Выстрела он уже не услышал.

Примечание автора:

Да, парни, мы дожили до этого. С памятью у меня, конечно, не очень, но если вспомнить — это чуть ли не единственный персонаж, который не скатился в старое доброе грабь-насилуй-убивай. И кто мне после такого скажет, что у меня нет адекватных героев?

Йорик проснулся одновременно с центральным вычислительным узлом травы, отвечающим за общую координацию действий растительного массива.

Неизвестно сколько прошло времени, да и само понятие "время" как-то сгладилось, перестав являться чем-то монолитным и ощущаемым. Йорик сросся с травой. Физически, исчезнув в ее переплетениях, оставив от прежнего тела лишь завернутые в зеленый кокон фрагменты скелета, и разумом, прекратив мыслить теми же категориями, что человек разумный. Часть его личности, безусловно, осталась в грызущих фундамент корнях и расправляющихся на свету листьях, что заметно повлияло на общую линию поведения захватившего дом растения-убийцы. Но собственное "Я" Йорика растворилось в желании расти и развиваться, тасуя колоду генов и хромосом, самоопыляемых посредством чудовищно деформировавшихся пестиков и тычинок.

Апокалипсис не остался для травы незамеченным.

Был шум. Много неприятного для травы шума. Но вместе с шумом появились люди и нелюди. Кто-то бежал за кем-то, откуда-то, куда-то и зачем-то. Трава не углублялась в этот вопрос, ее больше интересовал тот факт, что ее место обитания оказалось как раз на одном из довольно загруженных свежим мясом маршрутов движения разнообразных групп бывших хозяев планеты Земля и иномирных карательных отрядов.

Трава хватала их. Оплетала стеблями конечности и прорастала в ленты внутренностей, пожирая все что только могли предложить извивающиеся в агонии позвоночные организмы. Трава становилась сильнее и вместе с силой возрастала мощность ее аналитических способностей. Первым делом трава направила свои побеги вниз, в глубины земной коры, дабы в случае разрушения основной массы ростков иметь шанс возродиться. Земля и бетон отступили, явив тоннели пустоты. Там было темно, холодно и сыро. Стебли не могли расти нормально и их приходилось постоянно подпитывать, пока трава не достигла того уровня, когда ей открылась возможность видоизменять части своего "тела". Подземные лабиринты метрополитена и отнорков коммунальных услуг осветились тусклым светом нового растения. Под землей так же обнаружилась жизнь, послужившая неплохим подспорьем в развитии Травы-Йорика. Трава разрасталась в метро и на поверхности, неторопливо подминая под себя этажи близлежащих многоэтажных домов.

Иногда ее пытались остановить.

Под землей этим в основном промышляли гоблины. Мелкие и мерзкие существа, дрянное удобрение для всходов, впрочем, способное нивелировать свое качество избыточным количеством. Вначале были одиночки, особо шустрые гоблины, которым удавалось избежать смертоносной хватки стеблей. Они уходили во тьму, дабы чуть позже вернуться с сородичами. Гоблины не были серьезными противниками. Их оружие щекотало побеги, не более. Клинки из заточенных костей, грубо обработанной меди или железа врубались в стебли и намертво застревали в них. Трава заворачивала несчастных в травяные коконы, буквально выжимая из них жизнь. Некоторые проблемы мог принести огонь. Трава инстинктивно боялась его ярких всполохов, ибо знала, что огонь — ее злейший враг, на ряду с холодом. Только если холод вгонит ее в подобие анабиоза, не давая побегам возможности нормально расти, то огонь сожжет все дотла и на пепелище не всегда может произрасти более обильный урожай. Но огня было слишком мало. Манипуляторы травы не были сухими веточками, готовыми вспыхнуть от малейшей искры. Это были толстые, сочащиеся соком Жизни щупальца. Гоблины умирали пачками.

А на другом уровне влияния травы чаще всего приходили люди. Изредка мелькали разнообразные монстры довольно впечатляющих габаритов, но они обходили зону контроля травы стороной. Человеки таким благоразумием похвастаться не могли. Они проходили мимо или же забредали внутрь, исследуя ее многочисленные побеги. Эти вылазки оканчивались довольно… печально.

