– Не могу, – плачу, кусая губы. – Это обручальное кольцо. Если отдам, предам мужа. Можно я картой расплачусь? – спрашиваю растерянно.

– Ты дура?

Мотаю головой.

– Я чо, похож на терминал или на магазин? – ухмыляется гопник, показывая кривые испорченные зубы.

В этот момент закрываются двери вагона, и поезд трогается.

– Пусти! – кричу, пытаясь вырваться. Кажется, люди начинают обращать внимание, но никто не подходит. Даже не делает попытку, чтобы спасти хрупкую девушку из рук тирана.

– Щас! – цепкие пальцы мужчины наконец справляются с золотым кругом, и стаскивают кольцо.

Я делаю шаг вперед, но парень выхватывает у меня сумку, машинально толкает меня, и бежит мимо людей, уступающих ему дорогу.

А я… Теряю равновесие, и лечу назад. На рельсы. Гляжу как один из парней бросается вдогонку моему обидчику.

Удар. Крики.

– Поезд!

– Ложись между рельсами!

Люди кричат, машут руками приближающемуся поезду.

Внутри меня все холодеет.

Вот и всё. Евангелина. Можешь попрощаться с жизнью. Обжигающие слезы бегут по щекам.

Прихожу в себя от того, что меня укачивает. Голова раскалывается на части.

– Где я? – меня куда-то везут на каталке люди в белых медицинских халатах.

– Милая, вы в больнице. Все будет хорошо.

– Кто я? – с удивлением рассматриваю свои руки, гляжу на след от кольца.

Снова отключаюсь.

Прихожу в себя уже в палате. В окно светит солнце, и голова раскалывается не так сильно.

Открываю глаза и натыкаюсь на капельницу, стоящую возле моей постели. В прозрачной пластиковой трубке бежит раствор. Втягиваю жадно больничный запах. Недовольно фыркаю.

Поворачиваю голову направо. Возле моей кровати сидит молодой мужчина.

Красавчик. Темные глаза внимательно следят за мной.

– Ева, копец, как ты меня напугала! – шипит он. – Су.., думал поседею, когда увидел как ты летишь под поезд. Анна Каренина, мать твою! На хз ты в метро поперлась? Не умеешь жить как простые люди, так не суйся!

Почему этот странный мужчина держит мою руку в своей?

От него пахнет опасностью и страстью.

Изучаю загорелые мужские руки, покрытые черными татуировками.

Впиваюсь взглядом в его лицо.

Блестящий взгляд темных глаз. Цвет радужки не разберу. Темные круги под внимательными глазами. Брови хмуро сведены на переносице. Сосредоточенно о чем-то думает.

– Ева, сейчас получим результаты КТ, убедимся, что ты не пострадала.

– Ты кто?! – гляжу на мужчину, не моргая.

– Мля! Мужа не узнаешь? Емельянов Демьян.

– Демьян? Не. Не знаю такого. И не замужем я вовсе, – показываю пустой палец. – Развелась. Наверное. – Слушаю свое сердце, и оно подсказывает мне, что в нем пусто.

В комнату заходит доктор.

– Емельянова, повезло, в рубашке родилась! Ребенок в сохранности, все кости целы.

– Доктор, а то, что я не помню, что Емельянова, это нормально? – спрашиваю с грустью.

– После сотрясения, черепно-мозговой травмы, такое бывает, милая. У вас сотрясение. Так что быстро избавитесь от кратковременной амнезии.

– Целехонька! – слышу эмоциональный возглас мужчины. Едва заметная хитрая улыбка трогает уголки его губ. В глазах появляется нехороший блеск. – А вот наличие ребеночка все меняет! – цедит себе под нос.

– Что меняет? – гляжу на татуированного мачо с темной копной немного неряшливых волос.

Внутренне съеживаюсь. Страх за себя и ребенка вцепляется в меня, и крепко держит в своих объятьях.

– Всё! – Демьян целует меня в лоб. – Собирайся дорогая, мы едем домой! – мужчина нахлобучивает на голову темную кепку с большим козырьком.

Где-то я уже такую видела…

Ева

– Кажется, здесь было все по-другому, – осматриваю большой богатый дом, куда меня привез муж.

– Было, – бросает небрежно. Демонстративно отворачивается, бурчит себе под нос:

– Ты же у нас Евонька дотошная, суешь свой хорошенький нос, куда не следует.

