И вот ещё что. Я вам могу совершенно точно обещать: пахать все будут как проклятые, по шестнадцать часов в сутки минимум, но через три месяца те, кто не сдохнет, сами станут лучшими в мире бойцами. А лично я прослежу, чтобы любым трём сомневающимся каждый из вас при необходимости гарантированно мог свернуть шею. Круче нас только боги! Ясно, бойцы?

– Ясно!

– Товарищ инструктор, богов же нет!

– Вот! Правильно мыслишь, боец! Как звать?

– Аркадий Фишман.

– Мыслишь правильно, Аркадий, но ещё одна глупая реплика, и неделю индивидуальных занятий по рукопашному бою я тебе организую.

Мол на секунду замолк и пошевелил бровями, сгребая в кучу разбегающиеся мысли.

– М-да, вот как-то так. Устали, бойцы?

– Устали!

– Жрать хотите?

Иван, почуявший подвох, замешкался. Впрочем, строй справился и без него, дружно гаркнув:

– Хотим!

– Орлы! Привыкайте, дальше будет хуже. От чего только устали, непонятно? Полдня в мягких креслах сидели, потом два минутных спарринга, и всё. Остальное время по сторонам глазели. А уж про голод, зная, как здесь кормят, мне вообще смешно слышать. Ну ничо, все любители мамкиной сиськи к концу учёбы полюбят вкус сырого мяса. А вы полюбите, даже не сомневайтесь. Стержень в вас есть, это самое главное, а остальному научим. Думаю, основную мысль я до вас донёс, после ужина у вас ещё дел полно, так что… Равняйсь! Смирно! Направо, на выход из зала шагом марш!

Мягко покачиваясь, грузовик катил по лесной дороге, а в кузове в такт покачивалось и всё 5-е отделение, безуспешно борясь с подкатывающейся дремотой. Человеку, не знакомому с принятыми здесь методами обучения, могло показаться странным, что молодые парни, все как один, поддались чарам Морфея. Всё-таки зимний полдень в средней полосе России не так располагает к сиесте, как полдень в солнечной Испании. Но, побывав в шкуре курсанта хотя бы сутки, любой, даже очень выносливый человек удивлялся бы уже не тому, что парни дремлют, а тому, что они не спят вповалку на полу кузова. Наверное, самым наглядным доказательством эффективности применяемых методик было то, что парни за десять дней так нормально и не познакомились.

Вот и сейчас курсанты, откинувшись на доски наращённых бортов кузова, сидели, молча радуясь столь редкой передышке, и даже неугомонный Братуха дремал, прикрыв глаза. А вот Иван, сидевший с краю, как и Игорь Белов, сидевший напротив, не спали, а несли что-то типа караульной службы. За время учёбы парни уже не раз подвергались внезапной «проверке на вшивость» со стороны инструкторов и научились постоянно быть начеку.

За все десять дней, что курсанты провели здесь, в автомобиле они ехали первый раз: обычно все передвижения происходили только бегом, редко шагом. И сейчас у Ивана впервые появилось время оглянуться назад. Отличий от привычной ему армии было предостаточно, поэтому он не стал заморачиваться, а начал с самого начала.

Подъём. У Ивана сложилось твёрдое убеждение, что человек, придумавший так будить курсантов, может, и гений, но вот с головой у него большие проблемы. Два дня их поднимали как в обычной армии, командой «подъём». А на третье утро их разбудила стрельба: Ян с одного конца казармы из пистолета стрелял в дверь, находящуюся на противоположном конце. Так они узнали, что покоцанная мишень на двери не для создания должного настроя, а очень даже функциональная вещь.

После устроенного в казарме тира Иван в очередной раз пообещал себе ничему не удивляться. А на следующее утро стрелял Макей… из автомата. Перед отбоем парни в шутку гадали, что будет на следующее утро: пулемёт или сразу пушка. Ошиблись и те, и другие. Утром Ивана буквально вышвырнул из койки рёв пароходного гудка.

Следующие два дня наставники молчали, убаюкивая их бдительность, а позавчера забросали проход между койками взрывпакетами. Зато какое удовольствие было видеть их лица, когда курсанты быстро и чётко, не дожидаясь обычного ора и сравнений с больными безногими улитками, повскакивали со своих мест и, как здесь водится, организованно побежали в уборную.

