судимых, два наркопритона, с десяток наркоманов, это не считая мелкой около криминальной шпаны, промышлявших кражей дворников с машин и боковых зеркал заднего вида, и вообще всего, что плохо лежит.

Антону и Гудкову на поиски нужной квартиры потребовалось около десяти минут. На звонки никто не ответил. Дверь открыли только тогда, когда Гудков пообещал вынести дверь и удавить всех, кого он найдёт в доме. Сказанное, он подкрепил парой мощных ударов по косяку. Как всегда, это сработало. Немедленно щёлкнули замки отпираемой двери.