– При чем здесь мой нос… Какая связь между обстановкой и происшествием в метро?

– Спроси у себя: "зачем я дурында в метро полезла".

– Как все нормальные люди, куда-то ехала. Может на работу…

– Ты. На работу? Не смеши, детка.

– Почему ты так говоришь, – спрашиваю с обидой. – Многие женщины работают и счастливо живут.

– Точно не про тебя! – хохочет зло. – Ты всю жизнь едешь на горбу брата…

– Кого?

– На моем горбу. А бизнес наш построен на деньги твоего отца и сестры. Так что ты милая, иждивенка, – муж впервые приближается и касается моего лица шершавыми пальцами.

Безумно приятно. До дрожи. Одно понимаю, нет между нами любви.

– Демьян, ты меня презираешь. Не любишь. Зачем все это? Давай разведемся. Бизнес поделим поровну. Буду тебе справедливой женой.

– Нет уж Евушка. У нас ребенок. Забыла? – огромная рука ложится на мой живот.

Не понимаю себя. Прикосновение мужчины одновременно притягивает к нему и отталкивает.

Похоже, мы плохо жили с супругом. Собачились, ненавидели. Только в сексе была идиллия и в ласках.

– Ты бандит? – спрашиваю в лоб.

– Малышка, бандит стукнул тебя в метро. А я бизнесмен, зарабатываю, чем придется, как умею. Не всем везет как тебе, родиться с золотой ложкой во рту. Как сейчас помню, когда твоя сестра впервые выиграла какой-то московский чемпионат по теннису, как по городу поползли слухи.

"Это же дочка самого Макара Самсонова. Того самого? Да. Ну тогда, можем быть спокойны. Наследница заберет теннисный престол себе. В папку пошла дочурка".

Сестра… Ада, – торкает меня.

– Хочу позвонить Аде, – шепчу со слезами на глазах. И мужчина с темными волосами бледнеет, а его глаза гаснут.

– Вы в ссоре…

– К черту ссоры, где ее номер. Я должна услышать ее голос. Вдруг она увидит видео, где меня уронили, она же с ума сойдет! А ей нельзя волноваться, – слезы текут теплыми дорожками по моим щекам.

– Почему нельзя? – спрашивает безэмоционально муж.

– Нельзя. И все. Почему? Не помню, – сжимаюсь в маленький беззащитный комочек. Никогда не знала, что абсолютно здоровый внешне и по физическим параметрам человек, может так сильно страдать, имея эмоциональную брешь. Дыру в памяти. Впервые понимаю, как много значит нервная система и мозг. И это не пустые высокопарные слова.

– Мой телефон?

– Забыла? Грабитель скинул твою сумочку, но все ее содержимое унес.

Бросаю быстрый взгляд на палец. Выставляю его перед мужчиной.

– Не надо посылать меня. Я мерзавец, но не до такой же степени! – улыбается открыто, и я замечаю, что у супруга родные зубы, не сделанные как у меня. Он – бизнесмен и сэкономил на цене улыбки? Странно это.

Впрочем, сейчас мне кажется странным все, что связано с наглым мужчиной, ласк которого я не помню.

– Мы богаты, значит, у нас есть служба безопасности. Позвони, пусть выяснят номер телефона сестренки.

– Хочешь беспокоить ее сейчас. Когда она так много пережила и приходит в себя?

– Где она?!

– В Латинской Америке, там сейчас ночь, – отрезает Демид.

– Нет. Нет. Нет. Она нужна мне здесь. Ты не понимаешь, мне очень плохо.

Супруг обнимает, а я внутренне съеживаюсь. Непроходящий страх внезапно отпускает из цепких объятий.

Почему так происходит?

Я же точно чувствую, что между нами стряслось что-то нехорошее. Очень плохое.

Измена? Женщина? Что может быть хуже…

– У тебя есть другая? – спрашиваю, с трудом подавив болезненный стон.

– Была, – признается спокойно. – Но ее у меня отняли, увели.

– Разве можно угнать женщину?

– Можно, если угонщик похож на того, у кого угоняет, как две капли воды.

Смеюсь нервно.

– Демид, у тебя есть брат-близнец?

Кивает рьяно. И по моему позвоночнику струится противный липкий холод.

Потерянно перевожу взгляд на супруга, которого не знаю. Он по-прежнему крепко удерживает меня.

– Как его зовут? – спрашиваю сдавленно.