Вчерашний ответный ход инструкторов развеял последние сомнения в их полной отмороженности. К взрывпакетам они додумались добавить дымовую шашку. Это проняло всех: парни, на радость Яну и Макею, повыбегали на улицу в одном белье.

А вот Трактор, которого курсанты быстро сократили до Тора, изгаляться над ними не любил. Вообще инструктор, чьё сокращённое прозвище оказалось ни много ни мало именем скандинавского бога, был общительным и увлечённым техникой человеком со своеобразным чувством юмора. В основном от Тора курсанты и нахватались необычных, но очень ёмких словечек типа «тормоз» или «накосячил».

Иван невольно поморщился, вспоминая утро. Сегодня их разбудили, можно сказать, ласково, громким криком, но в казарме оставался резкий химический запах.

Новый день начался так же, как и все девять предыдущих – с бега. Бег в полной выкладке здесь считался чем-то вроде разминки, с которой начинается день. И разумеется, никто не заморачивался с «детскими» дистанциями в три или пять километров. Впрочем, проблемой было не расстояние, а пресловутый принцип выжимать из курсантов всё и ещё немного. Сначала каждое утро просто увеличивался вес снаряжения, потом парни стали бегать через лес, а позавчера кое-кому и этого показалось мало, и наставники придумали новое развлечение.

На этот раз отделение отправили налегке, что их сразу же насторожило и, как оказалось, не зря. В лесу их поджидали Ёрш и наставник одного из отделений первой роты Сакс. Хотя в короткой и яростной схватке курсанты проиграли (сказалось отсутствие опыта боя в лесу, да ещё по колено в снегу), парни могли поздравить себя: даже невооружённым взглядом было видно, как сильно выросло их мастерство рукопашного боя.

После таких разминок сегодняшний тринадцатикилометровый бег по хорошей лесной дороге, хоть и с полной выкладкой, но зато без пулемётов, конечно, не казался лёгкой прогулкой, но позволял сэкономить хоть какие-то крохи сил. Потому как, прибежав на место и быстро уничтожив завтрак, принесённый на своих плечах, курсанты чаще всего сразу начинали заниматься своим вторым после бега «любимым» занятием – рытьём грёбаных, итить их в дышло, окопов. Окопов, траншей, блиндажей, противовоздушных щелей и просто ям самых разных размеров и конфигураций.

А три инструктора на отделение следили, чтобы ни один несчастный курсант не мог, не дай бог, на минутку остановиться и перевести дух. Офицерские морды! Как будто Красная армия всю войну в окопах будет сидеть! Фигушки, сейчас не 14-й, а 41-й год! Да ещё смеются: «Повезло вам, что зима, иначе не мягкий песок копали бы, а сплошной известняк в соседнем карьере, или в лесу с корнями бы воевали».

Но, чего не отнять, сами рядом копают, как землеройные машины, да ещё успевают показывать разные хитрости, как эту уже сидящую в печёнках копку облегчить. Когда парни начинали шататься, а их пальцы сводило судорогой, Макей по одному ему ведомым признакам прекращал земляные работы, и начинался следующий этап обучения.

Стрельбы. Мнения в отделении разделились: Иван, Игорь и Айбек считали более интересными и важными занятия с оружием, а остальные, соответственно, рукопашный бой. Решая этот вопрос для себя, Иван счёл наиболее точно отвечающим его собственным мыслям высказывание Тора: «С десяти метров автоматчик убьёт любого – и меня, и Яна. И Богомола убьёт, хотя… тут могут быть варианты».

Жуков задумался и мысленно поправил себя: стрельбы – это было в той, такой далёкой армии. А то, чему учат тут, иначе как наукой о стрелковом оружии не назвать.

Первые несколько дней они вообще слушали, открыв рот и забыв про усталость. Казалось бы, опытные солдаты, многие и повоевать успели, но, слушая Макея, а именно он отвечал за стрелковую подготовку 5-го отделения, парни чувствовали себя новобранцами.

В первый день Макей ознакомил их со списком оружия, которое они освоят, и вкратце рассказал, почему выбор пал именно на эти модели. Первой в списке, разумеется, была советская винтовка СВТ-40, далее шли пистолеты-пулемёты: хорошо известный курсантам механизм конструкции Дегтярёва и только-только принятый на вооружение конструкции Шпагина. Вообще оперативность, с которой новые образцы оружия попадали к ним в часть, Ивана просто изумляла. Выходило, что те же ППШ часть получила ещё до того, как их приняли на вооружение.