Может быть, действительно лучше отказаться от своей человечности и прожить остаток своего существования как цветок?

Просто слишком трудно подавить панику, когда твоя кожа горит и превращается в листья с каждым ударом твоего сердца – к кому же оно все-таки взывает?

Марина стояла на берегу и рассеянно смотрела на бушующий шторм, а холодные тяжелые капли дождя словно прибивали ее к земле, почти заставляя упасть на колени. Ветер развевал ее крашеные бело-голубые волосы во все стороны, бросая их ей в лицо, насмехаясь над ней.

– Я так устала, – прошептала она. – От всего, так устала…

Вблизи шторм всегда был самым завораживающим. Она часто представляла его таким себе выходом всех ее подавленных эмоций. Там ей приходилось сливаться с толпой, играть роль поддержки для своих сестер и родителей, будучи третьей из семи дочерей, – самой спокойной, как они ее называли. У нее всегда все было под контролем, по крайней мере складывалось такое впечатление. Тогда почему шторм был таким захватывающим?

Несмотря на волны, разбивающиеся рядом с ней, и деревья, яростно гнувшиеся у нее за спиной, она чувствовала себя удивительно недвижимой.

Почему мне кажется, будто я застряла посреди моря, и никто, кроме ветра, не слышит моих криков?

Она позволила коленям подогнуться, но приземлились они не на холодный песок, а на липкую зеленую подушку. Моментально она поняла, что ее руки и ноги покрыты водорослями, которые были разбросаны и под ней.

Нет—

Она отчаянно пыталась отряхнуть водоросли с рук и ног, но липкие листья отказывались слушаться, как будто сама ее кожа превратилась в зеленую клейкую массу.

Нет!

Я не стану гребаной морской водорослью! Из всех растений—

Огромная волна разбилась о ближайший пирс с громким почти металлическим лязгом. Мари метнула туда взгляд, мельком заметив фигуру, стоящую там, пока шторм бушевал все сильнее, и это словно по щелчку вывело ее из паники. Что это… было?

Море билось о берег и бетон, но через несколько секунд между каждой новой волной она определенно видела человека, стоящего у края. Как, блин, его еще не смыло?

Не раздумывая, она бросилась к нему, забыв о мерзких растениях. Дождь обжигал ей кожу, и она решила, что потеряла ботинки, потому что бетонный пирс казался холодным и скользким. Ее сердце тревожно забилось, совсем как тогда, когда она чувствовала, что превращается в водоросли, а дорога, этот короткий пирс, была самой длинной в ее жизни.

Наконец она протянула руку. Пальцы сжались на мокрой атласной ткани рубашки мужчины, который был намного выше ее, а его широкие плечи закрывали весь обзор.

Он словно пришел в себя от ее прикосновения и обернулся.

Конечно, это был он. Мужчина, которого она видела на пляже несколько дней назад. Его красивое лицо запечатлелось в ее памяти и с тех самых пор она начала видеть его в этих снах. Он каким-то образом заменил безликую подводную фантазию, которая ей часто снилась.

Шторм отразился в его глазах, темных, как глубины океана, и все замерло на долгое долгое мгновение, пока они смотрели друг на друга.

Очередная волна громыхнула о пирс.

И они оба полетели в море.

Она зажмурилась, готовясь к удару о землю или камни, но этого не произошло. Вместо этого она почувствовала, как пара мускулистых рук обхватила ее плечи.

Она осмелилась открыть глаза и тут же увидела два темных озера, обрамленных красивыми бровями и копной вьющихся волос, которые даже под водой имели легкий медный оттенок. Она не могла не любоваться его плечами и гладкими мускулами под расстегнутой черной рубашкой.

Мужчина был так умопомрачительно красив, что она на мгновение забыла, что они оба находятся под водой. Хотя тот факт, что она дышала совершенно нормально, тоже не вызывал никаких вопросов.

Конечно, это был всего лишь сон. Настойчивая фантазия, не меньше. Но, ох, какая это была сладкая фантазия, учитывая, что именно этот мужчина снова и снова спасал ее от превращения в водоросли в ее худших кошмарах.