Траве нравился такой образ существования. С каждым днем она становилась сильнее, а вместе с этим увеличивались возможности друида, плавающего в наркотическом угаре, время от времени порождая нечто навроде относительно здравых идей, неплохо показавших себя на практике.

Но дальше…

Первым она ощутила колебания земной тверди.

Настолько сильные, что у нее непроизвольно задрожали самые молодые цветки и корни. Трава вполне себе была способна пробиться через каменные глыбы, но это требовало времени и ресурсов. А сейчас она точно не в том положении, чтобы позволять себе такие траты, если ее погребет в глухой могиле из железобетона и всяких пород по итогу масштабного землетресения.

Что-то вышло из земли в незначительном отдалении от местоположения травы. Что-то очень большое и очень могущественное. На рецепторы травы пахнуло силой, заключенной в этом предмете и она поняла, что вряд ли осмелиться в ближайшее время подползать поближе.

Потом померк свет.

И трава вздрогнула всем своим децентрализованным многотонным телом. Сам смутный мыслеобраз того, что солнца и даруемой им энергии больше не будет ввергала ее в ужас. Она хотела расти дальше, а не зачахнуть и превратиться бурую труху, жалобно хрустящую под подошвами сапогов.

Но ее паника быстро прошла, когда внезапно выяснилось, что тусклый, черно-красный свет, нисходящий с Ока Темных богов, был неплохим заменителем привычного ультрафиолета. И в некоторых аспектах оказался даже лучше. В его лучах трава взбрыкнула всей цепочкой приобретенных и врожденных свойств.

Трава-Йорик поняли, что пришло время действовать, действовать глобально. Пора захватить этот гребаный мир и ввергнуть его в друидский бэд-трип.

Это обидно.

Не больно, не жестоко, не несправедливо или что-то еще. Именно обидно, причем настолько, что практически невозможно выразить это словами, цензурными и нецензурными. Даже жалостливый вой в никуда не справится с этой задачей. Только эмоции, разрывающие изнутри на куски. На сотни и тысячи крошечных ошметков агонизирующего "Я". Нет огня и нет взрыва, лишь холод обиды и единственный вопрос — "Почему так?"

До Юн давно готовился к зомби-апокалипсису.

Он знал, что рано или поздно он настанет. И скорее всего именно при его жизни — человечество испорчено и испокон веков пытается уничтожить само себя, технологии двадцать первого века ускорят этот процесс. Вариант с неведомой болезнью, что заставляет людей пожирать плоть друг друга виделся До Юну наиболее вероятным. Хотя, так-то если посудить, идеально укомплектованный по последнему слову техники бункер пригодится в любом варианте — вспышки неизвестной и крайне смертоносной инфекции, Третья Мировая война, точечные ядерные удары, нашествие инопланетян или еще какая ересь. Все умрут, а До Юн будет жить.

В его бункере провизии, воды, фильтруемого кислорода и электричества хватит для десятка человек больше чем на сорок лет. Но, естественно, этого десятка там никогда не будет. Бункер До Юна — только для До Юна. И если кто-то захочет нарушить это правило, ему придется познакомится с обширной коллекцией холодного и огнестрельного оружия. Да, это было крайне трудно провернуть в таком государстве, как Южная Корея, но человек с деньгами и железобетонной мотивацией может практически все.

Все умрут, а До Юн будет жить.

Все умрут, а До Юн будет жить.

Это было, своего рода, его главным девизом по жизни, мантрой, молитвой и стимулом хоть что-то делать.

Бункер замаскирован. Бункер всегда готов принять его в свое ласковое чрево. Бункер подготовлен к катаклизмам любого уровня разрушительности. О бункере никто не знает и в бункере никого не будет кроме До Юна. Последнее — аксиома, которую даже гипотетически нельзя нарушать. До Юн знал чем это может закончится — его выгонят из собственного убежища или вовсе убьют. Да, будет одиноко, но максимально безопасно. Чтобы не свихнуться он принес туда все что только смог раздобыть для проведения интересного досуга. Одиночество может разъесть здоровую психику за недели, если не за дни, особенно если оно подкреплено стрессом от осознания того, что там, за надежными стенами, разверзается настоящий Ад, в пламени которого умирают миллионы и миллиарды.