В свою очередь, он смотрел на нее, как на найденное сокровище, наклоняясь все ближе и ближе. Его глаза слегка прищурились от радости, и он потерся своим носом о ее. Затем медленно провел по ее щеке, слегка касаясь ее губами.

– Моя, – прошептал он и от этого простого слова по всему телу разлилось тепло.

Твоя, подумала Мари в ответ, словно так и было. Словно они знали друг друга вечность.

Его губы осыпали ее лицо нежными, как крылышки бабочки, поцелуями, а руки путешествовали по ее телу, ненадолго останавливаясь на нужных местах, заставляя ее вцепиться в его плечи и прижаться к нему еще сильнее, ища большего контакта.

Он схватил ее за бедра, и она раскрылась ему навстречу, прижимаясь ногами к его бокам. Почувствовав горячую твердую выпуклость своим самым чувствительным местом, Мари ахнула.

Именно здесь ее сон становился намного интереснее.

Хотя, на этот раз, пока она не потеряла себя полностью в запале фантазии, она почувствовала холодное покалывание ниже ее ключиц. Каким-то образом она заставила себя оторваться от его поцелуев, чтобы взглянуть.

Море вокруг них стало совершенно спокойным, пока она уставилась перед собой.

Одинокая золотая стрела с вырезанным на ней именем, Марина, указывала прямо ей в сердце, нежно касаясь кожи над грудью, оставляя на ней малейшую царапину. И все стало ясно.

Даймон. Он один из Даймонов.

Она отстранилась, отталкивая его, не в силах больше разглядеть черты его лица. Море, которое было таким приветливым несколько мгновений назад, снова стало удушающим. Где-то сзади него блеснул огромный словно змеиный хвост, а она опять оказалась в кошмаре, чувствуя, как длинные листья водорослей связывают ее ноги и затягивают все глубже под воду.

Я превращусь в пучок водорослей из-за него!

– Марина!

Молодая женщина моргнула, глядя на свое отражение в окне, прогоняя воспоминание о своем сне прочь, и повернулась к старшей сестре, сидевшей за рулем.

– Я здесь, я слушаю.

– В каких облаках ты витаешь?

– Ни в каких, просто плохо спала сегодня.

И вчера… Горячий любовник из ее сна, у которого с недавних пор появилось лицо, навещал ее три ночи подряд. Раньше эти сны были не такими частыми и определенно не такими страшными, как предыдущий.

Что за глупый страх, снова подумала она. Мне уж точно не грозит превращение в цветок. Где я и где эти Даймоны.

Марина выглянула из окна заднего сидения на небольшое округлое зеленоватое здание цвета, окруженное все еще желтыми и красными кустами – это была Волна, ресторан и бар ее родителей, хотя называть его баром было преувеличением.

– Уже приехали?

Фасад ресторана был украшен замысловатыми металлическими скульптурами сетей, ракушек и рыб, обрамляя тяжелую деревянную дверь в центре. Здание в один этаж соединялось с пяти этажным домом слева, гостиницей Моряк. Это место было отделено от него забором, который был в основном напоказ, и участком сада, изгибавшимся вокруг круглой стены Волны. К концу ноября растительность почти лишилась всех листьев, кроме нескольких кустов, горевших ярко красным, и свежей проклюнувшейся травы.

– Ты же сказала, что здесь и слушаешь? – другая женщина усмехнулась. – Боже, они уже въезжают? Я пойду успокою маму. Оставляю парня на тебя.

– Конечно, – вздохнула Марина. – Где мне его найти?

Как только они вышли из машины, Мари раскрыла зонтик для них обеих, в то время как ее сестра внимательно смотрела куда-то мимо нее.

– Там, – она указала на огороженную территорию.

– Очевидно.

Отель Моряк был закрыт на год после того, как предыдущий владелец ушел на пенсию. Сегодня здесь бушевала жизнь от обилия людей и грузовиков. Рабочие таскали коробки, мебель и инструменты. Мари разглядела, что принесли какие-то чистящие средства и выносили старую пыльную мебель. А еще привезли… кирпичи? Они-то им зачем?